окна открывался вид на поля.
– Вы можете поспать, – предложила она.
– Я не устал.
– Может, вам принести книгу?
– А разве здесь есть какое-либо чтение, кроме Библии?
– Вам было бы полезно почитать Священное Писание.
– Несомненно, поэтому я предпочел бы что-нибудь другое.
– Я посмотрю, что можно найти, – сказала Анджела и, прежде чем выйти из комнаты, обернулась: – Что-нибудь еще?
– В общем-то да, – ответил Филипп, у которого появилась идея. – Мне нужна колода карт.
Анджела вернулась после ужина и принесла старые газеты – единственное чтение, которое ей удалось найти. Конечно же, она не смогла удержаться от того, чтобы не принести ему экземпляр Священного Писания. Где-то раздобыла она и колоду карт.
Он не проявил большого интереса к другим вещам, но когда он увидел карты, его глаза загорелись. Филипп тотчас достал их из коробки. Перетасовал, просеивая их через пальцы. Он улыбался и, вероятно, получал удовольствие оттого, что ощущал их в своих руках.
– Это всего лишь колода карт, – сказала она, зажигая еще несколько свечей в подсвечнике на прикроватном столике.
– Нет, это нечто большее, – ответил он, вытаскивая наугад одну карту. – Бубновый туз. С помощью этой карты я выиграл жеребца по кличке Князь у леди Уэксфорд, а затем я отправил его на скачки в Аскот и выиграл шесть тысяч фунтов, Боже, это было великолепное животное! Но потом я проиграл эту лошадь лорду Поммерою из-за четверки треф, – сказал Филипп, вытащив эту карту из колоды.
Филипп снова наугад достал карту из колоды. Анджела увидела, что это девятка червей.
– А вот из-за этой карты я проиграл охотничий домик в Шотландии.
– Вы проиграли дом?
– Он находился практически в Шотландии, – ответил Филипп, пожав плечами. – Зачем он французу, я не знаю. Но теперь он принадлежит ему, если только он его еще кому-нибудь не проиграл.
Он вытащил еще одну карту.
– Валет червей. Помог мне выиграть у лорда Винсента целый погреб вина и бренди, правда, источник давно иссяк. А ведь я мог выручить за него целое состояние.
– Но вы предпочли выпить его, – резко сказала Анджела.
– Мне помогли.
– Ну конечно.
– Двойка бубен, – сказал Филипп, невозмутимо вытаскивая следующую карту и кладя ее перед собой. – Если бы я не сплоховал, то вытащил бы именно эту карту и выиграл бы десять тысяч фунтов и яхту у виконта Олторпа.
– Но вы проиграли.
– О нет, я все равно выиграл. Но затем попался на этой карте, валете пик.
– Этот виконт стрелял в вас? Помнится, вы говорили, что этот шрам у вас остался после дуэли.
– Да, он вызвал меня на дуэль. Но выстрелил я в себя сам.
– Что вы сделали?
– Я был мертвецки пьян. Не спал. Лил дождь. Я споткнулся и упал на свой пистолет.
– О!
– Это стыдно, я понимаю. Как только я поправился, сразу сбежал в Париж. Это было не так уж плохо, ведь там тоже играют в карты. – Говоря об этом, Филипп продолжал тасовать колоду. – Но из-за бегства в Париж я лишился наследства. Нет, я не проиграл его, просто оно перешло к моему брату. Чтобы продолжать играть, мне пришлось занимать деньги, я увяз в долгах, но продолжал играть, пытаясь отыграться. А вот эта карта, – он достал из колоды двойку червей, – выручила меня. Я выиграл столько, что смог погасить все долги.
– Но вы не расплатились со своими кредиторами, и они погнались за вами, – догадалась Анджела.
– Да. Теперь мой долг погашен, но у меня нет ни пенни.
– В этих картах вся ваша жизнь, – сказала Анджела, глядя на кровать, на которой Филипп разложил колоду. Быстро собрав карты, Филипп снова начал тасовать колоду, причем делал это так ловко, что карты, казалось, летали в его руках.
– Как бы патетично это ни звучало, но, полагаю, это правда. Будем продолжать традицию?
– Что вы имеете в виду?
– Присядьте, – сказал Филипп, указывая рукой на кровать.
Она села.
– Мы будем играть.
– Но я не умею.
– Я вас научу. Играть легко – трудно выиграть.
Затем Филипп объяснил ей цель и правила самой легкой игры – блэкджек. Сначала они немного попрактиковались.
– Мы должны сделать ставки, – сказал Филипп, вновь тасуя карты перед игрой.
– Но у вас нет денег, – заметила Анджела. – Да и у меня тоже.
– Верно, – согласился Филипп. – Мы могли бы ставить на кон предметы своей одежды.
– Это абсолютно исключено.
– Да, думаю, это будет нечестно по отношению к вам. Ведь вы уже видели меня обнаженным.
– Дело не в этом, и вам это известно, – сказала Анджела, устраиваясь поудобнее. – Кроме того, играть на деньги – грех.
– Правда? – усмехнувшись, спросил он. – Грехов так много, что мне, похоже, за всем не уследить.
