Сердце рвалось из груди. Раньше он никогда так не нервничал, но это было волнение без страха. Ломовик чувствовал себя странно с болтающимися на шее темными очками и лыжами на плече. Снег скрипел под его тяжелыми ботинками. Ему казалось, что каждому с первого взгляда ясно, что он, Ломовик, здесь чужак, что кататься на лыжах для него так же дико, как летать по воздуху. Но никто не обращал на него внимания, и самодисциплина взяла верх.
Войти в кондоминиум оказалось даже легче, чем представлялось. Людишки, конечно, копошились вокруг, но никто не взглянул на Ломовика. Он просто открыл ключами дверь, стараясь дышать как можно спокойнее, и вошел внутрь. Затем всем телом навалился на створку. Вламываться в чужое жилье было для него делом привычным, дважды он совершал убийства по приказу Контроля. Но ничто не давалось ему с таким трудом, как это несложное на первый взгляд действие. В мире городских улиц Ломовик был как у себя дома, а неожиданно оказавшись в этой ожившей рождественской открытке, он начал вдруг задыхаться, словно рыба, выброшенная волной на берег.
Постепенно парень пришел в себя, выпрямился и стал осматриваться. В доме царил полумрак и сладкий, еле уловимый запах. Это был запах женщины. От страха не осталось и следа. Он все-таки сделал то, о чем его просили. Он очутился внутри. Ломовику даже захотелось, чтобы женщина оказалась сейчас дома, где-нибудь в постели, и спала…
Ломовик начал обходить комнату, опуская шторы на окнах и включая свет, как ему и приказывал мистер Рей.
Это жилище отличалось от дома мистера Рея. Поначалу Ломовик даже почувствовал беспокойство. Цвета здесь были не такими яркими и броскими, а мягкими, деликатными. Женщина, видно, сумела собрать очень большую коллекцию индийских безделушек, настоящее сокровище, разбросанное по всем комнатам. На картинах не было изображено ни снега, ни гор, но полотна таили в себе печать времени, и все они были в тяжелых золоченых рамах. Рядом со старыми мастерами на стене висели и абстрактные картины, которые Ломовик не в состоянии был понять. Мебель не была мягкой или комфортной, она оказалась старинной и украшенной резьбой. Глаза Ломовика невольно скользили по всем этим вырезанным фигуркам. На столе стояли фарфоровые и серебряные вазы. Ломовику никогда прежде не приходилось видеть такого количества фарфора, который переливался сейчас всеми цветами радуги. Женщине явно нравились старые красивые вещи. У нее, кажется, вообще не было ничего нового, а сладкий запах, между тем, нарастал и нарастал, будто рядом вдруг очутилось обнаженное женское тело. Ломовик ощутил, как похоть поднимается в нем откуда-то снизу: жгучая волна, готовая ослепить его в любую минуту.
Он подошел к шкафу и начал выдвигать один ящик за другим, пока не нашел нижнее белье. Вот это касалось ее прелестей, было когда-то на ней. Будь он здесь по своей надобности, то он перевернул бы в шкафу все вверх дном. Но работа есть работа. Мистер Рей приказал не оставлять следов. Поэтому он со злобой закрыл шкаф и занялся делом.
Парень развинтил у всех трех телефонов трубки и вставил туда микрофоны для подслушивания. Ломовик пользовался сейчас маленькой ювелирной отверткой, соединяя друг с другом красные и зеленые проводки. Для такой работы его пальцы были слишком толсты и неловки, но ему приходилось проделывать нечто подобное и раньше, и сноровка не подвела.
Затем Ломовик по памяти набрал номер мистера Рея. После трех звонков повесил трубку. Сел у аппарата и вновь принялся озираться по сторонам. Ему нравилось, что он оправдал доверие Контроля и не подвел его. Нынешняя работенка придавала всему особый смысл. Не какая-то дешевка и пачкотня — разбитые стекла, мертвые старики, изуродованные девчонки, — а по-настоящему большое дело неожиданно подвернулось ему.
Машинально он поднес руку ко рту и полизал татуировку. Ломовик сделал рисунки, когда ему исполнилось семнадцать. Рядом с большим пальцем был изображен паук с паутиной — это на правой руке, а на левой — свастика. Класс!
Зазвонил телефон и после первого сигнала тут же смолк: условный знак, что микрофоны работают. Довольный собой, Ломовик натянул перчатки и стал искать бумаги, о которых говорил ему мистер Рей.
Здесь ему повезло сразу, стоило только заглянуть в большой ящик письменного стала, переполненный всевозможными папками и бумагами. Здесь же лежали и несколько альбомов с фотографиями.
Ломовик раскрыл один из них и стал рассматривать снимки. Красивая женщина, около сорока или чуть больше, стояла на снежном склоне, крепко сжимая лыжные палки. Рядом с ней — красавчик, будто сошедший с рекламного щита сигарет «Мальборо». Он демонстрировал всему миру свою ослепительную белозубую улыбку. Парочка провела вместе много счастливых минут, катаясь на лыжах и потягивая коктейли по вечерам.
Пролистав еще несколько страниц, Ломовик наткнулся на большую фотографию, сделанную в фотостудии. Женщина загадочно улыбалась в объектив. При более тщательном рассмотрении Ломовик убедился, что куколка старше сорока, о чем говорили морщины у глаз и седая прядь.
Но все равно это была куколка.
И чертовски красивая при этом!
Парень мог поклясться, что ее тело сохранилось в потрясающей форме. Она была из тех, кто любит следить за собой. Напряжение вспыхнуло в нем с новой неудержимой силой.
Парень взял альбом в руки, чувствуя, как побежали мурашки по телу. Ломовик еще раз посмотрел на фотографию, стараясь навсегда запомнить образ женщины. Он почувствовал почти физическое прикосновение к ней. В нос ударил запах теплой мягкой кожи, густых ароматных волос. Ломовик даже услышал, какие звуки она может издавать во время оргазма. Во рту появился металлический привкус.
Теперь Ломовик знал, что эта женщина будет принадлежать ему. Он знал это, как истинный зверь, который нутром чует добычу. Ломовик улыбнулся, глядя прямо в глаза той, что застыла на фотографии. Когда Контроль прикажет убить куколку, то он сделает все со вкусом. Хотя прежде ему и не приходилось убивать баб.
Но перед тем как убить, Ломовик получит то, с чем не сравнятся никакие вознаграждения. Он знал, как можно изнасиловать, не оставив следов. Очень просто: через презерватив. И тогда — в любые места — вот и все.
— И будем только мы с тобой, — страстно прошептал Ломовик фотографии. — Ты и я, детка.
Усилием воли парень заставил себя положить альбом на место и закончил дело, которое ему поручили.
2
Наполовину разобрав чемоданы, Кейт неожиданно наткнулась на подарок Петрушки — ярко раскрашенную деревянную
Кейт была уверена, что Петрушка не без умысла купила ей игрушку. Она хотела сказать этим, что Кейт совершает в своей жизни нечто подобное, раскапывая и раскапывая прошлое, пытаясь дойти до самой сути.
В поисках самой себя Кейт зашла уже далеко. Поначалу она даже с трудом понимала, зачем ей все это нужно. Но то, что удалось найти, превзошло всякие ожидания.
Словно бездна разверзлась перед ней после путешествия в Россию. И стоило сделать хоть один шаг поближе к этой бездне, как края ее начинали осыпаться. Но теперь, после этой поездки, целая вереница смутных вопросов без ответов вставала в ее голове.
