жены.
— Надеюсь, моей избраннице не будет дела до мебели, — сухо заметил Реджи.
— А я бы занялась мебелью в первую очередь, — чуть слышно пробормотала Люси.
— Дорогой, ты еще совсем не знаешь женщин, — ласково улыбнулась мать.
— Может быть. — Каприз матери показался Реджи странным, смешным, но безобидным. К тому же ее щеки слегка порозовели. Вероятно, врач был прав: желания больной надо исполнять. Реджи поднялся. — Сейчас же приступим к делу. Но я, признаться, даже не представляю, с чего начать.
— Милый, я ни за что не взвалю на тебя такую ношу. — Леди Беркли широко раскрыла глаза, словно даже не представляла себе более непростительного преступления.
— И я бы не доверила Реджи выбор мебели, а тем более краски или обоев, — фыркнула Люси. — Он же понятия не имеет, чем отличается шифоньер от комода, а изумрудная зелень — от лазури!
— Цвета я различаю прекрасно — просто для меня они все одинаковы, — возразил Реджи сестре. — А мебель, по-моему, хороша любая.
— Конечно, конечно, тебе это ни к чему. Не забивай себе голову. — Мать уже улыбалась. Очевидно, дело шло на поправку. — Дочь моей давней подруги обладает изысканным вкусом, она руководила обстановкой домов нескольких дам — и, насколько я видела, на редкость успешно. Да, эксцентричная особа, но из прекрасной семьи. Правда, запрашивает заоблачные гонорары, но результат этого стоит. Реджи прищурился.
— Заоблачные?
— Но мама же сказала, что у нее изысканный вкус. — Люси нахмурилась и скрестила руки на груди. — Или ты испугался расходов? Между прочим, это предсмертное желание.
— Тише, Люси. — Леди Беркли улыбнулась с видом мученицы, которую ведут в римский цирк, и откинулась на подушки — безвольно, как парус в штиль. — Если Реджи считает, что смена обстановки обойдется нам слишком…
— Нет-нет, ничуть, — поспешил вмешаться Реджи. — Если ты этого хочешь…
— Вот и замечательно. Я уже велела Хиггинсу послать за той особой — она приедет ближе к вечеру. Все прочее я оставляю на ее усмотрение. — Она слабо улыбнулась. — И на твое.
— Конечно. — Реджи вымученно улыбнулся и постарался придать голосу воодушевление.
Меньше всего ему хотелось терять время, выслушивая рассуждения эксцентричной дамочки о диванах и тканях. Но ради здоровья матери он был готов весь день провести в обществе незнакомой женщины — несомненно, перезрелой дурнушки, занявшейся обстановкой чужих домов от безысходности. Реджи был готов одобрить любые планы незнакомки и держаться от этой эксцентричной натуры как можно дальше.
— А теперь ступайте, дети. — Леди Беркли вздохнула, точно разговор отнял у нее последние силы. — Мне надо поговорить с Хиггинсом.
Реджи нахмурился:
— А стоит ли? С распоряжениями можно подождать, пока тебе не станет лучше.
Это не займет и минуты, а у меня гора спадет с плеч. Трудно оставаться в постели, зная, что в доме полно дел. — Она слабо махнула рукой в сторону двери. — Идите, да прикройте поплотнее дверь.
— Хорошо. — Реджи повернулся к Хиггинсу: — Постарайтесь не утомить ее.
— Этого я не допущу, милорд, — решительно пообещал Хиггинс.
Реджи учтиво открыл дверь перед сестрой, вышел из спальни вслед за ней и осторожно прикрыл за собой дверь.
— Реджи… — Серые глаза Люси переполняла тревога. — Что же теперь будет?
— Ты про маму? Люси кивнула.
— Не знаю, что и думать. — Реджи покачал головой. — Мама не из тех женщин, которые укладываются в постель без причины. Не припомню, чтобы она когда-нибудь болела — или хотя бы притворялась больной. Боюсь, она и вправду считает, что ее смерть близка.
— А может, она просто хочет обставить дом, но без лишних расходов? — В голосе Люси проскользнула надежда.
— Может быть. — И Реджи принялся рассуждать вслух: — Впрочем, расходы маму никогда не останавливали. Она обожает тратить деньги, и чем больше, тем лучше. Вдобавок она никогда не добивалась своего, притворяясь больной. Значит, ее словам можно верить.
На глаза Люси навернулись слезы.
— Так она и вправду…
— Прекрати! — резко перебил Реджи, тут же устыдился и обнял сестру за плечи. — Я точно знаю: мама еще долго будет с нами. Надо просто все взвесить, продумать и по совету врача выполнять все ее прихоти. Вот увидишь, скоро она поправится.
Люси шмыгнула носом.
— Ты думаешь?
— Я в этом абсолютно уверен. — Но на самом деле Реджи мучили сомнения. — И потом, вспомни: в последние годы главной маминой целью было женить меня. — Реджи ободряюще улыбнулся сестре. — Она ни за что не умрет, пока не убедится, что я счастлив в браке.
— Ясно. — Люси высвободилась из братских объятий и задумалась. — Спасибо, Реджи. Теперь мне гораздо легче.
— Правда? — удивился он. — Почему?
