учтивость в этом случае приобретала совершенно новый смысл.
– Такая покорность необязательна.
– Решай, – ухмыльнулся он.
– В этом вся проблема, Дафф. Я ни на что не могу решиться. И не понимаю, чего хочу от тебя. Что хочу дать тебе. И сколько еще собираюсь пребывать в этом ужасающем состоянии нерешительности и сладострастия.
Для человека с его опытом ее признания звучали недвусмысленным приглашением и давали ему полную волю.
– Пока ты пытаешься решить, – пробормотал он, уверенный в победе, – я приведу эту постель в порядок.
Она уставилась на него как на сумасшедшего.
– Это займет не больше минуты, – заверил он, усаживая ее на стул. – Я не собираюсь уходить.
– Мне нужно быть дома к ужину, – твердо объявила она.
Расправляя простыню, он оглянулся на нее.
– Я привезу тебя вовремя.
– Своей хозяйственностью ты ужасно меня нервируешь.
Ее легкая улыбка согрела ему душу.
– Дай мне минуту, и я окончательно лишу тебя равновесия, – хрипловато пообещал он.
– Тогда я начинаю раздеваться… для экономии времени. Можно?
По какой-то причине он не позаботился попросить ее об этом.
– Нет… пожалуйста, – быстро поправился он, скрупулезно подчиняясь всем правилам этого причудливого танца. – Я хотел сам тебя раздеть.
Он поднял с пола покрывало и бросил в изножье кровати.
– Ну вот и все. Правда, быстро?
– А по-моему, ужасно долго, – возразила она, мило надув губки.
– А теперь скажи, кто стремится поставить на своем? – рассмеялся он.
– Мне позволено.
– А мне нет.
– Мы можем поговорить об этом, – засмеялась она. Дафф рывком поднял ее со стула.
– Отложим все разговоры на потом, – решил он, снова потянувшись к пуговицам на ее жакете. – После взаимного удовлетворения…
– Сначала моего, если вам угодно.
Он застыл, пораженный ее почти повелительным тоном.
– Ты хмуришься, – улыбнулась она. Лоб его тут же разгладился. Сейчас, в преддверии наслаждения, не стоит выходить из себя.
– Прошу прощения, – пробормотал он, принявшись расстегивать ее жакет.
– На самом деле тебе вовсе не стыдно, но я тоже извиняюсь. Это было очень грубо. Надеюсь, тебе не нужны наставления.
– Нет, и уже давно, – усмехнулся он.
– Так что мне, возможно, давно пора перестать отдавать приказы.
– Нет, пытаться ты можешь, – весело блеснул глазами Дафф. – Но не уверен, что нуждаюсь в них. Я довольно хорош в таких играх.
– Даже после года воздержания?
– Особенно после года.
Он легонько коснулся ее нижней губы.
– Расслабься и дай мне обо всем позаботиться.
О да, Аннабел прекрасно знала о его постельных подвигах, и пылающий в его глазах огонь зажег в ней ответное желание. Но она стояла неподвижно, впитывая восхитительные ощущения, окрасившие румянцем щеки, бурлившие в крови, готовившие к будущим наслаждениям.
– Твои волосы короче моих, – пробормотал он, ероша ее локоны.
– Сказать, что я жалею об этом? – съязвила она, хотя в нынешнем лихорадочном состоянии вполне могла бы извиниться за слишком модную прическу.
– А если бы я об этом попросил? – улыбнулся он. Оба слышали истории друг о друге. Оба были мастерами этой игры.
– Это от многого зависит, – промурлыкала она.
– А именно?
Он расстегнул вторую пуговицу.
– Получу ли я достойную компенсацию.
– О, это можно устроить.
– Какая самоуверенность, милорд! Его глаза весело блеснули.
– Годы и годы практики. Каждый на моем месте уже успел бы научиться.
Снова горячий комок сосредоточился внизу живота при столь недвусмысленном намеке.
– Да, так всегда утверждали газеты. Вы столько лет были их любимцем и главной мишенью!
– Я рад, что мы наконец встретились… при благоприятных обстоятельствах, – пробормотал он, слишком хорошо воспитанный, чтобы упомянуть о многочисленных газетных статьях, посвященных несравненной мисс Фостер.
– Благодаря ярмарке лошадей.
Может, даже тогда она уже понимала неизбежность сегодняшних событий. Или просто ничем не отличалась от любой женщины, которой доводилось попасть в магнитное поле маркиза.
– Ты приколола брошь.
Дафф осторожно коснулся цветка из розовых бриллиантов на лацкане ее жакета, прежде чем стянуть жакет с плеч.
– Мне она очень нравится… хотя ты нравишься еще больше, – добавила она неосмотрительно. Ей ли не знать, насколько важна осторожность в обращении с мужчинами, подобными Даффу!
– Я куплю тебе целый букет таких роз, – пообещал он, словно не услышав ее неосторожного заявления. – Всех цветов. За радость побыть с тобой сегодня.
Его пальцы скользнули под кружева шемизетки.[3]
– И за наслаждение, которое ты даришь мне, – прошептал он, неспешно лаская холмики ее грудей.
