Брантли. — У нее великолепная интуиция в том, что касается подобных вещей… хотя в некоторых вопросах она вовсе лишена интуиции, так что и здесь наличествует баланс.
— Что ты имеешь в виду — “лишена интуиции”? — спросила Акорна.
Отлично. Похоже, она обиделась, но, по крайней мере, обратила на него внимание. Пал усмехнулся.
— Неужели ты никогда не думаешь о будущем?
Брантли Герам решил последовать совету Пала. Это займет всего несколько минут, зато он докажет, что эта девица не такой эксперт в вопросах гидропоники, каким хочет показаться — а удовлетворение от сознания собственной правоты стоит затраченных усилий. Он знает эту систему; он сам построил ее и сам поддерживает ее работу. И никакая хорошенькая девчонка не сможет выполнять эту работу лучше, чем его автоматическая система баланса!
— Конечно же, я думаю о будущем, — возразила Акорна, обращаясь к Палу. — Практически только об этом и думаю — о том, сколько детей мы можем здесь разместить и как скоро мы сможем начать перевозить их сюда.
— Я имел в виду твое собственное будущее, — терпеливо пояснил Пал.
— Калум работает над этим.
— Ищет твой дом? Да, но я не об этом говорю.
Зрачки Акорны сузились:
— Без людей моего вида, — сказала она, — у меня
— Именно потому, — заметил Пал, — я и говорил, что у тебя не во всем есть интуиция, Акорна. Рядом с тобой есть такие же люди, как ты, а ты этого не замечаешь. Разве мы хотим не одного и того же? Разве нас не одно и то же заботит? Или мне нужно отрастить белый мех на ногах, чтобы ты меня заметила? Или вся твоя любовь отдана исключительно маленьким и беспомощным? Может, мне ногу сломать, и тогда ты меня заметишь?
— Я бы этого не советовала, — сказала Акорна. — Я не знаю, смогу ли лечить переломы.
Они уже обнаружили, что целительские способности Акорны не безграничны: паралич Дельзаки Ли был для нее неизлечим, она только могла снять некоторые симптомы.
Пал вскинул руки, словно бы взывая к небесам:
— Ты просто невозможна! Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня!
Акорна взяла его за руку.
— Неужели тебе не приходило в голову, — мягко заговорила она, — что, возможно, именно это и не стоило бы понимать?
— Нет, и я не понимаю, зачем ты так поступаешь!
Акорна глубоко вздохнула.
— Пал. Мы ничего не знаем о моем виде. Вы достигаете физической зрелости только к двадцати годам; я достигла ее к четырем. Вполне может быть, что еще через четыре года я состарюсь.
— Мне все равно, — прервал ее Пал. — И, если это и так, тем больше причин сейчас жить полной жизнью!
— Мы даже не знаем, скрещиваются ли наши виды.
— Я хотел бы провести некоторые эксперименты. Нам даже лаборатория не понадобилась бы… — Пал улыбнулся, — и я был бы счастлив повторять эти эксперименты снова и снова.
— Разве ты не хочешь иметь детей?
— Госпожа моего сердца, — сказал Пал, — у нас
…Взглянув на результаты анализа проб воды, Брантли Герам не поверил своим глазам. До него донесся веселый смех Пала и Акорны. Что ж, подумал он, хорошо: девчонка оказалась права, уровень содержания калия действительно понижен. Ей просто повезло: она угадала. Просто повезло.
Эд Минкус включил коммуникатор в офисе Стражей Мира. Поняв, кто желает с ними связаться, он проглотил ругательство и повернулся к Десу Смирнову.
— Это инспектор, — прошипел он. — По поводу стрельбы в доке. Скорбящий отец направляется сюда, и нам придется доказывать, что тот идиот погиб не по нашей вине или небрежности.
