Наследница Единорогов

— Нечет — это не чёт. Чёт — это не нечет. А чёт-нечет?..

— Ах, милая моя, — проговорил Хафиз, — похоже, мальчики упустили существенную часть твоего обучения. Давай зайдем внутрь. Я не могу объяснять тебе, не рисуя картинок.

Когда часом позже Рафик с грохотом сбежал по лестнице, уверенный, что Акорна была похищена, пока они с Калумом спали, первое, что он услышал, был знакомый тоненький голосок, доносившийся из кабинета дяди: Акорна задавала вопросы.

— Это верно! — судя по голосу, Хафиз был доволен и жизнерадостен, как никогда в жизни. — А теперь предположим, что ты делаешь ставки на бегах, где на фаворита ставят три к двум; и вот ты предлагаешь немного лучшую ставку, например, шесть к пяти..

— Шесть к пяти — намного лучше, — возразила Акорна. — Не надо давать больше, чем семь к четырем.

— Послушай, это всего лишь пример, верно? Ну, хорошо, предположим, что ты ставишь семь к четырем. И что произойдет?

— Против тебя будут делать ставки много людей.

— А что надо сделать, чтобы не потерять свои деньги?

— Изменить ставку.

— Или, — жизнерадостно прибавил дядя Хафиз, — сделать так, чтобы фаворит не смог выиграть.

Именно в этот момент Рафик и прервал их разговор, чтобы увести Акорну назад в комнаты, куда Хафиз уже послал им прекрасный завтрак. Они с Калумом принялись за нарезанные ломтиками плоды манго и шашлык из барашка, в то время как Акорна тихо поглощала зелень из специально присланной для нее Хафизом миски.

— Как ты мог быть таким беспечным и безответственным? — вопросил Калум, ткнув шампуром в сторону Рафика.

— Ты тоже спал в этой комнате, — язвительно заметил Рафик. — И, насколько я знаю, этой ночью ты спал просто прекрасно. Ты храпел!

— Ты должен был сказать ей, что она может выходить только с кем-нибудь из нас!

— Послушай, — примирительно заметил Рафик, — ведь ничего страшного не произошло, верно? Он ей ничего плохого не сделал!

— Это ты так считаешь, — возразил Калум. — Он учил ее заключать пари! Это не то обучение, которого я хотел бы для своей подопечной.

— Она и моя подопечная тоже, — сказал Рафик, — и нет ничего плохого в том, что она будет разбираться в таких вещах.

Тут Акорна решила вступить в разговор, покончив, наконец, с зеленью и тертой морковью.

— Испортить фаворита перед бегами! — отчетливо проговорила она и с удовольствием улыбнулась, произнеся новое слово.

— Я своих претензий не снимаю, — скрестив руки на груди , объявил Калум. — И хочу тебе еще сказать, что тебе не удастся снова запихнуть меня в эти глупые тряпки. Если уж Акорна может бегать вокруг безо всякой вуали, то и я могу.

— Нет, не можешь, — тихо, но настойчиво возразил Рафик. — Ты не станешь делать ничего, что могло бы подорвать мою “легенду” нео-хаддита. Ничего, включая и повышение на меня голоса. Нам просто повезло, что дядя Хафиз уважает мои религиозные воззрения и не позволяет слугам шастать по нашим комнатам, иначе нас уже давно разоблачили бы.

— Мне кажется, нас и так разоблачили, — сказал Калум. — Вывели на чистую воду. Теперь, когда он уже видел Акорну, какой смысл нам заворачиваться в эти тряпки? Я в них похож на снежную бабу!

— Мой переход в веру нео-хаддитов, — ответил Рафик — важная часть той стратегии переговоров, которой я придерживаюсь. В конце концов, то, что Акорна так очаровала дядю Хафиза, тоже не так уж и плохо. Теперь он захочет побыстрее покончить с нашими делами, чтобы мы отправились в путь.

Калум уставился на него в удивлении.

— Ты говоришь так, словно и вправду хочешь оставить ему Акорну!

