сказал:
— Потом найдем.
После этого он долго еще искал и наконец все-таки нашел флаг в темноте. Он взял флагшток — длинную деревянную палку, и мы спрыгнули на берег. Жгутов стоял в нескольких шагах от бота, и, только мы спрыгнули, он сказал резко и строго:
— Флаг ты дай мне, Фома, я его закреплю, а вы, ребята, принесите мне матрац, одеяло, подушку, что полагается.
Он протянул руку, будто не сомневаясь, что Фома отдаст ему флаг. Фома смотрел на нею удивленно.
— Куда это вам матрац и подушки? — спросил он.
— Как — куда? — удивился Жгутов. — В пещеру, конечно. Что ж это, думаешь, я под открытым небом жить буду? Ну, давай, давай флаг!
— Я флага не дам, — хмуро сказал Фома, — и матрац, если вам нужен, сами тащите.
— Да ты что? — удивился Жгутов. — Раз капитан вышел из строя, командую здесь я, понял?
— Тетя Глаша командует, а не вы, — хмуро сказал Фома. — Вам доверия нету.
— Поспорь со мной! — прикрикнул Жгутов и резко толкнул Фому.
Фома в одной руке держал флагшток, а другой прижимал к себе сложенный флаг. Поэтому он не удержался и упал. Я бросился к Жгутову и схватил его за руку.
— Не смейте! — закричал я. — Не смейте, вы!
— А, — зло проговорил Жгутов, — условились злить меня!
Он с силой меня толкнул, и я упал, но, к счастью, на песок, так что совсем не ударился. Валя стояла, испуганно глядя на Жгутова. Она, кажется, замерла от страха. Я и Фома оба лежали. Ясно, что победа была за Жгутовым. Жгутов это понимал тоже. Он обвел нас всех яростным взглядом и сказал:
— Получили? Так запомните. Слушать меня с первого слова. Приказано — исполняй. Ясно?
Я не стыжусь признаться, что перепугался до смерти. Очень уж вышло неожиданно. Все хорошо получалось — разожгли бы сейчас костер, подогрели консервы, сидели бы у костра, толковали, как положено потерпевшим кораблекрушение, а тут вдруг Жгутов, злой, с тонкими губами, с глазами, белыми от ярости, и мы должны его слушаться, ему подчиняться.
Фома опомнился первый. Он аккуратно сложил на песок флагшток и флаг, не торопясь встал и, наклонив голову, прямо пошел на Жгутова. Жгутов смотрел на него с усмешкой, но тонкие его губы чуть подрагивали от злости.
— Никто ничего исполнять не будет, — сказал Фома, — ясно?
— Что ж ты, драться со мной пойдешь, — с любопытством спросил ЖГУТОВ.
— Пойду, — угрюмо сказал Фома.
— Смотри, — Жгутов усмехнулся, — потом не жалуйся, бить буду всерьез.
— Давай! — угрюмо сказал Фома.
Тут я опомнился и вскочил. Я понял, что сейчас произойдет такое страшное, что и сказать нельзя. Фома не уступит, это я знал наверное, не такой он был человек. Он был упрямый и сильный, Фома, но куда ему было против Жгутова? Он ему и до плеча не доставал. А Жгутов, хоть и худой, был жилист и мускулист, да и во многих своих пьяных побоищах научился драться жестоко, зло, ни с чем не считаясь.
Они шли друг на друга — коренастый, невысокий Фома и худощавый, крепкий Жгутов. Ужас меня охватил. В отчаянии я бросился между ними.
— Что вы делаете? — закричал я. — Фома, перестань, что ты! Товарищ Жгутов, как вам не стыдно? Ведь вы же старший, вы моряк.
— Уйди, Даниил, — тихо сказал Фома, — не мешай! Не могу я смотреть на него. Позорит он моряков.
Жгутов протянул жилистую сильную руку и, взяв меня за плечо, молча отбросил в сторону. И они продолжали идти друг на друга, глядя прямо друг другу в глаза.
И тут вдруг раздался визг. Это был такой отчаянный, громкий, непереносимо резкий визг, что Жгутов и Фома остановились. Визжала, конечно, Валька. Она визжала так, что испуганные чайки с резкими криками разлетелись от острова. А из пещеры выскочила Глафира. Теперь сквозь визг прорывались слова: «Скорей!.. Жгутов Фому убьет!.. Скорей!»
Я как-то приободрился. Во-первых, Глафира была тут, а она хоть и женщина, но взрослая и не слабая. Во-вторых, я видел, что Жгутов растерялся. Не было в нем прежней уверенности. Он переводил взгляд с Глафиры на Валю, с Вали — на Фому, и видно было, что он прикидывает и соображает, что он взвешивает силы, что он не уверен, кто одолеет.
Если уж человек прикидывает и соображает, победить ему невозможно. В драку надо идти не думая.
Я снова кинулся к Жгутову и схватил его за руку. На этот раз он не решился меня отбросить. И Валька, представьте себе, тоже до того осмелела, что вцепилась в него сзади и что-то кричала. Но теперь ее никто не слушал. Глафира стояла рядом с Фомой. Решительная, яростная Глафира. Она стояла, прямо глядя в глаза Жгутову, и было ясно, что хоть она женщина, а если понадобится, не думая кинется в драку. И Фома, наклонив голову, сжав кулаки, сделал шаг вперед.
— Драться хочешь? — спросила Глафира. — У каждого из нас силы немного, а если вместе пойдем, плохо будет тебе, Жгутов!
Наверное, целую минуту так и стояли все неподвижно. И какая же долгая это была минута! Потом Жгутов неискренне засмеялся. Ему хотелось уйти от беды без позора. Он не сильно оттолкнул меня, оторвал от своей рубахи вцепившуюся в нее Валю и сказал:
— Нужно мне вами командовать! Была бы честь предложена. А без вас мне еще спокойнее.
— Так-то лучше, — сказала Глафира.
Жгутов повернулся к нам спиной и пошел небрежной походкой. Мы все смотрели ему вслед, еще не совсем веря, что мы его осилили. Он шел по берегу и, перед тем как скрыться за скалой, повернулся и крикнул:
— Только смотри, придешь ко мне с просьбой — не жалуйся на встречу.
Он ушел за скалу. Тихо было на острове. Покрикивали чайки, набегали на песок маленькие волны.
Глава пятнадцатая
ВСЕ УКРАДЕНО
Первой расхохоталась Валька. Она сгибалась и хваталась за живот и прямо даже ослабела от смеха.
— Ой, не могу! — ликовала она. — Вот хохоту, вот хохоту!
Она смеялась так заразительно, что начали смеяться и мы все.
— «Нужно мне вами командовать! — передразнивал я Жгутова. — Без вас мне еще спокойней!» — И хохотал, вспоминая, какой у него был величественный вид.
Даже Фома, сдержанный, молчаливый Фома, и тот трясся от беззвучного смеха и радостно повторял:
— Нашелся командир! Командир, понимаешь, нашелся!
Громко смеялась Глафира. Так громко, что я уже стал к ней приглядываться и мне расхотелось смеяться. Она хохотала и всхлипывала, и мы видели, что вовсе она не смеется, а плачет. Тогда и у нас смех как рукой сняло, и мы, встревоженные, ее окружили.
— Что с вами, тетя Глаша? — испуганно спросила Валька.
— Я всегда, — сказала Глафира и всхлипнула, — всегда хулиганов боялась… Бывало, за два квартала
