— До свидания, Николас. — Она вышла и осторожно прикрыла входную дверь.
Выйдя навстречу сгущавшимся сумеркам, она в нерешительности замедлила шаг, потом, повинуясь безотчетному порыву, остановила такси и попросила отвезти ее в клуб «Монарх» на Ридженси-стрит.
— Подождите меня, — сказала она водителю и стала подниматься по лестнице в серый каменный особняк. Клуб занимал три здания, вплотную примыкавшие друг к другу. Женщины внутрь не допускались, однако она намеревалась поговорить со швейцаром у входа.
Дойдя до середины лестницы, она остановилась как вкопанная. Из двери как раз выходил Алан Летридж, хохотавший над остротой шедшего рядом приятеля. Он встретился взглядом с Сабриной.
— Здравствуйте еще раз, — сказал он, продолжая улыбаться, но тут, видимо, припомнил их последний разговор, и улыбка на лице погасла. Он остановился на несколько ступенек выше, а приятель, не заметив, что Алан остался позади, продолжал как ни в чем не бывало идти вперед.
— Алан, — любезным тоном проговорила Сабрина, — мне кажется, нам нужно поговорить.
Спутник Алана обернулся.
— Что случилось, Алан? Нас ведь ждут.
— Я опаздываю, — сказал Алан, обращаясь к Сабрине. — У меня назначена встреча с Яной.
У нее снова мелькнула мысль, как он похож на Клиффа: угрюмый, злой. Но пройти мимо нее он не смог — властные нотки ее голоса и сама ее поза пригвоздили его к месту.
— Много времени этот разговор не займет, — продолжала она. — Мы просто немного прогуляемся.
Он бросил беспомощный взгляд на своего спутника.
— Встретимся чуть позже. Скажи Яне, что я скоро приду. Как только смогу.
Сабрина взяла его под руку, и они направились по улице мимо закрывающихся магазинов и открывающихся вечером ресторанов.
— Вы не сказали мне, что состоите членом того же клуба, что и Макс.
— А с какой стати мне было вам об этом говорить? Не понимаю, неужели вам это не все равно.
— Нет, не все равно, потому что вы мне говорили, что с трудом узнали бы Макса в лицо, если бы увидели его, что вы никогда его раньше не видели, за исключением разве что приемов или, может, скачек, и никогда с ним не разговаривали. Вот я и думаю, почему вы мне солгали.
Вобрав голову в плечи и сунув руки в карманы, Алан молча шагал рядом.
— Вы знали Макса, — сказала Сабрина таким тихим голосом, что Алану пришлось слегка наклониться, чтобы услышать ее. — И Яна вам сказала, что Макс жив, когда все считали, что его нет в живых. А вы сказали об этом кому-то еще, не думая, что делаете. Как по-вашему, почему он скрывался во Франции? А что, если его жизни угрожала опасность? У Макса были враги, всем же это известно. Что, если, начав болтать, вы поставили его жизнь под угрозу? Вы понимаете, что вы сделали?
— Ничего я не сделал!
— Вы нарушили обещание. Выдали человека, который скрывался от угрожавшей ему опасности. Поставили его жизнь под угрозу.
— Вы не можете утверждать это наверняка!
— С чего вы взяли? Вы ведь не так уж много и знаете, Алан. Вы слишком много говорите, не думая, к каким последствиям это может привести. А теперь я задам вам еще один вопрос. Кто это был? Кому вы обо всем рассказали?
— Боже мой, почему вас так это интересует? Какая разница?
— Есть разница. А почему — вам знать не обязательно.
— Вы что, хотите взять на себя этот грех?
— Я только хочу, чтобы вы оставили меня в покое. — Замедлив шаг, он принялся разглядывать носки своих ботинок. — Я обещал Яне… — Он нерешительно потер ботинком о тротуар. — Дентон! — выпалил он. — Знаете, он чуть с ума не сошел, все терялся в догадках, погиб Макс на самом деле или нет… труп ведь так и не нашли, твердил он… вот я и подумал: надо ему сказать, что Макс жив. Чтобы он, наконец, успокоился. Я сказал ему по секрету. По большому секрету. Уверен, он больше никому ничего не рассказал.
Сабрина смотрела невидящим взглядом мимо него, на деревья по обеим сторонам улицы.
Твердил. Дентон Лонгуорт, так желавший знать, жив Макс на самом деле или нет.
Может быть, Рори Карра и Айвен Ласло были не единственными, кто опасался, что Макс может избавиться от них, поскольку из-за них бизнес оказался под угрозой. Может быть, у Дентона произошла с ним ссора; может быть, Дентон попытался прибрать «Уэстбридж» к рукам; может быть, Дентон пригрозил вообще прикрыть все дело, если его не будут слушать.
У мошенников всегда найдется масса причин для ссоры.
Наверное, Дентон Лонгуорт услышал от Рори Kappa, что как-то раз у себя в магазине Сабрина Лонгуорт сказала ему, что все, что тот может ей рассказать, она и так уже знает. Он, наверное, решил, что она либо сама узнала насчет подделок, либо ей рассказал об этом Макс.
Причин более чем достаточно, чтобы у Дентона возникло желание избавиться от них обоих.
Но тогда почему после того, как произошел взрыв, Дентон опознал в погибшей женщине Сабрину Лонгуорт? Она ведь была его женой. Он должен знать, как она выглядит.
Она отпустила Алана, и того словно ветром сдуло. По телефону-автомату она позвонила Стефани.
— Я еду домой. Мне нужно о многом тебе рассказать. Завтра Дентон возвращается с охоты, и мы с тобой нанесем ему визит.
Глава 20
— Мы ожидаем его завтра, к полудню, миссис Андерсен, — ответил слуга Дентона Сабрине, когда она позвонила. — Если вы соблаговолите позвонить в это время…
— Нет, не смогу. Просто скажите ему, что я приеду в два часа. Мне крайне необходимо его повидать. Постарайтесь сделать так, чтобы он это понял.
— Не могли бы вы хотя бы вкратце пояснить, о чем идет речь… он всегда хочет знать заранее…
— Я уверена, он все поймет. Речь идет о сугубо конфиденциальном и срочном деле. Он сам поймет.
Она обернулась к Стефани.
— Он должен будет клюнуть. Решит, что я получила какие-то известия от Макса. Он сам просил меня позвонить ему, если станет известно что-нибудь про Макса. — Она провела пальцем по ободку чашки. Они сидели сейчас на своих привычных местах в гостиной наверху; прошло всего три дня, но у них это уже вошло в привычку, и теперь они всякий раз предвкушали, когда же настанет этот час. Как быстро нам удается свить гнездышко, подумала Сабрина. А потом устроиться в нем поудобнее, да на том и успокоиться, обретя в этом гнездышке долгожданное счастье. Мы и не думали об этом год назад, когда затевали авантюру.
— Он страшно расстроится, — сказала Стефани.
— По-моему, скорее, запаникует. Знаешь, по большому счету, мне что-то не верится. Несмотря на
