есть?
— Нет.
— Хорошо. Здесь оружие запрещено. У тебя есть работа?
— Я что-нибудь подыщу. Я уже говорил Марии, что я…
— Без вранья. Только без вранья. А деньги у тебя есть?
— Все взяла консьержка, выставив нас на улицу.
— И сколько же она взяла?
— Пятьдесят франков.
— Откуда ты приехал?
— Из Орана.
— В Марселе плоховато с работой.
Мария поставила бутылку вина на корзину рядом с кушеткой. Она постучала рукой по полу. Собака, подойдя к ней, повернулась и улеглась.
— Ты будешь, Леон? — Она разливала вино в стаканы.
— Нет.
— Вот, — сказала она Коэну. — «Бычья кровь»!
Вино было густым и почти черным. Она вновь наполнила его стакан.
— За Андалузию!
— К черту Андалузию, — сказал Леон.
— И к черту Корсику, — отозвалась она.
Почувствовав дурноту, Коэн опустился на кушетку.
— Вино не такое уж крепкое, — заметил Леон.
— Американцы ничего не понимают в вине, — ответила Мария.
— Вам крупно повезло, что я оказался здесь, — сказал Леон, набрасывая на плечи кожаную куртку.
— Я бы могла пойти к Мамету.
— Держись от Макета подальше. — Он открыл цепочку на двери. — Закройте за мной.
Мария села на кушетку рядом с Коэном.
— Я не могу так рано уснуть. — Встав, она поправила юбку. — Тебе надо побриться, — она фыркнула. — Иди в ванную и побрейся. И прими душ.
— И ты со мной.
— За пятьдесят франков.
— У меня есть более интересное предложение.
— Нет ничего более интересного. Отправляйся.
Ощущение сильной струи горячей воды казалось чем-то нереальным, реальным было лишь жжение, вызываемое ею в колене и плече. Он побрился левой рукой бритвой Леона. Она вошла и, подобрав юбку, присела на унитаз.
— Ты стал лучше пахнуть, — сказала она. — Что это?
— Меня порезали.
— Ого! Загноилось. — Она встала и спустила воду. — Тебе бы надо пойти в больницу. Монашки же оказывают помощь бесплатно. — Она провела пальцем вдоль покрасневшей раны. — Это тебя какой-нибудь матрос пырнул за то, что ты защищал честную девушку?
— Меня ограбили.
— Я не представляю тебя с деньгами. Мне надо держаться от тебя подальше. Тебе бы завтра сходить к монашкам.
— Мне уже лучше.
— Монашки не кусаются. Чего ты боишься? Он скользнул левой рукой ей под юбку.
— Боюсь, что у тебя со мной ничего не получится. — Я не занимаюсь этим просто так, ради удовольствия.
— Иногда надо.
Она ущипнула его за подбородок.
— Это — работа, mi calentorro. Она кормит нас с Лобо.
— В Марселе наверняка найдется и другая работа.
— Для меня, уехавшей из Испании из-за нищеты?
— Так зачем же ты приехала?
— Благодаря этой работе я каждый месяц посылаю деньги в Андалузию.
— А Леон?
— А как ты думаешь? Смогла бы я работать на улице без chulo? Без Леона или кого-нибудь еще? Он — мой патрон, он защищает меня.
— От чего?
— А ты не понимаешь? Тогда ты действительно бестолковый. — Она тряхнула головой, направляясь в холл. — Оденься, холодно.
— Скажи мне.
Он последовал за ней.
— En verdad, ты и вправду глупый. Majadero! — Ее браслеты позвякивали. — Тебя ограбили. Ты подрался с этим болваном матросом и тебя вышвырнули на улицу. Ты потерял деньги. И ты не понимаешь, для чего мне нужен Леон. Да тебе самому нужен кто-нибудь вроде Леона!
Он оделся. Его одежда пропахла корабельным трюмом.
— Que desgracia! — Простонала она. — Тебе ни за что не найти работу в таком виде. А что ты умеешь делать?
— Все, за что платят.
— Ага! А еще меня спрашиваешь. Он взял ее за руку.
— Я не спрашиваю. Я благодарен тебе за приют.
— Это Леон тебя приютил. — Подбоченясь, она внимательно осмотрела его. — Он неравнодушен к таким, как ты — bobos. «A los bobos se les aperece la Madre de Dios», — говорят у нас в Андалузии — дуракам везет. Тем не менее мне с моим «везением» надо быть очень осмотрительной! Так что, может быть, Леон и для тебя что-нибудь найдет.
— Чем же я могу быть ему полезен? Она взглянула на него из-под ресниц.
— Как же ты наивен! Mignon! Ты мог бы работать мальчиком у него. — Она ущипнула его за подбородок. — Если ты будешь работать на Леона, я кое-что получу за то, что привела тебя, и я с тобой поделюсь.
— Что же я буду делать?
— Как ты думаешь, mi calentorro? — Она потрясла браслетами. — Леон бы приодел тебя, и ты бы обслуживал старых гомиков из Сиотат и Кассис.
— Не получится.
— Теперь настала моя очередь спросить, почему?
— Мне почему-то нравятся женщины, а не мужчины.
— Дырка и есть дырка.
— Одна, на мой взгляд, естественнее, чем другая.
Она положила ему руку между ног.
— В постели я бы могла довести тебя до экстаза одним только ртом. Ты бы ведь не сопротивлялся?
— Вряд ли.
— И ты бы, наверное, сделал то же самое для меня, да? — Она села поудобнее. — Так в чем же разница?
— Между чем?
— Pues! Ты не слишком сообразителен! Между мужчиной и женщиной?
— С мужчиной я бы не стал этим заниматься.
— У тех и других одно и то же.
