его!
Анна с разбегу толкает дверь и оказывается в большой ярко освещенной комнате с настежь распахнутым окном. Занавески раздуваются от сильного ветра. Сердце готово остановиться. Она уже знает, что значит это широко раскрытое окно.
Медленно Анна подходит к постели. Голый человек лежит на кровати, его руки скрещены на груди.
—
У постели появляются люди в белых халатах, на их лицах — плохо скрываемое недовольство. Медленно, в унисон они качают головами.
—
Тогда сестра медленно поворачивается и спокойно показывает на монитор у постели больного. На черном экране зеленая ровная полоска ясно говорит о том, что сердце уже давно перестало биться. А душа вышла из тела и вылетела в распахнутое окно, куда-то в вечность.
— Нет! — закричала Анна в отчаянии. — Нет! Филипп!
Он здесь же, большой, сильный, а руки его уверенно обнимают сейчас Анну. Она открыла глаза и посмотрела через его плечо на брезжущий из окна свет, не понимая, где она находится.
— Филипп! — прошептала она. — Мне приснился кошмарный сон.
— Пора вставать. Уже почти половина восьмого.
— Ну и что? Разве ты собираешься уходить куда-то?
— Нет. Просто это моя комната, поэтому уйти придется тебе.
— Ты что, собираешься меня выставить?
— Горничные скоро будут разносить чай в постель. Думаю, тебе не хотелось бы, чтобы они застали молодую хозяйку в кровати гостя? Иди.
— Черт побери!
Камин догорел, и в комнате было очень холодно. Анна быстро вскочила с постели и нашла свою одежду на полу.
— Ты бессердечный тип, Филипп, — произнесла она, вся дрожа. — Здесь же можно умереть от холода.
Когда она собралась наконец, то наклонилась к постели и поцеловала своего возлюбленного.
— Ничего похожего мне не приходилось испытать в жизни. А тебе?
— Тоже.
— Что ж, поверю тебе на слово.
— Конечно.
У двери она повернулась и послала Филиппу воздушный поцелуй. В ответ он улыбнулся ей. Анна закрыла за собой дверь и оказалась в холодном пустом коридоре.
Они уезжали из Грейт-Ло второго января. Анна с болью в сердце расставалась с Эвелин — ведь эта встреча могла оказаться последней. За прошедшую неделю Эвелин стала ближе Анне, которая увидела бабушку совсем другой, близкой по духу женщиной.
Анна из последних сил старалась не расплакаться.
— Я буду звонить тебе каждую неделю, бабушка. Сообщу, как мама. А как только ей можно будет путешествовать, я обязательно привезу ее в Англию, повидаться с тобой.
— Хорошо, — согласилась Эвелин. — Обязательно привези ее ко мне, прежде чем я уйду из этого мира. А теперь прощай, дитя мое.
Анна была подавлена и не могла произнести ни слова. Эвелин сама отстранилась от нее.
— Иди. Оставь прошлое и иди туда, где его тени не имеют власти.
— Такого места нет, бабушка.
— Нет, есть, дитя мое. Где-нибудь на вершине холма, где солнце светит особенно ярко. И помни, прошлое боится будущего. Иди в это будущее и забери с собой мать и своего удивительного мужчину.
Они подошли к старому «бентли». Уоллас сел за руль и надел кепи на седую голову.
— Готовы, мисс Анна?
Анна кивнула головой.
Лимузин тронулся по гравиевой дорожке. Анна долго махала рукой одинокой женской фигуре на пороге дома, а затем уткнулась лицом в грудь Филиппа.
Прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя, открыла сумочку и поискала там зеркальце, чтобы привести в порядок заплаканное лицо.
— Господи, как мне жаль бабушку. И сколько у нее мужества. А что она хотела сказать, когда говорила о солнечном свете?
— Думаю, что это цитата из Уинстона Черчилля, не так ли, Уоллас? — сказал Филипп.
Уоллас слегка повернулся:
— Да, сэр. Совершенно верно. Во время войны Черчилль любил выступать по радио перед народом, и он говорил о холмах, освещенных солнцем, и о будущем, чтобы хоть как-то поддержать людей. По-моему, сказано великолепно, не правда ли, мисс Анна?
Анна устало улыбнулась в ответ.
— Не знаю, Уоллас, мне кажется, я никогда не увижу бабушку.
— Вы увидите ее, мисс Анна. Ведь вы обещали ей привезти сюда свою маму.
— Да. Вы правы.
— Мы были рады услышать, что ваша мама поправляется. Было ужасно узнать о случившемся.
— Спасибо.
— Ведь я возил мисс Кейт в школу, когда она была девочкой. И возил ее в этом же автомобиле. Да, она наделена особым духом и особой страстью к борьбе. Дочь явно унаследовала многое от отца.
Анна быстро взглянула на Филиппа.
— Я обязательно передам маме ваши слова, Уоллас. Думаю, ей это будет приятно слышать.
— И не беспокойтесь о миссис Годболд слишком сильно. Мы здесь затем, чтобы ухаживать за ней. Ее трудно, почти невозможно выбить из седла.
Через сорок минут они были в ньюкаслском аэропорту, купили билеты и оформили багаж. Анна на прощанье обняла Уолласа, отчего тот слегка покраснел.
— Позаботьтесь о своей маме. Прощайте, мисс Анна. Прощайте, сэр.
Они увидели, как старый шофер сел за руль «бентли», по-прежнему прямой и представительный в своей ливрее, и лимузин тронулся с места.
Аэропорт был переполнен людьми. Анна пробиралась вместе с Филиппом, боясь потеряться в толчее. Они купили газеты и кофе.
Анна твердо решила про себя, что это не последняя их встреча с Эвелин. Настанут и другие времена — счастливее и радостнее.
Постепенно печаль прошла, и на душе стало немного веселее. Анна наблюдала, как Филипп читает газету — сдвинув слегка черные брови от напряжения. Он был так красив… Так представителен и уверен в себе. Анна знала, что многие женщины хотели бы быть на ее месте.
Сердце сжалось, когда Анна вновь вспомнила прошедшие ночи. Жизнь изменилась, и изменилась бесповоротно. Только сейчас Анна поняла, что такое по-настоящему любить. Она прикоснулась к руке Филиппа.
— Что с тобой? — спросил он.
— Ничего. Ты рядом.
— И ты, — улыбнулся Филипп в ответ.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За все.
— Не будь глупышкой. Надеюсь, вылет не задержат.
Анна перехватила взгляд Филиппа. Погода, оказывается, очень сильно изменилась к худшему, и