— По небрежности?.. — Дес поспешно схватил трубку коммуникатора. Любая инспекция была для них потенциально опасна. Когда-нибудь этот человек узнает, как мало он смыслил до сих пор в делах собственного департамента. Когда он начнет проявлять заинтересованность в некоторых вещах, нужно будет приложить усилия, чтобы он ничего не обнаружил…
— Да, сэр, разумеется, сэр. Все файлы готовы, а также и видеозапись этого… э-э… прискорбного инцидента, — уже говорил Дес в трубку коммуникатора, изображая совершеннейшую искренность и невинность. — Да, Да. Я записал имя: Хафиз Харакамян.
Он положил трубку так, словно это была ядовитая гадина, с которой нужно было обращаться крайне осторожно.
— Что, значит, сюда летит Харакамян-отец?.. — внезапно Смирнов осознал, откуда ему известно это имя и понял, кем на самом деле был человек, известный им как “Фаркас Хамисен”, и какое отношение он имеет к Рафику Надежде. — Мы сохранили файлы? Мне казалось, мы все это дело передали Надежде?
— У него есть копии, но в наших файлах отражена вся история с вольфрамовой бомбой — и это поможет нам сберечь наши бесценные потроха!
Смирнов мрачно посмотрел на своего подчиненного:
— Ты думаешь?
Дверь распахнулась, и вошла их новый клерк, Кауди, весьма фигуристая молодая женщина; следом за ней двигался человек, о чьем появлении Кауди не успел оповестить свое начальство.
— Сколько раз я говорил… — начал было Смирнов угрожающим тоном, но немедленно сбавил обороты, увидев того, кто вошел следом за Кауди. — О, сэр, мы не ожидали, что вы прибудете так быстро, — он быстро вскочил и поклонился. — Позвольте мне и моему партнеру выразить вам наши глубокие соболезнования и сожаление в связи с гибелью вашего сына.
— Я хочу просмотреть записи, — совершенно ровным, лишенным выражения тоном проговорил Хафиз Харакамян, усевшись перед видеоэкраном и выжидательно переводя взгляд с него на Смирнова.
Минкус так поспешно бросился искать нужный файл, что едва не упал. Здесь было записано все: медленное движение Харакамяна-младшего к кораблю, обнаружение вольфрамовой бомбы при помощи сканера, бег Стражей к месту возможного происшествия, выстрелы, положившие конец жизни неудачливого убийцы. И самое важное — обезвреживание Десом вольфрамовой бомбы.
— Не может быть, чтобы он был так глуп, — пробормотал Хафиз; услышав это, Минкус и Смирнов немного успокоились.
— Как видите, почтенный Харакамян, у нас практически не оставалось выбора! Если бы это устройство было установлено… — Смирнов выразительно пожал плечами.
— Да, я понял, — Хафиз поднялся из-за стола и посмотрел на Стражей с холодным и каким-то отстраненным выражением. — Я прилетел, чтобы забрать его останки.
— Их нет. Он был кремирован, — поспешно сказал Эд.
— Кремирован? Ты осел! Лошадиная задница! Вонючий плевок верблюда…
— Рафик сказал, что именно так…
— Рафик? — Хафиз опустил руку, поднятую в патетическом жесте. — Рафик здесь? — его лицо просветлело. — Значит, все было сделано так, как заповедано Пророками?
— Разумеется! Как вы могли подумать, что мы можем так небрежно отнестись к столь важному вопросу? — сказал Смирнов. — И, разумеется, Надежда лично руководил всей церемонией. Однако он на пути к вам; он полагал, что ему необходимо самому повидаться с вами…
Выражение лица Хафиза изменилось, он посмотрел на Смирнова так, словно тот был верблюжьим плевком на парадном костюме:
— То есть, бомба была предназначена моему племяннику?
— Да? — Эд Минкус невинно воззрился на почтенного Харакамяна.
— Между ними был разлад, это верно, — опустив голову словно бы в глубокой печали, проговорил Харакамян. Потом, чуть искоса взглянув на Стражей, продолжил: — Полагаю, вы не знаете, где может находиться подопечная моего племянника? Должно быть, она полетела вместе с ним, дабы доставить мне
