деревьев, машина исчезла так же внезапно, как появилась.
— Уходим! — закричал Лобато. — Рассредоточиться! — Что-то не давало ему успокоиться насчет этого «Камова». Наконец он вспомнил. Ну конечно же, бомбовый отсек… Твердо держа одной рукой Рагану, а другой автомат, командир поспешил из леса. Неожиданно в ушах возник знакомый шум — вертолет возвращался. Лобато ускорил бег, чувствуя, как гулко стучит сердце в груди. Когда стрекоза оказалась вверху почти над самой его головой, он круто свернул влево, упал и зарылся в густые ветки кустарника. Сержант успел только проверить, как там рядом его пленник, и закричать «воздух!», как почти в ту же секунду лес сотрясли взрывы и выстрелы. «Камов» сбросил две фугаски, листву прошили осколки и вдобавок пулеметная очередь.
Рагану завизжал сквозь кляп, как подбитая косуля, Лобато пришлось стиснуть ему рот ладонью.
— Заткнись сейчас же! — Рагану замигал, похоже, он понял, что Лобато хочет сохранить его живым, однако вовсе не намерен по глупости подставлять под пули себя или своих ребят. Сейчас у них есть портфель, содержимое которого, возможно, даже важнее, чем сам человек. Внимательно следя за небом, американец взял лейтенанта за руку и выше локтя внезапно почувствовал кровь.
Лобато достал из спецпакета бинт, аккуратно перевязал рану, вколол антиболик. Убедившись, что Рагану стало легче, он привстал на колено, взял в руки прибор ночного видения — увы, теперь тот был бесполезен, осколок разбил оптический прицел. Жаль, конечно, но ничего, раньше морские пехотинцы обходились как-то и без этих удобных приспособлений. Командир сложил руки у рта рупором и дважды громко прокричал дикой уткой — как учили в тренировочном центре. Не прошло и минуты, а он уже услышал знакомый легкий топот: это его маленький отряд снова сбивался в стаю.
Что ж, пора было поскорей сматываться, выбираться из проклятой дыры.
— 'Букашка', внимание! Воздушная цель слева по курсу, расстояние три мили, высота семьсот футов, поднимается, скорость 105 узлов, — предупреждал об опасности оператор с «Патриота». — Цель поворачивает. Видимо, идет на перехват…
Вертолет появился из ниоткуда, свалился на голову как снежный ком, и тут же внизу, на земле, стали рваться снаряды. Фелл лишь успел подумать, что где-то там, между вспышками, могут метаться ребята.
Пилот увидел ярко-желтые следы трассирующих пуль, разрезающих темноту, и понял, что вертолет пошел на нечто большее, чем перехват.
— Цель ведет огонь, — крикнул он в микрофон. Русские заметили самолет, попытались сходу развернуться к нему носом, но не смогли, не хватило маневренности, кроме того, они проигрывали американцам в скорости. Вертолетчик смог только вывернуть машину вправо. Фелл предугадал такой ход, на занятиях они скрупулезно изучали тактику ведения воздушного боя русскими летчиками, поэтому он резко повернул руль в другую сторону, уклоняясь от столкновения. Впрочем, удаляться Фелл не стал, он уже возвращался, выполняя полупетлю.
— 'Стингер' к бою, пуск! — Ватанабэ выпустил ракету. «Камов» старался увернуться — все напрасно, маленькая ракета вошла в него, как нож в масло. Летчики увидели сквозь стекло столб белого дыма, искры огня, потом небо вновь сомкнула темнота.
— Поздравляю, Робин Гуд, — донесся в наушниках голос оператора. — Воздух чист. Курс юго-восток, шесть миль, взять группу. — Фелл не стал отзываться, он лишь лег на заданный курс: там поймут, а поблагодарить своих помощников-'Патриотов' он всегда успеет. Впереди еще много, очень много дел.
Маленькая кривая и грязная дорога, по которой они пробирались всю ночь, была изучена Лобато и его парнями вдоль и поперек благодаря многочисленным спутниковым снимкам. В месте развилки, к которой они сейчас подходили, он всегда с интересом разглядывал на фото одну и ту же точку величиной с булавочную головку. Теперь он знал, что это такое. На развилке стоял высокий крест, религиозный монумент, так сказать. Как раз данное место и было выбрано штабом для встречи группы с самолетом после аварийного выхода из зоны.
