тщательном осмотре я обнаружил вот это. — Рахманов развернул один из бумажных пакетиков.
— Что это? — спросил начальник, разглядывая щепотку серого вещества.
— Земля! Замочная скважина была забита вот этой землей. Откуда она могла взяться? Бухгалтер, которому принадлежал ящичек, открывал его, разумеется, ключом. Значит, земля попала в скважину уже после похищения. Очевидно, ящик был зарыт в землю. Но зачем же Ляпунову с Максудовым, которые так поспешно бежали ночью из совхоза, понадобилось забывать в землю ящик с деньгами? Может быть, они закопали его уже в Бухаре? На всякий случай я осмотрел двор дома номер девятнадцать, но там нет даже местечка, где можно выкопать яму.
Рахманов закурил и продолжал свой доклад:
— Я послал эту землю на анализ. А анализ показал серозем, какой бывает у нас на целине, хотя бы в том же самом совхозе. В лаборатории сказали также, что в земле есть примесь автола. Стало быть, ящичек зарывали в землю, пропитанную маслом для заправки автомашины. Я подумал — где в совхозе можно спрятать ящик? Кругом Голодная степь, ни одного деревца, местность абсолютно ровная. В палатке, где живут десять—двенадцать человек, такую громоздкую штуку не укроешь. И я понял: единственное укромное местечко — это склад горючего, который обычно устраивают под землей. Там, кстати сказать, земля всегда пропитана горючим. Но на оклад горючего может проникнуть, не вызывая подозрений, только шофер. Таким образом, я пришел к заключению, что похищение, вероятнее всего, совершено шофером. Это предположение подтверждал, кстати сказать, гаечный ключ, которым был убит Хасанов. Прежде чем выехать в совхоз, мне хотелось попытаться разыскать того, кто купил у Ляпунова и Максудова велосипеды, — только он мог видеть, был ли с ними железный ящичек. Я был убежден, что велосипеды кому-то проданы, — не бросать же их в дороге? Одним словом, покупатель нашелся и категорически объявил: никакого ящичка у Ляпунова и Максудова не было. Итак, оставалось только обследовать склад горючего и постараться узнать, кому из шоферов принадлежит гаечный ключ. Склад — это довольно глубокая землянка, там не очень-то развернешься: бочки стоят тесно, да полную бочку с автолом с места и не сдвинешь. Но как раз перед маем автол кончился, и пустую бочку легко было откатить, выкопать ямку и быстро поставить бочку на место. На всякий случай я взял из склада щепотку земли и отправил на анализ в агролабораторию. Результат вот он, смотрите. — Рахманов протянул бумажку. — Полное совпадение: то же содержание гумуса, кремнезема, фосфора и прочих веществ, такая же примесь автола!..
Пожарник пытался скрыть свое волнение. Чем ближе подходил он к концу доклада, тем больше сомнений возникало у него Он любил высказывать свои версии вслух: так легче было проверять самого себя. Однажды он высказал такую мысль: «версии создаются для того, чтобы их опровергать». Сейчас представился случай эту мысль подтвердить. Он-то знал слабые места своей теории, но хотел услышать о них от начальника.
— Наконец, инспектор ГАИ провел по моей просьбе осмотр машин, — продолжал Рахманов. — В наборе инструментов машины «ЕХ28–34» недостает в точности такого гаечного ключа, каким был убит Хасанов. Шофер Нуритдин Насретдинов, работавший на этой машине, недавно уволился и выбыл в неизвестном направлении.
Рахманов снова закурил, нервно затянулся сигаретой и тут же потушил ее.
