— Могу достать, если хочешь.
— Но почему? Почему, Филипп, моя мать так интересовалась этим человеком? Только из-за того, что он был настоящий герой?
— Думаю, что было что-то еще. Она специально отправилась в Россию за нужной информацией, и, судя по нашему с ней разговору по телефону, поиски оказались удачными.
— Так он жив?
— Может быть, — нерешительно согласился Филипп.
— Но если она собиралась продолжить поиски на следующий год, значит, у нее были для этого основания — какая-то еще информация о нем.
— Возможно.
— Меня это странным образом взволновало, словно существует связь между нами.
Филипп протянул Анне одну из газет:
— Это сегодняшняя «Лондон таймс». Взгляни.
Он показал ей статью на первой странице — она заняла целый столбец. Название гласило: «Во время «холодной войны» англичан держали в России в концентрационных лагерях». Статья была подписана московским корреспондентом газеты. Анна решила прочитать всю статью вслух:
— «Появились первые обрывочные сведения, проливающие свет на самые темные страницы истории «холодной войны» — в сибирских лагерях ГУЛАГа содержались десятки тысяч американских, а возможно, и английских солдат.
Генерал Дмитрий Волкогонов, либерально настроенный военный историк, заявил корреспонденту еженедельника «Коммерсантъ», что он обнаружил в архивах четыре досье КГБ, в которых шла речь об американских заключенных, содержащихся под стражей в России после Второй мировой войны. Генерал также получил сенсационные, но не до конца проверенные сведения, что американцев содержали в лагерях на Колыме и под Тамбовом.
Русский лидер, президент Борис Ельцин, поручил Волкогонову расследовать дело пропавших американцев по просьбе президента Буша. Американская инициативная группа, называющая себя Национальный семейный союз, выделила почти два с половиной миллиона долларов (около 1,3 миллиона фунтов стерлингов) для того, чтобы получить достоверную информацию, касающуюся пропавших в бывшем Советском Союзе американцев».
Анна взглянула на Филиппа; пока она читала, он устроился поудобнее в новом кресле с бокалом виски в руках.
— Ельцин нуждается в американской помощи, — произнес Уэстуорд, — очень нуждается. Ему нужны триллионы долларов, но ему почти нечего предложить взамен. Будучи умным тактиком, Ельцин решил разыграть себе на пользу эту карту. Информация — вот источник дохода, пока он не иссякнет через год- другой. Русский президент уже проделал подобное с администрацией Буша, а теперь — с администрацией Клинтона. Недавно Клинтон сделал публичное заявление, обещая «полный и окончательный отчет о судьбе бывших военнопленных».
— Я читала об этом. Похоже, в конгрессе есть немало влиятельных людей, выступающих против экономической помощи России. Ельцин своими действиями, видно, надеется обезоружить противников в конгрессе.
— Совершенно верно.
Анна, стоя у окна, заметила пристальный взгляд Филиппа.
— Ты хорошо выглядишь в этом платье, — произнес он мягко, и Анна почувствовала, как краснеет, правда, не столько от его слов, сколько от завораживающего взгляда Филиппа.
— Выбери пару бутылок вина, впрочем, можно и три.
Он сам зажег свечи, а она потушила свет и почувствовала, как полумрак будто наполнился непреодолимым желанием.
Филипп положил себе на тарелку соус из лосося и съел его весь, будто показывая, насколько он голоден. За ужином они постоянно возвращались к тем сведениям о Джозефе Красновском, которые были отпечатаны на компьютере. И все-таки Анна не могла понять, почему ее мать так интересовалась этим человеком. Видимых причин не было, кроме, пожалуй, одной.
— Город Брешиа находится недалеко от Гарды, где родилась моя мать. Может быть, здесь есть какая-то связь.
— Наверное, в сейфе содержатся разгадки.
Пока Анна поджаривала мясо, Филипп находился вместе с ней на кухне, прислонившись к дверному косяку.
— Конечно, не совсем то, что надо. Я сама знаю, — начала извиняться Анна. — Моя мать приготовила бы так, что ты вспоминал потом всю жизнь.
— А я запомню это, — мягко произнес Филипп. — Перестань все время извиняться, Анна. Поверь, тебе нечего стыдиться.
— Мне все кажется, что твои вкусы больше совпадают со вкусами моей матери.
— Почему ты так решила?
— Взять хотя бы твою одежду, — произнесла Анна с улыбкой. — Ведь этот костюм от Савиль Роу, не так ли?
— Да.
— Но если бы я выбирала тебе костюм, если бы я вообще позволила тебе носить костюмы, то я бы выбрала итальянскую фирму, например Версаче. И ни в коем случае не этот скучный галстук. Может быть, голубой или розовый.
— Что? Костюм от Версаче с розовым галстуком? Да половина клиентов от меня отвернулись бы. Тебе что, так не нравится мой стиль?
— Нет. Это замечательно, но слишком официально. — Анна вдруг почувствовала, что краснеет. — Ты, наверное, думаешь, что я взбалмошная. Мне так обидно, что я не знаю, как жарить эти чертовы французские сосиски. Я всегда чувствовала себя ущербной по сравнению с матерью. Она никогда не давила на меня своим авторитетом, хотя была в моем представлении само совершенство. Она умела великолепно обставить квартиру, была прекрасной хозяйкой и всегда знала, что следует надеть по какому случаю, что сказать и как поступить. До шестнадцати лет я не отходила от матери ни на шаг, а потом словно потерялась от страха.
— Это произошло после смерти отца?
— Да.
— Ты хочешь рассказать об этом?
— Обычная история, особенно когда живешь в Северной Ирландии, — заметила Анна, переворачивая мясо.
— Белфаст?
— Теперь у этого города ужасная слава, но на самом деле он такой красивый и милый. Белфаст был для меня самым лучшим городом в мире, ведь я родилась там.
Когда мясное блюдо поджарилось, Анна отнесла его на стол, а Филипп открыл бутылку калифорнийского бургундского. Молча они подняли бокалы и продолжили ужин. Анна чувствовала, что Филипп ждет дальнейшего рассказа. Рассмеявшись, она спросила:
— Ты что, действительно хочешь узнать об этом?
— Да, — совершенно серьезно ответил Уэстуорд.
— Хорошо, я буду кратка. Мой отец был юристом, когда они встретились с мамой. Его звали Патрик О'Коннелл Келли, отпрыск состоятельной североирландской протестантской семьи. Их взгляды представляли довольно странную смесь — гордость за свое ирландское происхождение и в то же время — сторонники Британской империи. В семье полагали, что объединенная Ирландия будет означать полный крах всего, что зовется цивилизацией, потому что кельты, по их мнению, были воплощением варварства. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Очень хорошо понимаю, — сказал Филипп, внимательно ее слушая.
— Семья моего отца имела большое влияние в юридических кругах Ирландии. Когда отец впервые встретил мою мать, то он был молодым адвокатом с прекрасной перспективой. Скорее всего, его поразила
