— Вот и все. — Вскинув голову, он сделал еще несколько шагов назад. — Больше мне нечего сказать. Все уже в прошлом.
— Вряд ли. Видите ли, благодаря сестре я обзавелась в Лондоне кое-какими связями. Думается, если я решу обратиться к представителям властей, они ко мне прислушаются.
— Вы не сделаете этого! Что вам это даст? Я же вам сказал — все уже в прошлом. Компании «Уэстбридж» больше нет, да и в любом случае я бы не стал больше этим заниматься. Видите ли, вся эта история сильно меня встревожила.
— Да, если не считать денег. А они были для вас куда важнее честности и щепетильности в отношениях с клиентами.
Он передернулся, словно от боли.
— Видите ли, я не хотел этим заниматься. Именно это я и имел в виду, когда сказал о временном помрачении ума… Надеюсь, вы никому ничего не станете говорить?
— Не сегодня. Нет. Сегодня мне нужна информация.
— Информация о чем? — Вопрос прозвучал чуть ли не шепотом.
— О том, как это было сделано. Все — от начала и до конца.
— А вы никому не расскажете?
— Нет, по крайней мере сегодня.
— Стефани, такие слова меня не очень обнадеживают. — Он помедлил. — Впрочем, никаких доказательств все равно нет… вам придется поставить свое честное слово против моего. А кто вам поверит? Вы же американка.
Сабрина расхохоталась. Ее смех вывел Николаса из себя, и руки у него задрожали, но через минуту лицо озарилось приветливой улыбкой, словно ему удалось убедить самого себя, что теперь они стали друзьями.
— Начинайте, Николас, — сказала Сабрина. — Рассказывайте, как все было сделано.
— Ну что ж… — Носок ботинка снова стукнул по полу, и он прижал обе руки к бедру, чтобы унять дрожь в ноге. — Знаете, по большому счету рассказывать особо нечего. Мне нужны были деньги, а им — солидная галерея для того, чтобы продавать свои подделки, которые Рори больше нигде не мог сбыть. Я сильно колебался, но все было настолько легко, до нелепости легко, и никто не сомневался в подлинности вещей, что через какое-то время я стал смотреть на это занятие как на еще одну разновидность бизнеса. Конечно, это было неблаговидное дело… я понимал это… но всем нам приходится в жизни заниматься неблаговидными делами, а я не причинял никому вреда. По большому счету я приношу обществу существенную пользу и, само собой разумеется, не заслуживаю, чтобы меня наказывали. Я оказывал людям услугу и занимался делами без лишнего шума. Знаете, у меня дело и вправду было небольшое, можно сказать, совсем крошечное, по сравнению с тем, чем занимался Макс. Он и его компаньон заправляли всеми делами в «Уэстбридж», а Рори, Айвен и я были крошечными винтиками в этой огромной машине.
— Компаньон? Но в газетах не было ни слова о каком-то компаньоне.
— Ну, я не берусь утверждать, что он на самом деле существовал. — Николас заговорил быстрее, слова вылетали у него со скоростью пробок из бутылок. Наконец-то они выстрелили по некоему партнеру, желающему оставаться инкогнито. Человеку, который был причастен к афере с «Уэстбридж», но до сих пор разгуливает на свободе, ни о чем не тревожась. — Хотя, знаете, меня смущало, насколько легко Макс находил клиентов — принцев, королей, президентов, самых богатых людей мира, — и всегда знал, какими произведениями искусства те хотят пополнить свои коллекции. Как-то раз я спросил его об этом, но он отмахнулся от меня, как от капризного ребенка. По правде сказать, он мне нагрубил. Мне пришла в голову мысль, что у него наверняка есть какой-то человек, который вращается в высших кругах светского общества. Возможно, это даже член королевской семьи, и он имеет доступ ко всем этим людям по всему миру и помогает устраивать эти сделки. Доказательств у меня, конечно, не было, но мне такая версия показалась вполне правдоподобной.
— Да. — Все в мире взаимосвязанно, мелькнула у нее мысль. Все люди переплелись между собой, попав в паутину, сотканную из тайн, козней… и убийств. — Но я уверена, что вам удалось узнать, кто этот человек.
— Нет, не удалось, к моему величайшему сожалению. Ведь не мог же я пойти к секретарше Макса и спросить напрямик, есть ли у него компаньон, предпочитающий держаться в тени. Насколько я мог судить, этот человек держал всю нужную информацию в голове и занимался делами в основном в то время, которое проводил в клубе. И нельзя было понять, проводит он там время в свое удовольствие, общаясь с людьми из высшего общества, или занимается делами.
— Как называется клуб?
— «Монарх». Он находится на Ридженси-стрит.
— Благодарю вас. — Повернувшись, она хотела было направиться к двери, но потом передумала и снова повернулась к Николасу. — Да, кстати, княгиня Александра Мартова покупает у меня «Амбассадорз». Мне кажется, если бы вы продали ей «Блэкфордз», это было бы оптимальное решение.
— Продать «Блэкфордз»? Никогда! Вы слишком много себе позволяете, Стефани. Сабрина никогда бы не стала разговаривать со мной в подобном тоне, она бы поняла, что этот магазин — единственное, что у меня осталось на всем белом свете. То, что вы продаете «Амбассадорз», меня не удивляет. В конце концов, по большому счету, вы не чувствуете себя в Лондоне как дома. Что же касается продажи «Блэкфордз», то я не намерен даже обсуждать этот вопрос.
— Возможно, вы еще передумаете. Как вы сами сказали, то, что вы сделали, было неблаговидным, по сути, противозаконным поступком, и Рори и Айвен, возможно, не захотят вечно хранить всю эту историю в тайне.
— У них нет никаких оснований заводить речь обо мне. Ровным счетом никаких.
— Потому, что вы пообещали о них позаботиться? Что вы им посулили — деньги, дом, теплый климат?
— Господи, нет! Я сказал: если им понадобится помощь, я сделаю все возможное, но у меня нет средств, чтобы содержать их до конца жизни.
Это в самом деле так, подумала Сабрина. Значит, нашелся кто-то другой, который им это пообещал.
— А что, если вы вообще не сможете оказать им помощь? У них уже сложилось впечатление, что вы их предали, Николас. Если вы ничего больше не дадите, не получится ли так, что они возьмут и все выложат полиции? — Она открыла дверь на улицу. — Конечно, если бы вы продали «Блэкфордз», у вас было бы достаточно денег, чтобы защитить себя. Возможно, их хватило бы даже на открытие собственного магазина, пусть и меньше этого.
Склонив голову, сцепив руки на груди, словно вознося молитву Всевышнему, Николас замер. Он простоял, не двигаясь, довольно долго.
— Сколько она могла бы заплатить?
— Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за имущество по описи и перечень клиентов. Уверена, сейчас этот перечень не очень большой.
Он с оскорбленным видом вскинул голову.
— Пятьдесят тысяч! Это пшик. Репутация «Блэкфордз»…
— …в последнее время неуклонно падает. А если ваша причастность к истории с подделками выплывет наружу, на магазине можно будет ставить крест. Пятьдесят тысяч — та сумма, которую я сама предложу княгине Мартовой.
Николас обвел магазин взглядом. В наступившей тишине отчетливо слышалось, как он постукивает носком ботинка по полу.
— У меня ничего не останется.
Разжав вялые губы, он, наконец, испустил протяжный вздох.
— Скажите ее поверенному, чтобы он мне позвонил. Я с ним поговорю. Не обещаю, что приму это нелепое предложение, но я с ним поговорю.