Глаза Акорны сузились, серебряные зрачки стали почти не видны. Потянувшись через стол, она схватила Рафика и Калума за руки.

— Все хорошо, милая, — успокоил ее Калум. — Мы никуда не полетим без тебя. Правда , Рафик?

— Хочу Гилла, — твердо заявила Акорна. — Хочу, чтобы все вместе.

— Мы будем все вместе, дорогая, и очень скоро, — пообещал Рафик.

— Хочу Гилла здесь и сейчас! — уже громче проговорила Акорна.

Калум и Рафик переглянулись у нее над головой.

— Мне казалось, ты говорил, что она освободилась от зависимости, — одними губами проговорил Рафик.

— Девочка не может чувствовать себя в безопасности, когда ее выторговывают, словно редкую вещицу, — шепотом ответил Калум.

— Гилл! — громко и пронзительно зарыдала девочка.

— Чтобы ты знал, — чуть позже заявил Калум, — я делаю это только ради Акорны.

— Милый мой, я бы никогда не попросил тебя надеть хиджаб ради меня , — ласково проговорил Рафик. — Белый — не твой цвет.

Они гуляли по саду, Калум и Акорна — под вуалями, так что Гилл мог к ним присоединиться, не оскорбляя при этом нео-хаддитские верования Рафика и его чувства собственника.

— Объясни-ка мне еще раз, — обратился к Рафику Калум, пока Акорна шагала впереди, держа за руку Гилла, — объясни, каким именно образом наворачивание меня в кокон из полишелка способствует осуществлению твоей стратегии переговоров? И не смей хихикать! — резко добавил он, едва не запутавшись в подоле многослойного платья.

— Не задирай юбку, это неприлично, — заметил Рафик. — Если ты будешь ходить маленькими шажками, как настоящая леди, то не будешь все время наступать на подол. О, дядя Хафиз!.. Благодушие твоей улыбки озаряет этот сад ярче, чем летнее солнце!

— Есть ли радость большая, чем наслаждение обществом возлюбленных родственников, — ответил Хафиз, — возлюбленных родственников и, хм… — он взглянул на веснушчатое лицо Гилла и его огненно- рыжую бороду, — родственников и друзей , — с явным трудом закончил он. — Надеюсь, у тебя было время и возможность переговорить со своей семьей и партнером, дорогой мой племянник? Ничто не нарушало твоего уединения?

— Мы принимаем твое предложение, — ответил Рафик. — Зарегистрируй новый маяк, продай наши акции и..

Он кивнул в сторону Акорны, которая весело щебетала, рассказывая Гиллу о новых долях, которые она узнала — таких, как три к двум или шесть к четырем.

— Отлично! — теперь дядя Хафиз и вправду сиял. — Я знал, дорогой мой мальчик, чтобы поступишь разумно. Мы с тобой так похожи, ты и я… Если бы и твой кузен Тафа мог так же удачно вести дела!

Похоже, Рафика несколько удивило сравнение с дядиным наследником.

— Кстати, а где Тафа?

Улыбка исчезла с лица Хафиза.

— Я послал его на южную половину континента: Юката Батсу достаточно долго правил ею, и мне казалось, что Тафа вполне сможет вести там дела.

— И что же случилось?

— Где все остальное, я не знаю, — ответил Хафиз, — но уши его Юката Батсу мне прислал.

Он вздохнул:

— У Тафы никогда не было нужной хватки. Я должен был знать, беря в жены его мать, что у нее не хватит мозгов, чтобы подарить мне действительно достойного наследника. Она все только болтала и болтала, да еще все время жаловалась мне на то, что могла сделать карьеру, танцуя топлесс на станции “Орбитальный Гриль” или в “Доме Свиданий”.Только и говорила, что о себе и о своих чертовых сиськах! Я ей говорил: Ясмина, при нулевой гравитации у любой женщины грудь не хуже, ты ничего особенного из себя не представляла, и тебе повезло, что нашелся хороший человек, который увез тебя оттуда. Но разве эта