плохим.
Грейс пожала плечами:
– Было трудно отказать ему, когда он попросил показать, на что будут потрачены его деньги. Но мне бы ужасно не хотелось видеть, что ваш мальчик попал под влияние пресловутого развратника и игрока.
– Я сомневаюсь, что Джон причинит какой-то вред Тоби. Вопреки тому, кем лорд Рочдейл стал, я знала его умным мальчиком и благородным молодым человеком. Готова поспорить, этот стержень добра все еще есть в нем.
Стержень добра? В самом худшем негодяе в Лондоне? В это было трудно поверить. И все же он продемонстрировал поразительный интерес к Марлоу-Хаусу. Хотя временами Рочдейл казался искренним, Грейс подозревала, что это все только игра, предлог побыть рядом с ней. Могла ли она ошибаться в нем? Да нет, это человек, который устроил публичный скандал и испортил репутацию как минимум одной молодой женщине. Ни один человек чести не сделал бы такого.
– Кроме того, – продолжала Джейн, – Тоби нужно узнать о Мартине. Мой муж и Джон были близкими друзьями… очень давно. – Она улыбнулась, ее дочь тоже приблизилась к скамье. – Салли лучше помнит отца, но посмотрите, как она слушает, делая вид, что выпалывает сорняки. Она слишком настороженно относится к мужчинам, чтобы подойти ближе, но тоже хочет слушать эти рассказы.
Грейс почувствовала укол боли, представив, что могло заставить Салли настороженно относиться к мужчинам.
И все же некоторые моменты прошлого Джейн Флетчер интриговали ее, особенно те, что были связаны с Рочдейлом. Она снова взглянула на скамью, Рочдейл оживленно беседовал с мальчиком, который смотрел на него с обожанием. Грейс знала силу обольщения этого ужасного человека. Может, он и Тоби очаровывает?
– Значит, вы доверяете ему? – Грейс кивнула на пару на скамейке, хотя Джейн, несомненно, поняла, кого она имеет в виду.
– Разумеется.
Грейс улыбнулась:
– Вы, должно быть, единственная женщина в Лондоне, кто ему доверяет.
– Ах, поймите, я же не знаю лондонского милорда. Я помню ясноглазого мальчугана из Суффолка, это ему я доверяю.
Было трудно представить Рочдейла ясноглазым мальчуганом, но Грейс понимала, что даже закоренелые развратники начинают свою жизнь невинными детьми.
– Вы в детстве были друзьями? – Это совсем не ее дело, но Грейс распирало от любопытства. Джейн понимающе улыбнулась ей, и Грейс почувствовала, как запылали ее щеки.
– Он был больше другом Мартина, чем моим, – объяснила Джейн. – Они оба сходили с ума по лошадям и проводили все время в конюшнях или в верховых прогулках. Я была просто соседской девчонкой, на несколько лет моложе, и всегда путалась под ногами. Мой отец, он был егерем в Беттисфонте, в имении Рочдейла, а отец Мартина был одним из арендаторов. Тогда я об этом не думала, но мне кажется, это немного необычно, что сын лорда искал себе товарищей для игр в нашей среде. Правда, он был единственным ребенком, наверное, ему просто было одиноко.
Джейн нагнулась, чтобы взять садовые ножницы из корзины, и стала перебирать веточки огуречника, который обрезала до их прихода. Она нашла хороший длинный стебель и, срезав его, бросила в корзину.
– Мы отлично проводили время в Беттисфонте, все втроем, – сказала она, не прерывая работы. – Мы знали каждый камень и каждое дерево в поместье и окрестностях. Иногда мы играли в рыцарей и драконов, а иногда просто лежали в высокой траве и смотрели на облака или болтали. Джон был самым серьезным из нас, у него ведь было школьное образование. Он был единственным мальчишкой среди моих знакомых, который так сильно любил учиться. Он рассказывал нам о книгах, которые читал, и, скажу вам честно, я не всегда понимала его, я-то не очень интересуюсь книгами. Боже, но он действительно любил свои книги. Всегда говорил о каких-то греческих или римских парнях и их возвышенных идеях. – Она рассмеялась. – Мартин тогда смотрел на меня и округлял глаза. Он понимал во всем этом не больше, чем я, но мы любили Джона и позволяли ему говорить и говорить.
Грейс начала думать, что она говорит о ком-то другом. Казалось невероятным, что этот начитанный мальчик вырос, чтобы стать распутником и игроком.
– Рочдейл был прилежным учеником?
– Очень прилежным. Боготворил своего учителя. Фелпс, кажется, так его звали. Джон не очень-то рвался ехать в школу, но после того, как его светлость снова женился, Джон все не мог дождаться, когда уедет. Думаю, он не слишком-то любил свою мачеху и ее дочь, хотя никогда не говорил этого открыто. А вот школу он любил, сначала Итон, потом Оксфорд. Он приезжал домой так часто, как мог, и рассказывал нам о своей учебе. Он становился настоящим ученым, наш Джон. Я даже думаю, что если бы он не был единственным сыном и наследником его светлости, то принял бы духовный сан.
