проторенного пути? Он никогда не делал этого ни в буквальном, ни в переносном смысле, всегда выбирал самую трудную дорогу. В этом Фредди прав.
Возьмем, к примеру, Генриетту. Брендан ускорил шаг. При одной мысли о ней он одновременно чувствовал головокружение (как какой-то гимназист, честное слово) и ощущал себя огромным тяжелым грозовым облаком, готовым вот-вот взорваться. За время их короткого разговора, пока не появилась везде сующая свой нос тетушка Филиппа, Генриетта успела назвать его тупицей и вором. Нет, ока не говорила этих слов, но смысл сказанного ею вполне соответствовал им. Странно, но он, Брендан, не очень-то и возражал.
Конечно, он мог бы пойти путем наименьшего сопротивления и выбрать в невесты Эмили или Джессику. Тогда бы выиграл игру за несколько недель и был бы полностью финансово обеспечен. И Эмили, и Джессика были бы счастливы предоставить ему домашний комфорт и уют, произвести на свет наследников и оставить его в покое во всем, что касалось его работы.
Но нет. Вместо этого он выбрал самую взбалмошную из трех. Маленькую обезьянку. Женщина, при мысли о которой сердце начинало колотиться, а мысли разлетались, как кружащиеся на ветру сухие листья.
Теперь все было поставлено на карту. И игра была здесь ни при чем. То, что он чувствовал по отношению к Генриетте, не имело никакого отношения к наследству и деньгам. Только к его сердцу.
Но был ли он и вправду готов вступить на неизведанную территорию, отбросить все свои старые представления о браке? Ни одна не нанесенная на карту река, ни одно кишащее змеями болото не вызывали у Брендана такой робости. Пример его отца и мачехи произвели неизгладимое впечатление на его юную душу. Ему было сложно представить семейную жизнь без молчаливых упреков и ненавидящих взглядов.
Хотя... Может быть, с Генриеттой все будет по-другому?
Брендан вышел из леса на просторный луг. Здесь было светлее, последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в нежно-розовый и золотой цвета. Брендан остановился, отбросил палку и зашагал по полю, по пояс утопая в траве.
Поле пылало ярко-оранжевыми и желтыми маками. Местами виднелись голубые колокольчики, нежно-белые цветы вьюнка. Ближе к земле лютики и поздние фиалки поднимали свои головки над пожухлой травой.
Краем глаза Брендан заметил какое-то движение. Он быстро повернулся и успел заметить чью-то худую фигуру. Человек убежал в лес, росший на краю поля, и растворился в темноте.
Брендан сначала нахмурился, а затем почувствовал презрение, когда догадался, кто это был. Разумеется. Следовало предполагать, что Туакер последует сюда за Генриеттой. И как это похоже на него – прятаться за деревьями.
Брендан вздохнул и вновь зашагал по цветущему лугу. Ему ничего не стоило выследить Туакера в деревне и спрoвoдить его подальше отсюда. Однако сейчас ему хотелось насладиться одиночеством.
Брендан наклонился и с любопытством стал рассматривать усеянный небольшими фиолетовыми цветками стебель. Это был какой-то вид дикой орхидеи.
Брендан расплылся в улыбке. Эта орхидея напомнила ему одну девушку.
Брендан сорвал цветок и выпрямился.
Он бродил по лугу, улыбаясь, как идиот, и собирая в охапку жимолость, маки, колокольчики, желтые ирисы, до тех пор, пока совсем не стемнело.
Когда Генриетта вернулась в свою комнату, чтобы переодеться к ужину, ее встретил остро-сладкий аромат жимолости. На столике у камина стоял огромный букет полевых цветов. Она наклонилась над ними, чтобы вдохнуть пьянящий аромат.
Почувствовав острый уколов подбородок, она вскрикнула и отпрянула. Ее укусило какое-то гадкое насекомое.
– С вами все в порядке, мисс? – спросила встревоженная горничная Пенни, влетевшая в комнату.
Генриетта кивнула, прижимая пальцами место укуса.
– Дайте мне взглянуть. – Пенни отвела руку Генриетты и охнула. – О Боже! Ну и вид у вас!
Генриетта бросилась к ночному столику посмотрела на себя в зеркало. Место укуса покраснело и распухло.
– Черт возьми, – пробормотала Генриетта. Пенни неодобрительно взглянула на госпожу.
– Я принесу холодную воду, чтобы сделать примочку. Это снимет воспаление. Не следовало ставить такие цветы в комнате. Они всегда кишат жучками. Но джентльмен так настаивал. Сказал, что они напоминают ему о вас.
– Какой джентльмен? – Как это похоже на майора Бонневиля – взять и послать букет, кишащий насекомыми.
– Капитан с золотыми вoлocами, – хихикнула Пенни. – Он такой красивый. Жаль, что такой глупый. – Генриетта не успела объяснить, что Брендан вовсе не такой тупой, каким его все считают, поскольку именно в этот момент Эстелла ворвалась в комнату.
Увидев подбородок Генриетты, она испуганно взвизгнула:
– Боже! Что случилось?
