тобой — Кислу стоило бы избить; но сперва есть кое-что, что следует знать ей — и тебе, — она посмотрела на тощую молодую женщину взглядом, в котором читалось что-то вроде жалости. — Кисла, ты
— Я? — Кисла задохнулась от возмущения. — Да ты свихнулась! Я — твоя дочь! Ни один ребенок рода Манъяри никогда и близко не стоял рядом с этими мерзкими грязными сопляками!
— Ни один ребенок рода Манъяри; верно, — согласилась баронесса Илсфа, — но понимаешь ли, Кисла — о некоторых наиболее отвратительных привычках Манъяри я узнала вскоре после замужества. У нас была маленькая служанка… ну, неважно. Тогда я поклялась, что я, дочь Акультаниасов, потомок одной из Первых Семей Кездета, никогда не рожу ему ребенка. Но он не желал оставлять меня в покое, пока я не рожу ему наследника, и потому… — она пожала полными белыми плечами. — Пока он был в одной из своих длительных деловых поездок, я заплатила одной диди из Восточного Келталана за то, чтобы она достала мне младенца. Некоторые… ах… пожертвования медицинскому центру Келталана, позволившие мне получить свидетельство о том, что ты — мой ребенок, и что у меня больше никогда не будет детей, обошлись мне гораздо дороже. Мне пришлось продать многие фамильные украшения — мне, впрочем, они все равно не нравились, а Манъяри и не заметил того, что их нет. Так что, понимаешь ли, Кисла, тебе не стоило бы брезговать детьми, чью судьбу ты могла разделить.
Барон Манъяри и Кисла в ошеломленном молчании уставились на баронессу.
— Которая диди? — наконец выдавил барон.
— Одна из тех, которых ты нанимал, чтобы они поставляли детей для твоих извращенных развлечений, дорогой, — ласково ответила баронесса. — Откуда бы мне иначе знать, где найти диди? Так что, видишь ли, есть даже возможность того, что Кисла — действительно твоя дочь. Но небольшая возможность: ты всегда предпочитал девочек, которые были слишком молоды, чтобы забеременеть..
Слушая это разоблачение, барон-командор Манъяри словно бы случайно опустил руку в карман. Теперь он вытащил ее из кармана. Сверкнул полированный металл; Гилл бросился вперед с предостерегающим криком, но опоздал. Нож вошел в шею баронессы. Кровь хлынула на руки Манъяри.
— Нет, отец! Не убивай меня! — Кисла отшатнулась от него.
— Я должен был заставить ее замолчать. Конечно же, ты это понимаешь, — почти небрежным тоном проговорил Манъяри; его темные глаза сверкали. — Если люди узнают, что ты — найденыш из борделя, это разрушит наше будущее и лишит нас положения в обществе.
Он огляделся по сторонам — и увидел бледные от ужаса лица Джудит, Гилла и полудюжины рабочих компании Манъяри.
— Заставить замолчать… заставить всех замолчать… Уже слишком поздно, да? — как-то по-детски спросил он у Гилла. — Слишком поздно?
Гилл тяжело кивнул.
— Этого я и боялся, — проговорил Манъяри упавшим голосом и всадил нож себе в грудь.
Они не хотели, чтобы дети видели трупы до того, как их уберут, но пронзительный визг Кислы привлек всеобщее внимание, пока не увели и ее.
— Флейтист мертв, — сказал один из детей тем, кто уже сидел в салоне корабля.
— Госпожа Лукия убила его.
— Как она могла? Ее здесь даже не было!
— Она может все. Наверное, она наложила на него
Гилл покачал головой, пока дети занимали свои места на корабле.
— Я думал, что они огорчатся, — пробормотал он.
— Они всегда знали, что такое смерть, — сказал Дельзаки Ли. Он незаметно подъехал к Гиллу в своем кресле, и рыжебородый викинг подскочил, услышав неожиданно прозвучавший голос старика. — В смерти нет для них ничего нового. Теперь вы с Джудит должны научить их жить.
Он посмотрел вниз, туда, где по плитам посадочной площадки растекалась кровь Манъяри:
— Но мне очень жаль, что так вышло с бароном-командором.
