сходить без меня.
— Ты что, без меня выходишь?!
— Но я решил потом тебя разбудить…
— Что значит потом! Я на тебя обижена, так и знай!
И пока самолет садился, я хранила обиженное молчание. Когда мы сходили по трапу, я еще молчала, но когда узрела окрестности… Пальмы, солнце, жара… небо! Я завертелась на одной ножке и подпрыгнула выше головы. Выходящие из самолета люди смотрели на меня, как на, мягко сказано, не очень нормальную. Андрей тоже посмотрел на меня и, схватив за руку, куда-то потащил. Я отбивалась и орала:
— Нельзя уже свою радость выразить? Имею право!!! Не мни мне платье!.. Я не инвалид, сама дойду!!!
— Не смеши людей! — шепнул мне Андрей.
Я сгорбилась и, отделившись от Андрея, обидчиво пошла рядом.
Андрей привез меня на такси в какой-то коттедж и сказал:
— Вот здесь и будем жить… Располагайся. Послушай…
— Чего, — отозвалась я мерзким голосом.
— Давай мириться…
— Не хочу, — ответила я еще более мерзким голосом. — Ты помял мне платье.
— Возмещу ущерб!
— Возмести! — живо отозвалась я. — Купи утюг.
— Куплю, когда пойду на работу!
— На работу?!!
— Ну да. Ты думаешь, зачем мы поехали сюда? Меня пригласили работать здесь.
— Если тебе не трудно, купи еще зеленую панаму!
— Зачем?
— В качестве добавки к утюгу.
— Все куплю. А ты устраивайся.
— Не беспокойся. А, кстати, какие у нас соседи?
— Нормальные. Но англичане. Ну ладно, мне пора. Пока!
— Подожди! Куда пора?
— Договариваться насчет работы. Пока. Не скучай!
— Скучать не буду, не забудь про панаму и утюг! — крикнула я вдогонку Андрею.
Потом я повернулась и пошла в дом. В комнате меня ждали вылезшие из вещей Джон и Гера. Я походила туда-сюда, позевала, осмотрела мебель, которая была в коттедже, и от нечего делать пошла к соседям. В их половине коттеджа мебель была немного другая, но похожая. Интересней были сами соседи. Англичане. Их было трое: мать, отец и дочь. Когда я вошла, все трое, зевая от скуки, сидели на диване в одной из комнат. Увидев меня, они оживились. Мать спросила по английски:
— Вы наша соседка?
— Да, — ответила я тоже по-английски. — Будем знакомы. Аделя. Мне-е… Перепелкина (я назвала фамилию Андрея).
— Мери Уайтер. Это мой муж — Джек Уайтер, и дочь — Джулия Уайтер.
Вышеупомянутая Джулия дружелюбно поглядела на меня, а я на нее. На вид ей было двадцать или меньше. Очень хорошо одета, а на шее аж жемчужные бусы! Полная противоположность мне: хожу в однотонном, ненарядном платье, украшений не ношу. Но Джулия мне понравилась.
— Будем подругами!.. — галантно сказала она и протянула мне руку.
Я охотно пожала ее.
— Послушай, давай погуляем, тут душно, — предложила мне Джулия, и, поскольку я ничего не имела против, мы вышли.
Жара стояла страшная. Уже через пять минут я пожалела, что не надела более легкое платье. Я спросила у Джулии:
— Тут океан есть?
— Есть, сто пятьдесят километров отсюда.
— Далековато… Нет реки?
— Есть. Парагвай. Но там столько крокодилов…
— Дело плохо. Но хоть бы полежать у воды, и то прохладней.
— Пойдем, — сказала Джулия.
Она повела меня куда-то, и через некоторое время мы вышли на берег реки. Там никого не было.
— А где же крокодилы?
— В воде. Не советую заходить.
— Конечно же, не буду, — сказала я, присев на песок на некотором расстоянии от воды.
Джулия тоже села, сняла бусы и, повесив их на ветку какого-то дерева, стала загорать. Я закрыла глаза и лежала так полчаса. Открыла я глаза от криков Джулии:
— Кроки!! Лезут!!! Быстрей!!!
Я посмотрела на воду и обалдела. Берег весь кишел вылезавшими из воды крокодилами. Джулия в панике бросилась бежать. Но я успела заметить, что она забыла снять бусы с ветки. Чтобы такая ценность висела на дереве?! Я сорвала бусы с ветки и тоже побежала. Но крокодилы почему-то сразу перестали рваться на берег, а выползали помаленьку и не торопясь. Но мы с Джулией все равно бежали так, что пятки сверкали. Наконец, я остановилась и сказала:
— Крокодилы что-то не лезут!
— Но ведь они больше нас не видят! А тогда зачем торопиться? — резонно заметила Джулия.
— Пожалуй, ты права. И кстати, я захватила твои бусы, вот они.
— Ой, спасибо! Ну, пошли погуляем где-нибудь в другом месте.
Я согласилась. Мы гуляли, наслаждаясь видом пальм. Мы пришли к шести часам вечера, еле найдя свой коттедж среди пяти таких же. Андрей был уже дома. Я представила ему Джулию, и она тут же убежала в свою половину коттеджа. Мы остались одни.
Я начала разговор на волнующую тему:
— Ты закупил утюг и панаму?
— Закупил. А где ты была?
— Не ты, а мы. Я и Джулия были на реке Парагвай.
— Но там масса крокодилов!
— Мы не купались, а лежали у воды. Но когда оттуда поползли жуткие аллигаторы, мы решили уйти.
— Больше не ходите туда. Опасно.
— Да… Но там хорошо загорать… Так ты покажешь мне, наконец, утюг и панаму?!
— Покажу. Вот они!
— О… У тебя хороший вкус!
— Рад слышать. Померяй панаму.
Он мог бы этого не говорить. Я и так уже сгорала от нетерпения примерить ее. Вертясь перед зеркалом, я спрашивала Андрея о моем виде.
— Тебе очень идет, — отвечал он на мои возбужденные вопросы.
Я заважничала и изобразила шикарную женщину, которая рекламирует «Рафаэлло». То чуть сдвигая панаму на бок, то чуть наклоняя ее вперед, я, по крайней мере, двадцать минут вертелась перед зеркалом, пока Андрей не напомнил об ужине. Я одарила его зубасто-счастливой улыбкой и, не снимая панамы, пошла готовить. Я возилась на кухне, со страшной скоростью приготовляя ужин. Гера и Джон одобрительно следили за мной и, казалось, обсуждали мою панаму. Я дала им по куску сервелата. Они удивленно оценили мою щедрость и быстренько убежали. А я положила ужин на поднос и понесла Андрею. Мы вместе поели и
