местах во время похищения и громадный треугольный лоскут вырван, обнажив ее бок.
О, все что угодно за булавку!
Решительно отбросив запоздалые заботы о приличиях, она принялась обследовать шаг за шагом их беспросветную тюрьму.
— Интересно, почему они вообще захватили эту накидку? — проговорил он явно из другого конца помещения.
— Возможно, чтобы нести тебя. Меня перекинули через плечо, но ты слишком тяжелый.
— Вероятно, ты права. Одна загадка разрешена. Остальные, правда, окутаны глубокой тайной. Чего они хотят? Проклятие! Я ничего не помню. Что произошло?
— У меня тоже немного воспоминаний. Я проснулась, когда они схватили меня. Был какой-то шум. Может быть, драка.
— Надеюсь, это был я. — Через минуту он продолжил:
— Хотя я не уверен. Кроме головы, на мне, кажется, нет никаких отметин, да и руки никого не били в последнее время.
В его голосе звучало явное разочарование. Эльф закатила глаза, возмущаясь образом мыслей мужчин.
— Не думаю, что это важно, — назидательно сказала она, — но я сочувствую тебе из-за головы. Сильно болит?
— Да. — Он так немногословен от боли или от того, что на нем нет более почетных ран?
Эльф подавила вздох.
— Нужно бежать, пока они не сделали того, что задумали, — напомнила она ему. — Не мог бы ты заняться этой проблемой?
— Лизетг, ты, очевидно, не имеешь ни малейшего представления, насколько неприятно мужчине заснуть в собственной постели, а проснуться чьим-то пленником без единого синяка! — Не дождавшись от нее ни слова, он добавил. — Ну ладно. Давай займемся обследованием.
Эльф медленно двигалась на ощупь, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух над его брюзжанием.
— Полагаю, ты мечтал стать рыцарем в сверкающих доспехах. Или победителем драконов?
— Ты слишком увлекаешься. Я всего лишь хотел сломать несколько костей.
— О-о, как ужасно.
Она услышала, как что-то звякнуло в другом конце помещения.
— О-о, как реально. Что, по-твоему, происходит, когда рыцарь в сверкающих доспехах втыкает свою пику в тело противника?
Увлеченная этим захватывающим разговором, Эльф налетела на препятствие. Ощупав его, она сказала:
— Здесь здоровенная бочка. Судя по размеру и запаху — для пива.
— Я нашел несколько таких поменьше. Возможно, с вином. Нет… — Эльф услышала, как он постучал, — пустая. Итак, Лизетт, если нам удастся вырваться на свободу и встретиться с нашими врагами, ты действительно хочешь, чтобы я был мягок и явил собой образец рыцаря? Или предпочтешь, чтобы я сломал несколько костей?
— Можешь не сомневаться: я помогу тебе их ломать. — Она постучала по бочке перед собой. — Эта тоже пустая. На ней заклепки. Как ты думаешь…
— Ага.
— Что? — Девушка инстинктивно повернулась на голос, хотя и не могла ничего видеть в такой темноте.
— Я нашел дверь. Разумеется, заперта. — Она услышала приглушенные удары. — Крепкая, черт бы ее побрал. Не представляю, как мы ее откроем голыми руками.
Эльф понравилось это мы. Сейчас они оба обыкновенные люди, занятые общим делом. Почти как Адам и Ева, подумалось ей, — голые в саду Эдема.
— Накидка все еще на тебе? — поинтересовалась она.
— Да. Меня не слишком заботят соображения скромности, но здесь довольно прохладно. Ты уверена, что она тебе не нужна?
Он прав. Несмотря на лето, в погребе холодно и сыро. Ее ноги в тоненьких чулках и голые руки дрожали от холода, а все остальное было на грани этого.
— Нет, спасибо, — ответила Эльф, тронутая тем не менее его вниманием.
Впрочем, думала девушка, прислонившись к бочке и потирая замерзшие руки, есть, чему радоваться. Они живы, хотя всего лишь несколько минут назад им угрожала неминуемая смерть. На время они могут забыть о своем прошлом — общественном положении, семьях, вражде, — так же как и о нормальной одежде.
Как ни странно, здесь, в кромешной тьме и заточении, Фортатьюд Харлей Уор стал ей ближе, чем даже в те минуты, когда они занимались любовью.
— Обнаружила что-нибудь? — спросил Форт, напомнив ей, что пора бы продолжить поиски.
Ее нога наткнулась на пустую деревянную бадью. Он сообщил, что нашел веревки и тряпье.
— Слишком мало, — добавил он, — даже если бы я знал, на что они могут сгодиться. Надо признать, у нас отличная тюрьма.
В этот момент она наткнулась на скат.
— Ну конечно, — сообразила она. — Его используют, чтобы скатывать бочки. Вот каким образом они спустили наш гроб.
Форт приблизился к ней, вытянув перед собой руки. Она не могла устоять перед тем, чтобы не оказаться в его объятиях.