Его мозолистые пальцы чуть царапали кожу, взгляд темных глаз оставался невозмутимым, словно все это между ними уже происходило тысячу раз.
Дрожа под этим спокойным взглядом, она все больше преисполнялась нерешительностью. Хочет ли она отдаться столь сдержанному, не поддающемуся никаким эмоциям мужчине?
– Не знаю… – выдавила она, вновь заколебавшись. Сейчас ей больше всего хотелось избежать заранее рассчитанного бездушного постельного приключения. – Не уверена, что так уж стремлюсь остаться.
Но он отметил, что она не попросила его остановиться, не запретила дотрагиваться до нее, и, возможно, понял причину ее сопротивления. Недаром в Лондоне ходили целые легенды о том, как она играла в любовь на своих условиях.
Поэтому Дафф не стал спорить, не стан уговаривать. И вместо этого вновь положил руки ей на плечи.
– Останься хотя бы ненадолго. Вдруг ты передумаешь?
– А если нет?
– Значит, годы практики потрачены впустую, – задорно улыбнулся он.
– Наглый распутник.
Кажется, она начинает терять самообладание, хотя чисто внешне остается спокойной.
– Мне следует извиниться за все прошлые грехи? – лукаво осведомился он.
– Разумеется.
Но огонь желания в его глазах неумолимо гасил все ее лучшие намерения. Ее соски набухли, затвердели, пульсация между ног усилилась, и Аннабел неожиданно задалась вопросом, так ли уж ее интересуют его прошлые грехи.
Он видел, как драгоценные камешки сосков упираются в тонкую ткань шемизетки, и, хотя не подозревал, что творится с Аннабел, все же было ясно, что она сильно взволнована.
– Естественно, я готов извиниться. Не припоминаю, когда бы еще извинялся так часто перед одним человеком. Так мы снова друзья? – осведомился он с мальчишеской улыбкой и, не дожидаясь ответа – недаром, по его опыту, женщины часто говорили вовсе не то, что думали, – привлек ее к себе. Их тела соприкоснулись: грудь к груди, бедро к бедру, его замшевая куртка и лосины терлись о более легкую ткань шемизетки и чесучовых бриджей. – Ты должна сказать мне, чего хочешь.
Он предлагал ей все!
– Все, что угодно? – прошептала она, словно питала несбыточные ожидания. Впрочем, с Даффом, возможно, так и было.
– Все, что угодно, – подтвердил он.
Ничто не страшило его. И неясно, почему порывы взяли верх над здравым смыслом: то ли благодаря его великодушию, то ли всему виной были ее пробудившиеся желания.
– Тогда я останусь и буду играть, – промурлыкала она, как хорошо обученная одалиска или известная актриса.
Но именно эти зазывные нотки в ее голосе отчего-то не понравились ему.
– Я не собираюсь играть, – холодно и отчетливо произнес он, удивляясь сам себе. С чего это вдруг такая разборчивость?
– Вот как?
Опять перед ним талантливая актриса: широко раскрытые глаза, невинный вид…
– Не нужно этого, – потребовал он, словно имел на нее права.
– Что тебе нужно от меня? – Оттолкнув Даффа, она пожала плечами: – Объясни, потому что я ни в чем уже не уверена. До сих пор передо мной был Дарли, вполне достойный своей репутации уверенного в себе, чувственного, чарующего, обаятельного соблазнителя. И несмотря на все это, – поморщилась Аннабел, – я осталась.
– Я обязан тебе очередным извинением: боюсь, это уже рекорд, – вздохнул Дафф. – Дело в том… – Он поколебался, но все же решил идти до конца. – Я хочу большего, чем простая короткая связь. Не знаю почему. Да это и не важно. Просто хочу, вот и все.
Неясно: либо она слышит вкрадчивую, льстивую ложь, либо ей предлагают честный и долгий союз…
– Ты слишком долго пробыл вдали от света, – бросила она, пытаясь разобраться в происходящем.
– А ты?
– Но я окончательно запуталась. И это при том, что предпочитаю здравый смысл и рассудительность.
– Боюсь, тут я тебе не помощник, – фыркнул он, – но пообещай подумать над этим. Я не предлагаю сегодня же подписать контракт.
– Хорошо, я подумаю. Над тем, какое понятие включают в себя слова «больше, чем простая короткая связь»? – улыбнулась она.
– Мы оба новички во всем, что касается истинной любви, – усмехнулся он.
Она могла бы сказать что-то кокетливое, но почему-то правда казалась более уместной, да и вся ситуация требовала некоей особенной достоверности.
– Сознаюсь… а я не из тех, кто легко сыплет признаниями, что увлечена тобой так, как не была ни одним мужчиной. Ну вот, я все сказала. Теперь можешь бежать.
– Не желаю.
– Но у нас может не быть будущего, – тихо предупредила она: недаром жизнь дала ей подобный урок.
– В последнее время я научился не загадывать наперед, – сухо улыбнулся он.
– В таком случае будем собирать розы, пока есть