– Духовный сан? – в удивлении выпалила Грейс. Наверняка она ослышалась.
– Так иногда думали мы с Мартином. Джон все время говорил о человеке и Боге, о смысле жизни, высказывая идеи, которые были выше нашего понимания. И очень часто цитировал Библию. Мы жалели, что у него нет старшего брата, который бы унаследовал титул, чтобы Джон мог принять сан. Но старый лорд Рочдейл никогда бы этого не позволил.
Грейс была потрясена до глубины души. Она смотрела на Рочдейла, который разговаривал с мальчиком с легкой озорной улыбкой на лице. Это не могло быть правдой. Сама мысль о Рочдейле как о священнике была не только смехотворной, она была… богохульной.
Джейн усмехнулась:
– Я знала, что это покажется странным, вы- то видите его таким, каким он стал теперь. Но если бы вы знали его тогда, вы бы поняли.
Грейс покачала головой.
– Признаюсь, мне трудно это представить. – Она посмотрела на него, Рочдейл и церковь. Это невообразимо. Но значит, выигрыш пари – это не везение, он знал Библию достаточно хорошо, чтобы сразу услышать, что она процитировала ее неправильно.
Епископ всегда говорил, что в каждом человеке можно найти хорошее, нужно только хорошенько присмотреться. Возможно, она недостаточно хорошо присмотрелась к лорду Рочдейлу.
– Разве может человек измениться настолько? – задумчиво произнесла она.
– Я думаю, что это тот пожар, который в конце концов сломал его.
Грейс обернулась к Джейн, которая пошла собирать побеги тимьяна.
– Пожар?
– Но все это началось задолго до пожара. Все пошло не так после того, как его светлость снова женился. Сначала мы все были счастливы за него, радовались, что он кого-то нашел. Знаете, первая жена, мать Джона, бросила его. Сбежала с каким-то иностранцем, когда Джон был еще маленьким. Но новая леди Рочдейл… ну, если вам интересно мое мнение, она вышла за его светлость из-за денег и тратила их, словно это вода. К тому же она не очень любила деревню. Они все больше и больше времени проводили в Лондоне, и его светлость понемногу забросил поместье. Перестали делать ремонт в главном доме и в коттеджах арендаторов. Поля не засеивались. Дренажные канавы не чистились. Через несколько лет его светлость начал распускать слуг. Мой отец был одним из первых, кто уехал. Он нашел новую работу в Линкольншире. Умер через несколько лет, бедная душа. Он провел всю свою жизнь в Беттисфонте, и отъезд просто разбил его сердце. А я только усугубила его печаль, отказавшись ехать с ним. Мартин и я, мы к тому времени безумно влюбились друг в друга.
Она умолкла и мечтательно улыбнулась. Должно быть, вспоминала те дни с Мартином, поэтому Грейс не просила ее продолжать, хотя ей ужасно хотелось услышать о пожаре. Через минуту Джейн застенчиво рассмеялась и продолжила рассказ:
– Мартин и я, мы поженились, и поэтому я осталась с ним в Беттисфонте, чтобы заниматься нашим наделом арендованной земли. Но от имения не было никакой поддержки, и у нас начались трудности. Все больше людей просто снимались с места и уходили, надеясь найти землю для работы в каком-нибудь другом поместье. Но мой Мартин был упрям, поэтому он остался. Джон приезжал домой из Оксфорда так часто, как мог, – он ухаживал за дочерью местного сквайра – и всегда приходил к нам и приносил продукты. Он часто ссорился с отцом из-за денег и состояния поместья. Они едва не подрались из-за приданого его сводной сестры. Сейчас мне кажется, что именно тогда он начал понемногу меняться. Он все еще, как всегда, был добр к нам, но становился более циничным и все время злился. А потом случился тот пожар.
– Что произошло?
– Беттисфонт, это прекрасное старинное здание, сгорел дотла, и его светлость погиб при пожаре. Он побежал назад в дом, чтобы найти свою жену. Бедняга не знал, что она уже спаслась. Он так и не выбрался.
Грейс содрогнулась:
– Господи, как ужасно. Вы были там, когда это случилось?
– Да. Мартин в конце концов бросил ферму и записался в армию короля Георга. Мы как раз паковали вещи, чтобы присоединиться к его полку, когда случился пожар. Это было ужасно, что Джон вот так потерял отца. И дом погиб – ничего не осталось, кроме конюшен и нескольких хозяйственных построек. Мы с Мартином уехали через несколько дней. Тринадцать лет назад. Это был последний раз, когда я видела Джона, то есть лорда Рочдейла.
Значит, он одновременно потерял любимого отца и родовой дом. Какая ужасная трагедия для молодого человека, особенно одинокого. Грейс подумала, что такая трагедия может изменить кого угодно. Рочдейл определенно перестал быть тем прилежным студентом, который мог бы если и не по положению, то по темпераменту посвятить себя церкви. Наверное, цинизм, о котором говорила Джейн, прижился в нем, а потом пустил корни и покрыл его, как лишайник.
Вот только права ли Джейн насчет того стержня доброты, который все еще есть в нем?
Грейс боялась, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на него и не искать признаки
