прикрыть наш западный фланг. Одной роте 2-го батальона отойти и прикрыть нас огнем, а двум другим ротам двинуться на восток и прикрыть отход 1-го батальона. Далее…
И в этот момент вертолет сильно тряхнуло, он стремительно спикировал вниз, десантный отсек начал заполняться густым дымом.
— Нас подбили, генерал! — закричал один из пилотов. Лампы в кабине замигали и погасли. — Держитесь крепче!
Пальсикас увидел, как пилот сбросил ракетные подвески, пытаясь одновременно отыскать безопасную, мягкую площадку для посадки — как можно подальше, под прикрытием Ошмянских холмов. И все же им пришлось садиться на камни.
Огромный штурмовой вертолет Ми-8 тяжело плюхнулся вниз, но неубирающееся трехопорное шасси выдержало, и вертолет не завалился на бок. Никто не пострадал во время этой вынужденной посадки. Солдаты охраны выбрались из вертолета и рассыпались вокруг него, а тем временем Пальсикас и его штабные офицеры собрали секретные карты, документы, портативные средства связи и тоже покинули вертолет.
— Вверх, на холм, — приказал Пальсикас своим людям. — Радист, попробуйте связаться с полковником Маномайтисом. Передайте, что нас подбили, и прикажите ему обеспечить организованный отход в пункт сосредоточения. А потом свяжитесь с вертолетами, пусть заберут нас. Пользуйтесь световыми сигналами, старайтесь до минимума сократить радиообмен, иначе белорусы запеленгуют вас…
Пули крупного калибра, застучавшие вокруг них по камням и грязи, заставили всех упасть на землю и расползтись за укрытия. Колонна белорусских войск приступила к организации контратаки. Несколько танков Т-72 спешили в их направлении с запада. В темноте трудно было определить расстояние до них, но Пальсикас прикинул, что до танков менее четырех километров, они уже могли открывать огонь из пушек. И 1-й батальон ощутил на себе удары их 125-миллиметровых пушек. Запылали два подбитых литовских легких танка.
— Уходите на холмы! — закричал Пальсикас. — Прячьтесь, но только не попадите в ловушку в расселинах. Быстрее!
Пальсикас замолчал, наблюдая за отступающими на холмы, затем взял рацию у одного из охранников. Он здорово рисковал, выходя на связь по радио, но делать нечего — танки могли огнем пушек в течение нескольких минут разгромить весь батальон.
— 2-й батальон, я — «Альфа», выводите из боя 7-ю танковую роту. Задача: уничтожить от четырех до шести танков Т-72, которые двигаются на восток. 1-й батальон пытается отойти. Он нуждается…
В этот момент раздался громкий взрыв, и Пальсикасу показалось, что ему оторвало левую ногу. Боли не чувствовалось, нога онемела, но вскоре он ощутил, как по ней разливается что-то теплое и влажное. Генерал тяжело рухнул на землю, и вот тут боль буквально пронзила его. Левой рукой Пальсикас нащупал рану, она было большой, из дыры диаметром два сантиметра кровь хлестала, как из водонапорного шланга. Никогда еще в жизни он не испытывал такой мучительной боли. Генерала рвало, он катался по земле, крича и кашляя, надеясь, что белорусский танк переедет гусеницами его скорченное тело и положит конец всем мучениям.
— Генерал Пальсикас! — закричал кто-то. Это был полковник Зукаускас. Он вернулся, чтобы найти своего командира. Пальсикас почувствовал, как Зукаускас схватил его за погоны полевой куртки и потащил по камням и грязи за валуны.
— Нет… не надо, Виталис, — вскрикнул Пальсикас. — Уходи отсюда. Беги. Принимай на себя командование бригадой. — Но руки Зукаускаса не отпускали куртку. — Это приказ, Виталис. Мне уже не поможешь. Тебе надо командовать бригадой. Уходи!
Генерал попытался отцепить руки Зукаускаса от своей куртки. Одна рука поддалась легко.
— Уходи, Виталис, это приказ. — Но вторая рука полковника продолжала держать куртку, отцепить ее на удавалось… И вскоре Пальсикас понял, почему. Голова и грудь Зукаускаса были разорваны пулеметной очередью, полковник упал позади Пальсикаса, так и не выпустив куртку командира. В изуродованном трупе Зукаускаса с большим трудом можно было узнать человека и почти невозможно — литовского офицера.
