— Нет. Никого из студентов не было. А тебе-то что?
Клифф передернул плечами.
— Ты ревнуешь, — сказала Пенни.
— Нет! Мне просто было интересно и нечего воображать бог знает что.
— Хочешь еще вафли? — спросила Сабрина. — Клифф? А тебе не положить еще, чтобы подобрать сироп с тарелки?
— Конечно.
— Клиффу он не нравится, — продолжала Пенни.
— Я никогда этого не говорил!
Но тебе он на самом деле не нравится, подумала Сабрина. Тебе не нравится лучший аспирант твоего отца, и, возможно, не стоит этому удивляться. И здесь что-то неладно, так что надо держать ухо востро. Наверное, придется еще раз поговорить об этом, прежде чем мы в очередной раз пригласим Лу на обед.
— Кстати, а что каждый из вас делает сегодня вечером?
— Мы могли бы пойти посмотреть на аквариум, — весело ответил Клифф. — Для воскресного вечера самое подходящее занятие.
— Отличная мысль, — быстро ответила Сабрина, опережая Гарта, с чьих уст уже готово было сорваться нетерпеливое восклицание. — Вчера вечером мне не удалось хорошенько там все рассмотреть, мы были слишком заняты, со многими надо было поговорить. Правда, вам надо потеплее одеться. Мы поедем на машине, но потом нужно будет идти пешком, и можно замерзнуть в два счета.
— Мы что, на самом деле поедем? — недоверчиво спросил Клифф.
— Если все остальные за, то я тоже.
— А можно взять с собой краски? — спросила Пенни.
— С ними слишком много возни, Пенни. Возьми цветные карандаши или мелки. Рисовать можно и дома. Гарт, ты не против того, чтобы мы поехали в аквариум?
— Только если Клифф отыщет мне там латимерию.[10]
— Что? — чуть не поперхнулся тот.
— Я тебе покажу. — Достав карандаш и блокнот, Гарт принялся рисовать редкую рыбу. Пенни и Клифф склонились над столом рядом с ним так, что Сабрине было хорошо видно всех троих.
— Ну, по-моему, она просто уродина, — заявила Пенни. — Если хочешь, можешь искать ее, но я поеду и буду смотреть только на что-нибудь красивое, что можно будет нарисовать. Я хочу рисовать только красивое.
— Но ведь в мире есть много и некрасивого, — возразил Клифф.
— Но мне же необязательно это рисовать. Правда, мама?
— Во всяком случае, не сейчас, — ответила Сабрина. — Может, когда ты подрастешь и решишь стать художницей, будешь рисовать больше того, что встречается в окружающем мире, — доброе и злое, красивое и безобразное, счастливое и грустное.
— Но ты же сама так не делаешь, — запротестовала Пенни. — Вы с Мадлен не покупаете уродливые антикварные вещи, а только красивые.
Сабрина перехватила взгляд Гарта, в котором читалось лукавое выражение.
— Верно. А как по-твоему, много у меня было бы покупателей, если бы я покупала уродливые вещи?
— Нет, но никто не стал бы покупать мои картины, если бы они тоже были уродливыми.
— На мой взгляд, в искусстве дело обстоит иначе. Творцы художественных произведений выносят на наш суд свое видение мира, мы смотрим на их картины, скульптуры или книги и ищем в них то, что способны найти. Может быть, в каждом произведении искусства сокрыто столько значений, сколько людей рассматривают его, потому что каждый из нас смотрит на него по-своему. Иной раз то, что мы видим, помогает нам немного лучше понять окружающий мир или, возможно, лучше понять самих себя, понять, что мы собой представляем и чего хотим…
Пенни внимательно смотрела на нее, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Тут дело обстоит сложнее, чем в случае с антиквариатом, — подытожила Сабрина. — Как-нибудь на днях мы снова поговорим об этом. — Зачерпнув ложкой несколько ягод земляники из стеклянной вазы, она положила их себе на тарелку. — Но мне давно хотелось поговорить об антиквариате, и, может, сейчас как раз самое время.
— Я, пожалуй, пойду смотреть телевизор, — сказал Клифф и отодвинул стул от стола.
— Нет, я хочу, чтобы ты остался, — сказала Сабрина. — К тому же утром тебе не разрешается смотреть телевизор, ты же знаешь.
— Ну да, но, мама, антиквариат…
— Понимаю, тебя это не интересует, но я хочу, чтобы ты побыл тут, потому что на самом деле мне хочется поговорить с вами о своих магазинах.
— «Коллектиблз», — сказала Пенни.
— Она сказала «магазинах», — поправил Клифф.
Сабрина кивнула.
— И о «Коллектиблз», и об «Амбассадорз», и о «Блэкфордз».
— Да, но два других в Лондоне, — произнес Клифф. — Ты же в них не работаешь, ты работаешь в «Коллектиблз».
— Но в каждом из них мне принадлежит половинная доля. Поэтому мне приходится следить за тем, что мы покупаем и продаем, сколько денег на этом зарабатываем, ну и так далее. А телефонных разговоров для этого недостаточно, владельцам нужно самолично осматривать свою собственность, по крайней мере время от времени.
В комнате, где они завтракали, воцарилась тишина. Потом Пенни воскликнула:
— Ты не можешь! Не можешь туда поехать!
— Ты едешь в Лондон? — решительным тоном спросил Клифф. — Ты не можешь этого сделать. Ты должна остаться здесь.
Пенни расплакалась.
— Мама, не уезжай! Пожалуйста, не уезжай! Пожалуйста, останься здесь!
Гарт с Сабриной переглянулись. Этого следовало ожидать, сказал каждый из них про себя.
— Ну вот что, — твердо сказал Гарт. — Послушайте-ка, что я скажу. Мама уезжает в Лондон ненадолго, на три-четыре дня, а потом вернется.
— В последний раз, когда ты поехала в Лондон, ты не вернулась, — громко произнес Клифф. — Прислала подарки, а сама не вернулась. Даже ничего нам не написала.
— Я вернулась, — тихо ответила Сабрина.
— Ну да, в конце концов вернулась, но до этого прошла целая вечность, и папе пришлось самому поехать за тобой.
— На этот раз он не поедет, — сказала Сабрина.
— Папа, ты ее отпускаешь? — решительно спросил Клифф.
— Удерживать не стану, если ты об этом спрашиваешь.
— А я бы удержал, будь она моей женой!
— А вот и не смог бы! — захныкала Пенни. — Мужья теперь уже больше не могут удерживать жен, и те могут делать все, что хотят.
— Тогда спроси у нее самой! — крикнул Клифф Гарту и сердито посмотрел на Сабрину. — Если бы ты
