— Клиент всегда прав. — Пол взял выбранную фотографию и, подложив ее под оторванную, аккуратно подравнял ее ножом. — А сейчас самое сложное. — Осторожно, сначала при помощи колечка на ноже, потом стержнем шариковой ручки, он начал перерисовывать кружок оттиска печати с фотографии американца. — Оттого что поезд трясется, задача усложняется, — проговорил он некоторое время спустя.
— Ты уж постарайся, как-никак, в твоих руках моя жизнь.
Откинувшись, Пол посмотрел на свою работу.
— Что ж, вполне прилично. — Он вклеил фотографию в паспорт, подул на нее и слегка потер о колено.
Коэн посмотрел на свою фотографию с непривычно темными волосами в паспорте с чужим именем и подписью.
— Ты часто этим занимаешься?
— Конечно. Ведь мы, негры, — прирожденные преступники. Ты бы потренировался расписываться, Чарльз.
— Интересно, успеем ли мы добраться до Штатов, прежде чем там узнают, что он краденый?
— Безопасность вряд ли успеет сообщить об этом до завтра.
— Скажем, в восемь утра по парижскому времени — или в два ночи по нью-йоркскому.
— Да, придется набраться храбрости. Ты держись от меня подальше на таможне в аэропорту Кеннеди, будем надеяться, что ты тоже проскочишь.
Около полуночи в поезде появились люди из французского паспортного контроля. Вернувшийся в свое купе Коэн небрежно кивнул маленькому усатому военному, молча возвратившему ему паспорт.
— Пронесло, — сказал он Полу, когда дуврский паром, оставив позади последние исчезавшие огни — Франции, уже плыл, мерно покачиваясь по волнам Ла-Манша.
— Хороша та ловушка, Сэм, в которую легко попасться. Паспорт успешно прошел проверку и у английской портовой полиции. Добравшись на поезде до Лондона и сев у Виктории на автобус А-1, они доехали до аэропорта «Хитроу». По кредитной карточке «Америкэн Экспресс» на имя Чарльза Рассела Гудсона они купили там два билета до Нью-Йорка. К девяти часам они уже были над Белфастом в самолете американской авиакомпании, летевшем в Нью-Йорк. Коэн смотрел в иллюминатор, но изумрудная зелень Ирландии была скрыта облаками.
В аэропорту Кеннеди таможенник внимательно посмотрел на него.
— Вы возвращаетесь без багажа?
— У меня только что умер отец. После похорон я вернусь во Францию.
— Я очень сожалею. Проходите.
Нью-йоркский воздух был теплым и влажным, пахло зеленью парков и выхлопами автобусов. Они сняли номер около «Гранд сентрал». Начался дождь; сквозь сбегавшие по окну струйки Коэн смотрел вниз на усеянную зонтиками улицу.
— Нас не было два года, — наконец, сказал он, — но я совсем не чувствую себя дома.
Глава 22
Дом 293 на Фултон-стрит представлял из себя захудалое четырехэтажное здание, томившееся от вековой тоски и запустения, с углов его подгнивавших окон с рябыми, словно простреленными тут и там из духового ружья стеклами, свисала паутина, в которой гарь скапливалась, как ил на речном берегу. Между пропитанным каким-то составом столбом и горизонтально вбитой в кирпичную стену трубой свисали спутанные провода. В расположенном на первом этаже магазине китайской одежды женщины в цветастых платьях с увлечением спорили о чем-то с лысеющим хозяином, в то время как дети бегали по тротуару между вешалками с одеждой.
Пол поднялся по ступенькам на второй этаж. Не спуская глаз с лестницы, Коэн перебирал пестрые восточные ткани. Спорившие женщины ушли, и хозяин, подойдя к Коэну, спросил, что он хочет.
— Кофточку для своей подруги.
— Какой размер?
— Она высокая, — Коэн поднял руку над головой хозяина.
— Это там дальше.
— Я сначала посмотрю здесь.
— Это китайские платья.
— Да. Мне еще надо кое-что для моей матери. Какое-нибудь платье.
— Она хочет китайское платье?
— Да, она китаянка.
Вскинув голову, хозяин взглянул на Коэна.
— Ваша мать не китаянка.
— Китаянка… мать моей подруги.
— Вы шутите? Что вы хотите?
— Китайское платье… — Пол уже спускался по лестнице. — Вот она идет, — улыбнулся Коэн. Он свернул за угол вслед за Полом; уперев руки в бока, хозяин наблюдал за ними, стоя на тротуаре.
— Никакого Кохлера, — проговорил Пол, запыхавшись. — На третьем этаже какая-то скандинавская контора, торгующая шерстью, в нескольких комнатах бухгалтеры, в одной — китайский адвокат, остальные пустые. Я спросил у девушки в скандинавской лавке, не знают ли они Кохлера. Она попросила подождать и ушла в одну из комнат. И оттуда появился тип, отвратительнее которого я не встречал во всей Америке: под глазами мешки, губы коричневые от никотина, сутулый, на вид лет пятидесяти, со здоровенной бородавкой на кончике носа и торчащими из нее рыжими волосами. Сняв свои бифокальные очки, он спросил, кто интересовался Кохлером. Я сказал, что мне дали этот адрес. Когда он спросил кто, я сказал, что не помню. Послушав пару минут мою трепотню, он заявил, что они разорились и их здесь больше нет. — Пол облизал губу. — Он знает, Сэм. Я видел, как он вспотел. — Шипя пневматическими тормозами, тягач осторожно задом подталкивал трейлер в узкий проем перед ними. — На стеллаже картотеки на одной из папок было написано: «Кохлер».
Коэн втянул сквозь зубы воздух.
— Самое время съездить в Ист-Виллидж.
— На меня не рассчитывай.
— Никакого насилия, даю слово. Только методом убеждения, Пол.
Проехав на такси почти через весь город, они добрались до заброшенного парка на углу Седьмой авеню. Несколько мамаш с озабоченным видом катили впереди себя коляски; возле скамейки подростки играли в ножички.
— Хотите подзаработать? — спросил у них Коэн.
— А что? — откликнулся один из них, скосив на него глаза и вытирая руки о джинсы.
Коэн сел на шершавую теплую скамейку.
— У меня мало времени, поэтому я сразу перейду к делу. Мне нужны пистолет, «кислота» и «СПИД». Хорошо заплачу. Если вы, ребята, мне поможете — отлично, нет — я еще кого-нибудь найду. Если кто-то проболтается полицейским — прибью.
— Что мы, преступники, что ли? — сказал самый маленький. Во рту у него отсутствовал передний зуб. — Мы с фараонами не болтаем.
— Мне все равно, кто вы такие, — Коэн встал, — похоже, что я теряю время?
— С чего ты взял? — отозвался косоглазый. Он бросил взгляд на Пола, сидевшего поодаль на сухой траве. — А это кто такой?
— Мой телохранитель.
Мальчишки отошли, переговариваясь по-испански. Коротышка вернулся.