– Это грех, – твердо повторила Анджела.
– Но ведь исповедоваться не грех, верно? – спросил он. Она настороженно посмотрела на него, пытаясь понять, к чему он клонит.
– Если искренне исповедоваться и покаяться в своих грехах, то, конечно, можно заслужить прощение, – пришлось признать ей.
– А сделка или, скажем, деловая договоренность – не грех? – уточнил он.
– Нет, – честно ответила она.
– А что, если мы договоримся, что обменяемся признаниями в зависимости от того, кто выиграет или проиграет?
– Похоже, у вас талант к софистике.
– Это означает согласие? Соглашайтесь, Анджела. Филипп улыбнулся, и девушка не смогла сказать «нет».
– Хорошо. Тот, кто проиграет, должен сознаться в грехе или открыть секрет.
– А тот, кто выиграет, может задать вопрос, – добавил Филипп.
– Боюсь, что это будет нечестно – у вас больше опыта, чем у меня.
– Да, – ответил он, – но я невезучий.
С этими словами он последний раз перетасовал карты и раздал их. Анджела посмотрела на карты в своих руках и увидела тройку и четверку.
– Я возьму еще одну карту, – сказала она.
Он дал ей короля. Анджела решила не рисковать, для нее семнадцать было достаточно близко к двадцати одному.
– Открываем.
Филипп выложил восемнадцать. Он выиграл.
– А говорят, что новичкам везет, – проворчала она. – Какой у вас вопрос?
Прежде чем задать свой вопрос, он некоторое время смотрел на Анджелу, обдумывая, о чем же ее спросить. Эти несколько секунд молчания заставили ее понервничать, ведь он наверняка спросит ее о грехе, и Анджела не знала, как будет отвечать.
– Сколько вам лет? – И это все? – спросила она.
Он кивнул.
– Двадцать три.
– Вы совсем молоды, – заметил он и протянул ей карты. Они оба взяли по карте из колоды. На этот раз у него было девятнадцать, а у нее двадцать. Теперь она поняла, почему он задумался, прежде чем задать свой вопрос. Ей хотелось спросить о многом, и трудно было решить, какой вопрос задать первым. Кроме того, было множество довольно деликатных вопросов, но о том, что могло причинить ему боль, она не хотела спрашивать, ей совсем не хотелось, чтобы игра закончилась, едва начавшись.
– У вас есть возлюбленная?
– В настоящее время нет.
– И в Париже вы никого не оставили?
– Это уже второй вопрос. Но ответ будет «нет».
Он вновь протянул ей карты. На этот раз она проиграла. Филипп задал ей вопрос, который она ожидала:
– Кто это был?
– Лорд Лукас Фрост.
Впервые за шесть лет она произнесла это имя вслух. Она попробовала отыскать в себе следы сожаления, или тоски, или каких-либо других чувств, но ничего не почувствовала. Слегка прищурившись, Филипп попытался вспомнить, знает ли он его имя. Прядь темных волос упала ему на лоб, и ей вдруг захотелось отвести эту прядь, но она этого не сделала.
– Нет, я его не знаю, – наконец произнес он.
– А я жалею о том, что узнала его, – ответила она. Филипп вновь раздал карты. Анджеле не нужно было брать еще одну карту, а Филипп взял и проиграл.
– Вы когда-нибудь любили? – спросила она.
– Нет, – ответил он быстро и уверенно.
– В самом деле? – спросила она скептически. – Никогда?
– Анджела, разве я похож на мужчину, который может стать жертвой любви? Я эгоистичен и занят только своими интересами. Не раз женщины называли меня «бессердечным».
– Вы похожи на мужчину, который оставляет за собой шлейф из разбитых сердец. Но одно из этих сердец могло быть вашим.
– Однако такого не случилось, – ответил он откровенно.
– Пока, – добавила Анджела, принимая вновь розданные карты.
– Не стоит возлагать больших надежд, – сказал он, на этот раз пристально глядя ей в глаза. – Еще карту.
– Пожалуйста.
На этот раз проиграла она.
– Я думала, что удача не на вашей стороне, – проворчала она.
– Так оно и есть. Только, похоже, вам везет еще меньше, – сказал Филипп с улыбкой. – Раз уж мы заговорили о любви, вы любили его?
Конечно, не было необходимости уточнять, кого он имеет в виду.
– Теперь я в этом не уверена, – ответила она искренне. – Когда я вспоминаю о прошлом, самыми яркими для меня кажутся ужасные последствия. Но я, должно быть, любила его, если совсем потеряла голову. Должно быть, я слишком высоко летала, если упала так низко.
– Если бы это могло служить оправданием. Прощением. Люди часто используют любовь, чтобы оправдать глупые или легкомысленные поступки. Черт возьми, это единственное оправдание, которым я не пользовался.
– Возможно, это могло бы мне служить оправданием. Но я не могу сказать, что знаю наверняка. Знаю только, что когда он был рядом, весь мир казался ярче и интереснее. Все, что ему нужно было сделать, – это улыбнуться, и я забывала свое собственное имя. Он был таким… пьянящим. Когда он