Генриетта махнула рукой в сторону букета из полевых цветов.
– Что-то меня укусило.
– Нужно избавиться от него, – сухо заметила Пенни и направилась к столику, на котором стоял букет.
– Нет! – крикнула Генриетта так резко, что Пенни и Эстелла от неожиданности вздрогнули. – Он мне нравится, – объяснила Генриетта, краснея.
Самое странное заключалось в том, что букет Генриетте действительно нравился. Даже несмотря на то что в нем нашло пристанище по меньшей мере одно злобное насекомое. Но этот букет подарил Брендан, и от одной этой мысли Генриетте делалось тепло и хорошо, как будто она гуляла под солнцем без шляпки.
– Тогда я пойду принесу холодную воду, – сказала Пенни и вышла.
Эстелла устроилась на диване и принялась угощаться анисовыми леденцами из эмалированного блюда, стоявшего на столе.
– Знаешь, – сказала она, поглядывая на подбородок Генриетты, – люди будут удивляться, что это с тобой произошло.
– Тогда я скажу им, что произошло.
– Но они не будут спрашивать тебя. Они просто будут удивляться. И вообще, что тут делают эти цветы?
– Видимо, их принес Брен... капитан Кинкейд.
– Ну по крайней мере это более уместный подарок, чем та ужасная золотая статуя.
– Он ее не посылал, – заметила Генриетта.
Эстелла пожала плечами и положила в рот еще одну конфетку.
– Я позволила Баклуорту поцеловать меня, – сообщила она с таким беспечным видом, будто речь шла о том, что модно в нынешнем сезоне.
Генриетта, ошеломленная известием, упала на стул.
– Что? – воззрилась она на Эстеллу.
– Теперь, когда он поцеловал меня, целовать Абигайль ему будет намного приятнее. Я имею в виду, ей-то как раз хочется, чтобы он ее целовал. – Эстелла сморщила свой дерзкий носик. – Надеюсь, ей понравится, когда это произойдет. Мне это напомнило слизняков, а еще он так смешно пыхтел. Но Абигайль это должно понравиться. Великолепная идея, правда?
– А что, если твой поцелуй только разожжет его страсть? – Генриетта прикусила губу. Она-то знала, что все обычно не так просто.
– Я не целовала его. Я позволила ему поцеловать меня. – Ну, это другое дело. За последние дни Генриетта научилась видеть в этом различие.
– Ты рассказала ему о его последнем задании?
– Да. Но он не слишком-то обрадовался, услышав, что должен пройти еще через одно испытание, прежде чем сможет взять меня в свою постель.
– В постель? Да что же ты сказала бедняге?
– Я сказала, что, если он все еще будет желать меня после двух недель, проведенных исключительно в обществе мисс Бекфорд, я обручусь с ним. А всем известно, что, как только происходит обручение, пара может спать вместе.
– Это еще неизвестно. – Голос Генриетты прозвучал как-то неубедительно. Кто она такая, чтобы читать лекции о том, как должна вести себя молодая леди? После того как она убежала из дома и вступила в такие близкие отношения с Бренданом, она нарушила почти все правила.
И это было совсем не так неприятно, как могло показаться.
Но сейчас ей следовало думать о кузине. Всего одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – Эстелла может быть великолепной светской львицей. Но она еще слишком юная, а потому ветреная.
– Дорогая, – взмолилась Генриетта, – как мы вызволим тебя из этой затруднительной ситуации, если у Абигайль ничего не получится?
Эстелла сосредоточенно нахмурилась. Молчание длилось несколько минут, слышно было только, как постукивает анисовая карамелька о зубы Эстеллы.
– Кузина, – произнесла наконец она, – я позволила Баклуорту поцеловать себя, и он прикоснулся ко мне здесь и здесь. – Эстелла указала на щеку и плечо. – Но это не вызвало у меня никаких чувств, кроме желания убежать. Ничего.
– Но это же был Спенсер Баклуорт, – попыталась успокоить кузину Генриетта.
– А что, если со мной что-то не так? Что, если ни с одним мужчиной я не почувствую... – Эстелла осеклась.
– Где-то там, – мечтательным тоном проговорила Генриетта, – существует красивый, умный, любящий мужчина, который будет твоим. Я обещаю.
– Тот, кто придумал так рассадить гостей, не имеет ни малейшего понятия о приличиях, – пробормотала за ужином тетя Филиппа в свой бокал с кларетом.
Генриетта сидела, низко наклонив голову, чтобы никто не смог заметить укуса, след от которого стал лишь немного меньше. К счастью, в комнате было довольно темно, поскольку она освещалась всего одной хрустальной люстрой.
– Леди Мастерсон, – продолжала тетя Филиппа, – никогда бы и не подумала поместить меня напротив такого грубого и невоспитанного человека. – Она бросила недовольный взгляд на Брендана. Тот улыбнулся ей в ответ.
Забывшись на мгновение, Генриетта тоже улыбнулась Брендану. В элегантном вечернем костюме он совсем не выглядел грубым и невоспитанным.
Брендан пристально посмотрел на Генриетту и, заметив пятнышко на подбородке,
