женщина меня слушала?.. — Хафиз вздохнул, но тут же снова просиял: — Однако же я еще не так стар, чтобы не предпринять вторую попытку. И теперь, когда я нашел женщину, чей интеллект соответствует моему… — он перевел взгляд на Акорну. — Кстати, ты разве не возражаешь против того, чтобы она держалась за руки с этим псом-неверным?
— Она ведь всего-навсего маленькая девочка, — напряженным голосом ответил Рафик.
— Но это ненадолго, — возразил Хафиз. — Они растут гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Из-под многослойной вуали, скрывавшей лицо Калума, донесся странный звук, словно бы он поперхнулся. Хафиз был удивлен.
— Что с твоей старшей женой? Ей нехорошо?
— Она страдает нервными припадками, — хватая Калума за руку и оттаскивая его от Хафиза, ответил Рафик.
— Весьма печально, — проговорил Хафиз. — Когда успокоишь своих женщин, Рафик, зайди ко мне, и мы скрепим наше соглашение клятвой на Трех Книгах.
Он направился прочь, бормоча себе под нос: “Уродливая, припадочная, с большими ногами и такими волосатыми руками! Ничего странного, что он не хочет расставаться со второй… но с кораблем и деньгами на руках он легко купит себе другую жену”.
— И что это с тобой случилось? — шепотом спросил Рафик, когда Хафиз зашел домой.
— “Они растут гораздо быстрее, чем ты думаешь”, — процитировал Калум. — Если бы он только знал,
— Давай-ка не будем ему говорить об этом, — предложил Рафик. — Вся наша сделка основана на взаимном доверии, а, если я скажу ему, насколько быстро растет Акорна, он сочтет меня ужаснейшим лжецом. Кроме того, она здесь пробудет не так долго, чтобы он смог это заметить сам.
— Но ведь это же правда! — возразил Калум.
— Правда, — ответил Рафик, — в данном случае имеет мало общего с правдоподобием.
Гилл продолжал развлекать Акорну в саду, в то время как Рафик и Калум направились в кабинет Хафиза. Тот сидел за полукруглым полированным столом с обычными пультами и контрольными панелями; впрочем, приглядевшись, Калум понял, что не знает назначения некоторых из них. Все было расположено и встроено так, чтобы не нарушать гармоничных плавных линий стола. Удивляло то, что среди всего этого новейшего оборудования лежали две древние
— Вам нравится мой стол? — любезно обратился дядя Хафиз к Калуму. — Он вырезан из цельного ствола “пурпурного сердца”… одного из последних огромных стволов этих деревьев на Танкке-III.
— Моя жена предпочитает не вести разговоров с другими мужчинами, — жестко проговорил Рафик.
“Он нас вычислил, — с отчаяньем подумал Калум. — Он знает, что я не женщина. О, этот Рафик с его дурацкими играми, будь они прокляты!.”
— Но, дорогой мой мальчик, — возразил Хафиз, — конечно, в такой семье, как наша, где все так близки между собой, а вскоре станут еще ближе благодаря обмену женами, даже такой нео-хаддит, как ты, мог бы расстаться с частью этих нелепых… о, ладно, ладно. Я вовсе не собирался оскорблять твою… религию, — последнее слово он произнес с тенью отвращения, как человек, который приказывает слугам выкинуть прочь падаль, которую затащила в дом, да так и не доела кошка.
Рафик нахмурился и весьма убедительно, по мнению Калума, изобразил человека, которого смертельно оскорбили и который с трудом удерживается от резкого ответа.
— Твой корабль, — продолжал дядя Хафиз, — теперь зарегистрирован как “Ухуру”; порт приписки — Кездет.
— А почему Кездет?
— Именно такой была первоначальная регистрация маяка, который вам удалось достать. Уничтожить все следы предшествующей истории этого маяка, в принципе, можно, но это крайне дорогостоящее удовольствие. Полагаю, вполне достаточно того, что можно получить электронные данные о трех перепродажах корабля. На корпус корабля уже нанесено соответствующее название; также произведены некоторые… скажем так, косметические изменения.
