Уэст Глен была главной улицей, рассекавшей Монтебелло пополам. Вдоль мостовой с двумя полосами движения были высажены акации, сикоморы и эвкалипты. Тут и там вспыхивали ярко-красным цветом клумбы с геранью Ре и Типпи занимали совсем небольшое бунгало, расположенное почти у дороги. Я поднялась на крыльцо и позвонила. Дверь мне открыла Типпи, она на ходу натягивала куртку, в руках у нее была сумочка и связка ключей от машины. Девушка куда-то торопилась. Замерев на пороге, она изумленно смотрела на меня.
– Что вы здесь делаете?
– Если не возражаешь, я хочу задать тебе пару вопросов.
Она замялась, не зная, что ответить, затем посмотрела на часы. Видно было, что ее обуревают противоречивые чувства – нежелание говорить и желание соблюсти приличия.
– О Господи, даже не знаю. Через двадцать минут мне надо встретиться с подружкой. Если только мы управимся за пару минут...
– Конечно, конечно. Я могу войти?
Она отступила назад, не желая показаться невежливой. На ней были джинсы, заправленные в ботинки на платформе, из-под джинсовой куртки виднелся кусочек черного трико. Волосы были распущены и доставали до середины спины. У нее были светлые глаза, легкий румянец на щеках. Совсем молоденькая девчонка. Мне стало слегка не по себе.
Я прошла в дом и осмотрелась.
Передо мной была гостиная, которую использовали и как столовую, за ней виднелась уютная кухня. На стенах висело несколько рисунков, по-видимому, работы самой Ре. Пол был выложен красивой плиткой. На диване, покрытом чехлом с ручной росписью, громоздились декоративные подушки. Преобладали светло- голубые тона. Сбоку от дивана стояли два дешевых кожаных кресла, скорее всего, мексиканской работы. Возле камина на полу я увидела несколько корзин с засушенными цветами. С потолочных балок свешивались связки каких-то трав. Через застекленные двери был виден небольшой сад, очень ухоженный.
– Мамы нет дома?
– Она пошла в магазин. Буквально через минуту должна вернуться. Что вы хотите спросить? Я действительно очень спешу, давайте не будем терять времени.
Я устроилась на диване, не дожидаясь приглашения от Типпи. Девушка уселась в кресло, мой визит не доставлял ей никакого удовольствия.
Без лишних слов я протянула ей фотографии.
– Что это?
– Посмотри сама.
Она неохотно открыла конверт и вынула снимки. Равнодушие сохранялось на ее лице лишь до того момента, когда она взяла в руки фотографию пикапа с олимпийскими кольцами на боку. Она с тревогой посмотрела на меня.
– Вы фотографировали машину моего отца?
– Нет, это сделал другой частный детектив.
– Зачем?
– Машину твоего отца видели в двух местах в ту ночь, когда убили твою тетю Изабеллу. По всей видимости, этот частный детектив собирался предъявить фотоснимки для опознания свидетелю.
– Свидетелю чего? – спросила она, и я почувствовала, как дрогнул ее голос.
Я продолжала говорить ровным, спокойным тоном.
– В ту ночь на дороге сбили насмерть одного старика. Это произошло на Стейт-стрит в Южном Рокингэме.
Типпи была не в состоянии сформулировать вопрос, который было бы естественно задать в такой ситуации: 'Зачем все это вы говорите мне? Скорее всего, она понимала, куда я клоню.
– Полагаю, нам следует поговорить о твоих поездках той ночью.
– Я уже говорила вам, что была дома.
– Если ты была дома, – жестко сказала я, – тогда, может быть, твой отец был за рулем этой машины?
Наши взгляды пересеклись. Я видела, как она отчаянно ищет выход из положения. Если настаивать, что была дома, под обвинение попадает ее отец.
– Моего отца не было за рулем.
– А ты была?
– Нет!
– Тогда кто же?
– Откуда я знаю? Может, кто-нибудь угнал пикап и поехал покататься.
– Ну-ну, Типпи, не выдумывай. Ты была за рулем пикапа, и ты, черт побери, прекрасно об этом знаешь. Так что давай не будем пудрить друг другу мозги.
– Меня не было за рулем!
– Лучше признайся сразу. Я сочувствую тебе, детка, но надо все-таки отвечать за свои поступки.
Типпи молчала, потупившись. Она была явно сломлена. Потом сказала:
