им шею. По лестнице поднялся Лу.
— Капельмейстер говорит «браво».
— А как там доктор Шварц? — спросил Морт.
— Его взяли.
— Где?
— Я не спрашивал, Морт. Он в капелле.
Морт спрятал платок.
— Ну ладно, приятель, — обратился он к Коэну, — поднимайся. Ты хорошо сыграл, но мне надо работать. Сейчас мне от тебя нужно узнать, с какой целью ты переправлял оружие в Тибет. Я хочу, чтобы ты мне назвал свои связи в Непале, откуда оружие и имена всех, с кем ты работал. Ну, давай!
Коэн вытаращился на него.
— Ты что, спятил?
Морт сочувственно улыбнулся.
— Только спятив, можно было этим заниматься, это — да. Тебе нужны были деньги?
— Я ничего не делал! Стил нанял нас проводить его до Мустанга — я еще ждал, пока он покажет мне разрешение, — и он показал! И мы повели его по Кали Гандаки, втроем за двенадцать кусков, и…
— Это большие деньги, Сэм. Никто бы никому не заплатил двенадцать тысяч за путешествие по Кали Гандаки.
— Мы и подумали, что он ненормальный. Но мы были рады получить эти деньги. На Кали Гандаки мы присоединились к тибетскому каравану — на этом настоял Стил, — и в тот же день четыре их лошади…
— Ты раньше не видел этих тибетцев?
— Нет. И в тот же день…
— Любопытно. А некоторые из них, включая их главного, заявили, что ты предлагал им купить у тебя оружие. Или, точнее, обменять на гашиш.
— Это было потом.
— Потом? Значит, ты все-таки пытался продать оружие? И переправить в Штаты наркотики?
— Да нет же — я все это просто придумал специально, чтобы выведать об операциях Стила.
— И что же ты выведал?
— Ничего. Тибетцы сказали, что они не имеют понятия о бомбе.
— О какой бомбе?
Коэн вздохнул.
— О той, что Стил и Элиот переправляли в Тибет.
Морт покачал головой.
— Ты пытаешься ввести меня в заблуждение, Сэм. А вот что было на самом деле: тебя с твоими дружками поймали, когда вы переправляли оружие в Тибет; вы убили американского государственного служащего Роджера Элиота, когда он с Клемом Стилом пытался задержать вас на Кали Гандаки. Тогда был убит один из твоих компаньонов, Алекс Власик, и еще какой-то непалец, чье имя есть в деле. Но…
— Гоутин. Его звали Гоутин. Стил или кто-то из ваших тибетцев убил его.
— Гоутин — неважно! Но вам с Полом Стинсоном удалось уйти. Потом ты убил в Катманду Клема Стила — не где-нибудь, а перед американским посольством, но он успел рассказать нам, что случилось на Кали Гандаки. Потом, продолжал Морт, поджимая губы, — ты убил в Катманду всех, кто мог бы нам помочь тебя найти: американскую девушку, Ким Давидофф, и четырех непальцев — родственников того убитого непальца Гоулунга, или как там его. Убегая из Непала, ты, по-моему, убил еще и британского зоолога лишь для того, чтобы заполучить его мотоцикл, который позже нашли в аэропорту Нью-Дели. Мы вышли на тебя с помощью вот Руби, в Афинах, чуть было не взяли тебя на Крите, но ты ушел — ловко у тебя получается, — и к тому времени, как мы нашли тебя в Алжире, ты успел уплыть в Марсель. Через французские каналы мы напали на твой след в публичном доме на бульваре Д'Атен, но ты сбежал, прихватив с собой одну из проституток. Двое наших людей зажали тебя в горах; ты застрелил девчонку, испанскую девушку — так что теперь агенты Франко тоже охотятся за тобой, — и затем, вернувшись ночью, размозжил голову одному немецкому агенту и перерезал горло другому. Я точно все изложил?
Морт защипнул свои губы большим и указательным пальцами левой руки.