Калум поперхнулся.
— Все негодяи в Галактике регистрируются на Кездете, — возмутился Рафик. — Это известное логово воров, отщепенцев, лжецов и прочего отребья!
Брови дяди Хафиза поползли вверх:
— Дорогой мой мальчик! У моего скромного личного флота тоже регистрация на Кездете!
— Вот именно, — пробормотал Калум, но так тихо, что Хафиз его не услышал. Он ткнул Рафика в бок локтем, прикрытым белой многослойной тканью, надеясь, что это напомнит его товарищу о том, что с регистрацией на Кездете у них может возникнуть еще одна проблема.
— Кроме того, — продолжал Рафик, — так случилось, что у нас было… некое досадное недоразумение с патрулем Кездета. Одна из этих мелких, но досадных проблем с нарушением границ, которая может случиться и с лучшими людьми… однако, боюсь, их это раздосадовало.
Конечно, с точностью ничего сказать было нельзя, однако, скорее всего, Стражи Мира были все еще огорчены тем фактом, что, прежде чем сбежать с грузом титана, Рафик, Калум и Гилл вывели из строя их крейсер.
— В таком случае, — спокойно заявил дядя Хафиз, — у тебя есть прекрасный повод не возвращаться в порт регистрации, верно? А теперь вот что: ваши акции были проданы за… — и он назвал сумму, которая заставила Калума судорожно вздохнуть под его белыми вуалями.
Однако Рафику как-то удалось сохранить разочарованный вид:
— О, — печально протянул он, — но это, конечно, уже с вычетом твоей доли, дядюшка?
— Никоим образом, — ответил дядя Хафиз, — но я предлагаю взять не более двадцати процентов от общей суммы, которая, уверяю тебя, едва покроет мои расходы по… улаживанию бюрократической волокиты и выплате некоторых издержек.
— Вчера было семнадцать процентов.
— Задержка, — возразил дядя Хафиз, — увеличивает затраты. Какое счастье, что ты принял мудрое решение! Остается только завершить сделку. Если ты поклянешься на Трех Книгах чтить наше соглашение, тогда зови сюда Акорну и разведись с ней: я немедленно на ней женюсь, и вы сможете спокойно улететь.
Рафик выглядел крайне опечаленным.
— Если бы только все было так просто!.. — проговорил он. — Но я должен предупредить тебя, что вера хаддитов требует, чтобы между разводом и новым замужеством для женщины прошел хотя бы один закат и один восход…
— Я что-то не припомню такого в верованиях хаддитов, — жестко прервал его Хафиз.
— Это новое откровение Мулей Сухейла, — возразил Рафик. — У него было видение, в котором ему явился Первый Пророк, да будет благословенно Имя Его, и выразил беспокойство, говоря, что женщина, будучи слаба в понимании вещей и легко поддаваясь искушению, может впасть в невольный грех из-за слишком поспешного развода и нового замужества. Разведенная женщина должна провести одну ночь в молитвах, прося наставления Первого Пророка, прежде чем она сможет заключить новый союз.
— Хм-м… — неопределенно протянул дядя Хафиз. — Я бы не сказал, что эта юная редкость, ожидающая нас в саду, слаба в понимании сути вещей. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро схватывал идею двойной бухгалтерии в отношении Федерации!
Калум снова поперхнулся, и Рафик наступил ему на ногу. Сейчас было не время обсуждать, подходит ли для Акорны то, чему ее учил дядя Хафиз.
— Однако, — заявил Рафик, — чтобы ты не тревожился, я сделаю кое-что получше, чем просто поклясться на Трех Книгах. Я поклянусь на этой Священной Книге Хаддитов, благословленной самим Мулеем Сухейлом и самой святой как для меня, так и для всех истинных верующих, — с этими словами он вынул из кармана какую-то книжечку и почтительно поднес ее к губам, после чего протянул дяде Хафизу на раскрытых ладонях. Дядя Хафиз отшатнулся от нее, как от змеи.