Забрав автомат АК-47 Зукаускаса и подсумок с магазинами, Пальсикас с трудом заполз за валуны, но, перезаряжая автомат, он понимал, что любая его попытка оказать сопротивление будет бесполезной. Он поискал в авиационном спасательном жилете индивидуальные пакеты, но все они, видимо, выпали. Тогда генерал попытался остановить кровь, зажав рану левой рукой, но и из этого ничего не получилось. Отчаявшись, Пальсикас набрал горсть грязи с мелкими камнями и шлепнул ее на рану, уныло подумав при этом, что если не умрет от потери крови, то погибнет от ее заражения.
И пока ему еще удавалось не потерять сознание, командующий Литовскими Силами Самообороны думал о своих лучших сражениях… и самом горьком поражении. Как быстро может измениться ход боя. Это был смелый план — меньше чем за восемнадцать часов пройти почти сто километров по вражеской территории и напасть на наступающую колонну войск как минимум в десять раз превосходящего их силами противника только для того, чтобы специально уничтожить зенитные средства. Нанесли они ощутимый урон и танкам и БТРам противника. Пальсикас прикинул, что они уничтожили или вывели из строя по крайней мере два десятка этих чертовых зенитных самоходок ЗСУ-23-4 и ракетных установок, да еще с десяток танков и других бронемашин, два штурмовых вертолета Ми-24.
Совсем неплохо для небольшой горстки патриотов…
Стук дождя по летному шлему сменился шумом надвигающихся танков и дробью пулеметных очередей. Пальсикас узнал эти звуки: у танка Т-72 поворот башни сопровождался характерным высоким визгом, как бы хорошо ни были смазаны подшипники, а звук дизельного двигателя В-12 напоминал тяжелое сопение старика. Генерал приподнялся и выглянул из-за валунов, за которыми укрывался. «Боже мой, — подумал он, — да их как минимум четыре, и до этих танков меньше двухсот метров». Пальсикас даже разглядел белорусский красно-зеленый флаг, развевавшийся на головном танке. За машинами шла пехота, ведя огонь по холмам. Генерал оценил обстановку: через несколько метров танки будут вынуждены остановиться, пехота выдвинется вперед, и тогда он сможет вести по ней огонь из автомата, пока не кончатся патроны или пока пушка одного из танков не разнесет его укрытие… Но, черт побери, живым его эти проклятые белорусы все равно не получат…
Один из танков Т-72 выстрелил из пушки, взрыв разметал камни и грязь вокруг Пальсикаса. Он громко застонал от боли. Грохот разрыва почти оглушил генерала, он едва расслышал свист снаряда, а затем увидел яркую вспышку, и где-то над ним раздался второй разрыв. Наверное, танк окончательно уничтожил его подбитый вертолет Ми-8…
Но свист снарядов, похоже, продолжался, правда, они пролетали теперь над его головой не в направлении холмов, а в направлении колонны белорусских танков. Пальсикас ничего не видел, он только слышал странный свист… И вдруг два танка Т-72, находившиеся прямо перед ним, взорвались, и вверх взметнулись два огромных столба пламени. От этих мощных взрывов два других танка перевернулись на башни и, кувыркаясь, покатились вниз к трассе, пока наконец не остановились, завалившись на почерневшие бока.
После этого шквального налета Пальсикасу понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Он сумел взобраться на валуны, защитившие его, и посмотрел вниз на трассу Минск — Вильнюс.
Глазам его предстала невероятная картина. Казалось, что горит вся колонна белорусской бронетехники.
Зрелище напоминало праздничную гирлянду, растянувшуюся на тысячи метров. Генерал увидел реки горящего топлива, заливающие трассу, обугленные тела тысяч солдат, которые расшвыряло по обочинам, словно камни. Повсюду рвались боеприпасы, и Пальсикас был вынужден скрыться за валунами.
Он сидел, прислонившись спиной к камню, и прислушивался к свисту пуль вокруг, но затем поднял взгляд в серое ночное небо и увидел еще одну невероятную картину: большой самолет с огромными крыльями летел всего в сотне метров над ним — казалось, что до него можно дотронуться, у Пальсикаса даже мелькнула мысль, что самолет собирается приземлиться на трассе.
Без сомнения, это был американский бомбардировщик В-52.
Он сбросил какие-то противотанковые мины или кассетные бомбы, которые одним быстрым ударом уничтожили колонну белорусской бронетехники.
И только теперь до генерала Пальсикаса дошел смысл сообщения, полученного от президента Литвы