— Таким образом, возникает следующая версия, — сказал он. — Шофер Насретдинов узнаёт, что двое молодых рабочих совхоза Ляпунов и Максудов задумали дезертировать. Возможно, они сами рассказали ему о своем намерении, рассчитывая на помощь, скажем, на то, что он подвезет их на машине до станции. Насретдинов отказывается везти, но дает им адрес нежилого дома, где можно укрыться. Вместе с тем он решает воспользоваться случаем и в ту же ночь похищает ящичек с деньгами. Расчет у него простой: подозрение падет, конечно, на беглецов. Преступник зарывает ящик в землянке, зная, что там есть пустая бочка, которую легко откатить. А через три дня он сам привозит полную бочку автола, и клад оказывается на время погребенным. Переждав с месяц и убедившись, что розыск пошел по ложному пути, шофер подает заявление об уходе. К тому времени, когда он собирается уехать, бочка с автолом пустеет, и ящичек из-под нее легко извлечь. Насретдинов уехал из совхоза пятнадцатого июня и, очевидно, отправился по знакомому адресу в Бухару, где всего удобнее было вскрыть ящик с деньгами. Неизвестно, рассчитывал ли он застать в Бухаре Ляпунова с Максудовым, скорее всего нет: прошло уже полтора месяца со времени их побега. Но, в конце концов, это неважно. Важно другое: в ночь с семнадцатого на восемнадцатое преступника застал Хасанов. Должно быть, Насретдинов был в пустовавшем доме один, и железный ящичек — найди его Хасанов — выдавал шофера с головой. Вот почему он и пошел на убийство.
Рахманов устало опустился на стул и полез в карман за носовым платком.
— Н-да!.. — полуудивленно, полувосхищенно протянул начальник. — Интересно, убедительно! Но… — он поднял указательный палец, — как говорится, имеются вопросы.
Рахманов весь напрягся, ожидая услышать те же сомнения, которые одолевали и его.
— Во-первых: чем вы объясните признания Ляпунова и Максудова? Как там писали они в письме: «Жалеем о случившемся… деньги кончаются»?
— Разрешите ответить сразу?
— Давайте!
— В письме не сказано, о чем именно они жалеют. Можно понять и так: жалеем о том, что испугались трудностей и сбежали… «Деньги кончаются»… Но какие? Что ж они, за какой-нибудь месяц истратили все семнадцать тысяч? Не проще ли предположить, что речь идет о деньгах, которые они получили, продав велосипеды?
— Вполне правдоподобно, — согласился начальник. — Но о какой старухе поминал бедняга Хасанов?
Рахманов развел руками:
— Этого объяснить не могу.
— Как намерены действовать дальше?
— Надо искать Насретдинова. Искать в гаражах. Судя по всему, это опытный преступник и, наверное, великолепно понимает, что человек без определенных занятий легко вызовет подозрения.
— Правильно! Учтите только, что такой человек может скрываться под чужой фамилией. Я дам через ГАИ указание всем инспекторам проверить личности шоферов, оформившихся на работу после восемнадцатого июня… Ну, а Ляпунов с Максудовым?
— Разыщутся, товарищ начальник! — убежденно сказал Рахманов. — Домой явятся, а может, совесть их обратно в совхоз приведет.
Начальник задумался.
— Понимаешь, дорогой Пожарник… — начал он и осекся. — Понимаешь, товарищ Рахманов, конечно, наша первейшая обязанность искать преступника. Но мы не можем, не должны бросать этих ребят. Пропадут, если их вовремя не остановить. И так уж обились с пути, сбежали от товарищей, шляются невесть где. Может быть, связались с таким матерым преступником, как Насретдинов… Дай знать еще раз во все районы, куда писал Хасанов.
Ближайшие четыре дня Рахманов провел в кабинетах ГАИ. Непрерывно звонили телефоны: из областей, из ближних и дальних районов сообщали обо всех шоферах, оформившихся в гаражи заводов, фабрик, учреждений, совхозов и колхозов после восемнадцатого июня. Это был шквал телефонных звонков, стихший лишь на пятый день. Среди полусотни фамилий Насретдинова не было. Рахманов, однако, не унывал. Несколько человек вызывали его подозрение. Особенно заинтересовался он неким Алиевым, поступившим недавно на автобазу Китабского винзавода. Внешность, возраст, ряд других данных — все это весьма подходило к Насретдинову. Захватив с собой фотокарточку преступника, капитан вылетел в Китаб.
Гараж оказался расположенным на краю городка, близ Большого узбекского тракта — древней караванной дороги, превращенной ныне в великолепное шоссе.
«Бывает же такое везение!» — думал впоследствии Рахманов, вспоминая необычайные события этого дня. Все произошло с калейдоскопической быстротой. Когда Рахманов подходил к автобазе, из ворот ее медленно выезжал грузовик. Затормозив, шофер высунулся из кабины, передавая вахтеру пропуск. В этот момент на него и взглянул Рахманов и чуть не свистнул: на него смотрел Насретдинов, точь-в-точь такой, как на фотографии. То ли на всегда бесстрастном лице Рахманова отразилось на этот раз удивление, то ли