Спецназовцы молча залегли в канаве, сейчас наступал крайне ответственный момент, были нужны максимальная осторожность, выдержка — обидно, если на финишной прямой все пойдет насмарку. Лобато выставил дозорного, оглядел ребят — ссадины, царапины от веток, у одного распухшая кисть, возможно, вывих. Слава Богу, ничего более серьезного, все целы.
Прибытие «Отбойного молотка» через несколько минут могло напоминать кому-то спуск ангела с неба, так его ждали. Четверо спецназовцев охраняли площадку приземления по периметру, двое других помогали подняться на борт раненому Рагану. «Букашка» оставалась на земле секунд тридцать, не более, затем самолет полетел в сторону моря. Лейтенанту дали воды, одели спасательный жилет, оказали медицинскую помощь. Рана была довольно глубокой, ее промыли.
CV-22 пошел в обход, оставляя «Гагарин» далеко в стороне, избегая встреч со всеми крупными судами, уходя из зоны действия радаров. В итоге обратный путь получился гораздо длиннее и занял вдвое больше времени. Как только самолет приземлился на корабле, экипаж тут же выскочил из машины на палубу, чтобы заправиться, обнаружить и изучить возможные повреждения, быстро убрать все вооружение. Концы должны быть немедленно убраны в воду.
Буквально через минуту Пол Уайт поднялся на борт. Он увидел в салоне четверых спецназовцев, окруживших улыбающегося молодого человека. Полковник подошел к незнакомцу, протянул руку.
— Лейтенант Фридрих Литвин?
Юноша с жаром ответил на рукопожатие. Впервые Лобато услышал настоящее имя своего бывшего пленника.
Уайт с неделю изучал литовские фразы специально для этого момента, теперь он не преминул воспользоваться своими познаниями.
— Лабас вакарас. Рад вас приветствовать. Добро пожаловать в Америку. — Потом, обращаясь к спецназовцам, полковник добавил: — Прекрасную работу проделали, ребята. Спасибо. Сейчас проводите его, накормите.
Морские пехотинцы вывели лейтенанта из самолета. Уайт подошел к Лобато, тот вручил ему заветный портфель.
— Задание выполнено, сэр. Портфель проверили на случай мины-ловушки или «жучков», все чисто. Там только набор фотоснимков. Отличного качества, надо сказать. В общем, думаю, не зря слетали.
— Да уж, надеюсь. Я сделаю копии и отправлю их в штаб, а с тобой в Осло пошлю оригиналы, посылка будет с механизмом самоуничтожения. Береженого Бог бережет, сам понимаешь. Рад, чего скрывать, искренне рад и за тебя, и за нас. Позже свяжусь с твоим начальством.
Заправка топливом была завершена, штурмовая группа готовилась снова занять свои места в самолете, а полковник Уайт входил в это время в темное помещение второго контейнера, передавал портфель со снимками техническим специалистам. CV-22 не оставался на «Хозяйке», корабль необходимо было снова превратить в обычный спасатель, специализирующийся на судоподъемных работах. «Отбойный молоток» полетит своим ходом в Норвегию, там морские пехотинцы, снимки и лейтенант попадут к американским дипломатам в Осло, делу придадут политическую окраску, начнутся формальности… А данная операция станет еще одной славной страницей истории американской разведки.
Впрочем, все это будет потом, сейчас же надо сделать копии документов, ради которых столько людей рисковали своими жизнями. К этому этапу следовало отнестись не менее серьезно — столько разведчиков горело из-за пустой халатности. Полковник был не намерен рисковать, он сам подбирал оборудование и контролировал процесс снятия копий.
Один за другим специалисты проводили изучение и оценку снимков литовского офицера. Им были знакомы многие трюки, когда в руках непосвященных фотобумага деформировалась, самоуничтожалась, химикаты выделяли сильнодействующий яд, способный вызвать паралич и даже смерть, попади они к постороннему лицу. К счастью, на этот раз все оказалось нормально, стандартная работа. Снимки были сделаны и проявлены на любительской аппаратуре. Тем не менее каждый из них заслуживал особого внимания. Уайт подключил к делу технику самого высокого класса, использовал чудесное световое оборудование, копировальную машину, компьютер. Закодированные копии снимков были посланы через спутник в штаб командования специальными операциями, во Флориду, и в информационный центр Агентства национальной безопасности в штате Вирджиния.