— Как почему? Я вспомнила, насколько успешно ты до сих пор искал себе жену, — усмехнулась Люси. — Значит, мама будет жить вечно.
Пристроившись на краешке кушетки в величественной гостиной Беркли-Хауса, Кэсси обводила комнату оценивающим взглядом. Гостиная производила впечатление престарелой леди, чьи лучшие дни давно позади, но была пропорциональна, обставлена со вкусом и любовью, хотя и требовала небольшого ремонта. Нетерпение, с которым Кэсси приступала к каждому новому заказу, нарастало в ней, хотя и смешивалось сегодня с непонятным волнением. Кэсси гордилась своим терпением и умением ладить с титулованными клиентами, но почему-то сегодня ей не сиделось в гостиной, куда ее провел дворецкий Беркли. К тому же Кэсси не представляла, с кем ей придется иметь дело.
Поддавшись беспокойству, она встала и прошлась по комнате, а заодно и разглядела повнимательнее резной мраморный камин в стиле Адама.
Ироничная судьба распорядилась так, что после неудачного знакомства с лордом Беркли Кэсси пришлось явиться к нему домой, да еще по просьбе его матери.
Первым порывом Кэсси, получившей письмецо от леди Беркли вскоре после возвращения с пикника у лорда Уоррена, было отказаться от предложения. В деньгах она определенно не нуждалась, в настоящее время под ее надзором шла работа у других заказчиков, а перспектива постоянных встреч с лордом Беркли не радовала, а тревожила. Мать не осуждала увлечение Кэсси так рьяно, как ее братья, но и не одобряла его. Тем не менее леди Уильям настояла на том, чтобы Кэсси взялась за предложенную работу, объяснив, что леди Беркли больна, а новая обстановка в доме поможет ей поправиться.
Кроме того, Кэсси узнала, что ее мать и леди Беркли — давние задушевные подруги, и удивилась. О леди Беркли до недавних времен мать Кэсси не упоминала ни единым словом. Впрочем, лондонский свет во многом походил на большую деревню, где все знакомы друг с другом.
— А, это вы, — раздался от двери негромкий смешок. Кэсси глубоко вздохнула, повернулась и заставила себя приветливо произнести:
— Не ожидала снова встретиться с вами так скоро, милорд.
— Да еще здесь, в моем доме. — Лорд Беркли подошел к ней и поднес к губам ее руку. — Признаться, я удивлен, хотя чему тут удивляться?
— Так вы меня ждали? — Она заглянула в серые глаза лорда Беркли и уже во второй раз за день подавила желание отдернуть руку. Или, наоборот, помедлить, впитать тепло его кожи. — Должно быть, о моем визите вас предупредила мать.
Тень беспокойства пробежала по его лицу.
— Матушка сказала только, что ее гостья… эксцентрична. Кэсси отдернула руку и нахмурилась.
— И вы подумали, что речь идет обо мне? Он усмехнулся.
— Не далее как сегодня утром вас назвали эксцентричной в разговоре со мной.
— Несомненно, кто-нибудь из моих братцев. — Кэсси следовало бы рассердиться. Будь с ней рядом Кристиан, она не стала бы скрывать недовольства, но обаяние Беркли было неотразимым. И кроме того, Кэсси подозревала, что сегодня произвела на него настолько неблагоприятное впечатление, что лучше уж пусть он считает ее эксцентричной — это гораздо предпочтительнее, чем прослыть мегерой. Она усмехнулась: — Могло быть и хуже. Братья вполне способны назвать меня полоумной.
Глаза Беркли вспыхнули.
— Или безумной.
— И даже сумасшедшей. Он кивнул.
— Свихнувшейся.
— Помешанной, — не осталась в долгу Кэсси.
— Больной на голову. Она усмехнулась.
— Не в своем уме. Он приподнял бровь.
— Не от мира сего.
Кэсси на минуту задумалась.
— Не все дома.
— Недотепа, — выпалил он в ответ.
— Тронутая.
— Чудаковатая.
— Пустоголовая.
— Балда.
Она рассмеялась.
— Звезд с неба не хватает.
— Ну, это не про вас, — возразил он холодно, но с возбужденным блеском в глазах. — Не представляю, кто еще достоин небесных светил, если не вы.
— А, пресловутый и обаятельный лорд Беркли в своем репертуаре! — воскликнула она беспечно, скрывая, как судорожно бьется сердце. Перепилка застала ее врасплох, как и неожиданный комплимент. — Вы умеете льстить, при вашей репутации ничего другого я и не ожидала. Странно, что вам удалось так долго воздерживаться от похвал.
— Сдержанность, мисс Эффингтон, — добродетель, которой я не обладаю и, в сущности, невысоко ее ценю.
— Сдержанность, милорд, — то, что отличает цивилизованного человека от нецивилизованного, — заявила Кэсси и чуть не поморщилась от своего ханжеского тона.
Никогда не считал себя нецивилизованным человеком, — впрочем, и пресловутым тоже. Пока не познакомился с вами. — Лорд Беркли скрестил руки на груди и прислонился к каминной полке. — Мисс Эффингтон, от вас я узнаю о себе прелюбопытнейшие вещи.
— Я