— Не понимаю, о чем тут жалеть, — возразила Джудит; она была все еще бледна, но ее больше не мутило. — Он был злым человеком. Он заслуживал смерти.
— Ах, Джудит, Джудит, — вздохнул Ли. — Неужели я так и не научил вас ничему в бизнесе? Теперь нам придется самим платить за доставку грузов на Маганос, а Манъяри мог предоставить нам корабли даром. Очень жаль, — повторил он.
* * *
Акорна, все еще находившаяся к востоку от Келталана, ничего не слышала о происшествии в космопорте. Она была страшно измучена: сколько мест нужно было посетить, столько детей прятали от них! Но, однако, чем дальше, тем им было легче. Все те же тайные каналы связи, которые когда-то разносили по всему Келталану рассказы об Эпоне, Лукии и Сите Рам, теперь передавали новость еще более поразительную: долгожданный день свободы настал. Тех, кто будет прятаться, не возьмут на небо: они останутся рабами. И потому дети начали выходить из своих убежищ, еще не успев увидеть Акорну.
— Завтра тебе не придется летать с нами, — жизнерадостно заявил Пал. — Они идут к нам, как только видят скиммер консорциума Ли. Теперь тебе нужно отправиться домой и отдохнуть.
— Пилоты скиммеров работали весь день, — возразила Акорна. — Если они могут это выдержать, то могу и я, — она подозвала Педира. — Вы и ваши друзья сможете сегодня совершить еще один рейс, Педир? Хорошо. Есть еще одно место, которое мне хотелось бы посетить сегодня. Ради Яны и Кеталы.
В Анъяге новости о сумасшедшей женщине, которая забирает всех детей-рабов, достигли надсмотрщиков и слуг. Некоторые запирали свои команды в бараках; Шири Теку, чья команда как раз заканчивала дневную смену, попросту приказал детям оставаться Внизу. Пока эта самая Акорна не улетит, конца смены не будет. Ей не удастся разорить Анъяг так же легко, как все эти городские фабрики с их мягкотелыми управляющими!
Но молва ничего не говорила о небольшой армии пилотов скиммеров, медиков и охранников Дома Ли, прибывших с Акорной. Пока люди Дельзаки Ли ломали двери бараков и выводили наружу к посадочной площадке ошеломленных, растерянно моргающих детей, Акорна все искала среди них тех, чьи лица она помнила.
— Ты их не найдешь, — ухмыльнулся Шири Теку. — Они принадлежат мне и Черному Старику.
Упоминание о подземном демоне, чьим именем пугали детей, было тем самым ключом, который и нужен был Акорне. Она ненадолго останавливалась у каждого входа в шахты, “пробуя” воздух своим рогом, пока не подошла к той, где воздух был тяжелым от дыхания множества маленьких людей, которых оставили Внизу, во мраке.
Механизм, поднимавший и опускавший клетку, был заблокирован, но по стенкам шахты располагались лестницы, предназначенные для экстренных случаев.
— Лакшми, — позвала Акорна в темноту. — Фаиз. Буддх. Лата.
В шахте что-то зашуршало. Позади Акорны Шири Теку, рыча от ярости, двинулся к девушке, но трое водителей радостно скрутили его и уселись ему на грудь. Акорна не заметила этого: все ее внимание было сосредоточено на другом. Ее голос был словно бы тонкой светлой нитью, которая обозначала для детей дорогу Наверх.
— Ганга. Виллум. Парви, — звала она.
По одному, все еще робея, дети выбирались по длинным лестницам из шахты. Лакшми была первой.
— Сита Рам, — она вздохнула. — Ты вернулась!
Девочка упала на колени и поцеловала край юбки Акорны.
Акорна подняла ее.
— Мне нужна будет твоя помощь с теми, что помладше, Лакшми, — сказала она. — Лата, Ганга, Парви?..
— Это последние дети в Анъяге, — проговорил стоявший рядом с ней Пал. — А теперь ты согласна отправиться домой и отдохнуть? Если только при этом условии ты сможешь отправиться с нами завтра?