Он погладил ее плечи.
— Ты замерзла.
— Ничего не поделаешь.
— Это еще одна причина, почему нам надо выбираться отсюда. Сколько пройдет времени, прежде чем твоя снисходительная родственница начнет тревожиться?
Выходит, он тоже думает о скандале.
— Думаю, не раньше утра.
— И что тогда будет?
— Не имею представления. — Желая по возможности говорить правду, она добавила:
— Возможно, она не решится сразу обратиться к властям, но едва ли будет выжидать долго.
Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Тогда нужно сделать все возможное, чтобы бежать до утра. Я собираюсь взобраться по скату.
Эльф слышала, как он карабкается, а затем раздался стук.
— Закрыто, надо полагать, на засов снаружи и почти так же надежно, как дверь. Можно было бы попытаться взломать ее, но без инструментов у нас нет никаких шансов.
Он съехал к ней, и они опять нашли в темноте друг друга.
— Тебе страшно? — спросил он.
Удивительно, но Эльф не задумывалась над этим.
— — Да, но не так, как если бы я была одна. А ты боишься?
— Да. — Он успокаивающе погладил ее по спине, и она сделала то же. — Почему не признать это? Здесь, в темноте, смешно притворяться. Я пока не готов умереть, и, уж конечно, не таким недостойным образом, от рук отъявленных мерзавцев.
Это заявление вызвало у нее интерес.
— Так ты считаешь, что нас захватили твои шотландские дружки?
Его рука на мгновение замерла.
— Возможно.
— Но зачем? Если они хотели убить меня, зачем проникать ночью в дом графа и похищать нас обоих? — Она с мольбой ждала правдивого ответа.
— Не имею понятия, что само по себе настораживает…
— Особенно если учесть, что они твои сообщники, — резко бросила она.
— Спрячь коготки, котенок. Я действительно не знаю, в чем дело. В данный момент у нас с тобой общие интересы, и главная наша забота — бежать отсюда. Боюсь, это значит, что нам придется ползать по полу в поисках какого-нибудь забытого инструмента.
Форт собирался отойти от нее, но она удержала его, вцепившись в грубую шерсть его облачения.
— Я хочу знать, что происходит.
— Это нам не поможет.
— Откуда такая уверенность?
— Тебя просто мучит любопытство, свойственное женщинам.
— Любопытство! Моя жизнь в опасности…
— И ты тратишь время на бессмысленные споры. — Он высвободился и двинулся прочь от нее.
Да уж — свойственное женщинам. Эльф опустилась на четвереньки и начала исследовать свою часть помещения. Прореха на сорочке разъехалась еще шире, и пришлось связать ее узлом на талии. Эльф умерла бы от стыда, если бы вдруг зажегся свет и она бы предстала перед ним в таком виде.
— Если бы ты не знал, что происходит, — возразила она, — у тебя тоже возникло бы много вопросов.
— Я не знаю, что происходит. Например, не знаю, кто ты, хотя твой голос кажется чертовски знакомым, когда ты говоришь по-английски. Почему бы для начала не сообщить, как тебя зовут?
Эльф чуть не сказала, чтобы остановить поток его слов, но удержалась.
— Не важно, кто я. — Она не без опаски просунула руку под громадную бочку — Бог знает, что там может быть, — но не нашарила ничего, кроме обломков разбитой плитки.
— Тогда то, что происходит, также не важно, — заявил он, — Я нашел короткую палку — похоже на обломок ручки от метлы, но не знаю, что это может нам дать.
Они погрузились в раздраженное молчание, нарушаемое только звуками, сопровождающими их поиск.
Глава 11
Спустя некоторое время Эльф пришла к выводу, что ее поведение нелепо.
— Досадно будет узнать, — дружелюбно проговорила она, не обнаружив ничего, что хоть отдаленно напоминало бы инструмент, — что топоры и косы подвешены к потолку.
Она выпрямилась, расправила сорочку и направилась к ящику. И грохнулась на колени, споткнувшись обо что-то, скорее всего о камень.
Услышав, как она вскрикнула, он встревоженно спросил:
— Что такое? Что случилось?
— Просто ушибла палец. — Эльф села, потерла ушибы и затем принялась обследовать неожиданное препятствие. То, что она вначале приняла за задравшуюся плитку, оказалось большим плоским камнем толщиной в несколько дюймов с металлическими ручками. В любом случае им это не годилось.
— Ненавижу этот мрак, — проворчала она, поднимаясь на ноги. — Ты случайно не трешь время от времени глаза в надежде, что зрение прояснится?
— Да. А тебе не становится страшно, что ты ослепла?
— Стало бы, будь я одна. Ты нашел что-нибудь?
— Нет, пойдем посидим на нашем гробе.
Эльф осторожно двинулась вперед, постепенно привыкая ориентироваться при помощи других органов чувств. Услышав глухой удар, она поняла, что Форт поставил на место крышку, и когда подошла и села, он накинул полу накидки ей на