— Потом ты попытался убить меня, государственного служащего США, ранил меня в лесу неподалеку от Экс-ан-Прованса. На машине убитых тобой немецких агентов, на которой ты сменил номера, ты приехал в Германию, где мы, наконец, и поймали тебя. — Морт откинулся. — Настоящий детектив.
Коэн расслабил руки, боль, причиняемая наручниками, стала стихать. «Значит, вот как это будет звучать в их изложении. Если до этого вообще дойдет. Все, что я ни делал, было впустую и ни к чему не приведет». Он поднял голову.
— Так что тебе надо от меня, толстяк? Ведь ты должен что-то хотеть, иначе бы ты уже убил меня.
— Для начала мне бы хотелось понять, что тобой руководило.
— Скажи, зачем вы посылали атомную бомбу в Тибет?
Отряхнув колени, Морт встал.
— Фантазируешь. Чтобы оправдать то, что ты натворил. Ни один человек в мире тебе бы не поверил. Даже Пол не несет такого!
— Пол?
— Да, разве ты не слышал, что сказал Лу? Пол, по кличке доктор Шварц, — там, у нас в офисе. Он поет совсем другое.
Коэн уперся взглядом в темноту, во рту и в глазах он ощущал сухость, в ушах — страшное жужжание. 'Как я должен себя чувствовать, когда мир рухнул, когда умирает, как последний ребенок, последняя надежда. Я ничего не чувствую. Меня даже не волнует, что мне все равно.
Перед неотвратимостью смерти в памяти воскресает все хорошее, что было в моей жизни: мать с ее голубыми глазами; отец, державший меня на одном колене, а талмуд на другом, учивший меня тому, что я давно забыл, но с чем все еще живу. Отчим, здоровый и сильный, крепкий, как истоптанные лошадьми носы его ботинок, белеющие, похожие на колючую проволоку шрамы на его смуглых волосатых руках, человек, учивший меня, как чего-то добиться в этой новой стране. Сильвия, отдавшая мне всю себя до того, как уже нечего было отдавать. Алекс, терзаемый болью Вьетнама. Ким, кроткая сестра, верившая в великодушие Бога. Андрей, который «никого бы никогда не отправил в тюрьму», который не знал, где могила его отца. Грустный полковник в Оране, который хотел подарить мне свою лучшую рубашку и, когда я отказался от нее, подарил мне свободу. Мария, сестра милосердия, которую я увел на смерть в ее восемнадцать. Мой брат Пол, томящийся сейчас в какой-то грязной камере пыток в руках белых, убивших его любимую женщину и сделавших нашу страну такой, какая она есть'.
Почувствовав, как кто-то толкнул его, он поднял глаза. Перед ним стоял Морт.
— Говори. Если тебе есть, что сказать, чтобы облегчить свою участь, мы готовы проявить снисходительность.
— Что вы хотите услышать?
— Поведай нам свою историю — заодно и Пола.
— А может, вы его не взяли.
— Да взяли, взяли. Поэтому ты нам больше не нужен, так ведь, Лу?
— В Капелле он не нужен. Но они хотят знать, кому он проболтался. — Так кому ты это рассказывал? — Морт терпеливо улыбался. — Давай свяжем оборванные концы, ладно?
— Морт, эта бомба будет концом всему, даже тебе. Разве у тебя нет детей? Ни у кого из вас нет детей? — Коэн обвел их глазами. — Что же это, настолько важное, ради чего стоит все уничтожить?
— По-моему, он вошел в роль, Морт, — фыркнул Лу.
— Да, — вздохнул Морт. — Давай поможем ему выйти из нее. — Он подошел к лестнице. — Тим! Твоя очередь!
Втащив вверх по лестнице чемодан, Тим открыл его: в нем находилось нечто среднее между содержимым докторской медицинской сумки и набором электрика.
— Будем фильтровать твою искренность, — осклабился Тим, — или выжимать чистую правду?
— У нас не так много времени, — сказала Клэр. — Если он проболтался кому-нибудь — а у него
