Паутина

на самом деле любила нас, ты бы никуда не поехала. Ни у кого больше нет матерей, которые ездили бы в Лондон. Они все сидят дома.

— Ты прислала мне краски и еще много чего, — сквозь слезы проговорила Пенни, — и они мне страшно понравились, но я не хотела их брать. То есть, я не хотела их брать, если это было все, что ты могла мне дать. Ты была нужна мне, а ты уехала и даже нам не позвонила!

Потому что ваш отец считал, что вы должны забыть меня, молча ответила Сабрина. Потому что была самозванкой, заняв место вашей матери, хотя вы даже не знали, что ее больше нет в живых, а у меня не было никакого права здесь находиться… пока он не понял, как я люблю вас, люблю его, не понял, что вы стали частью моей жизни. И тогда он приехал, чтобы забрать меня домой.

— …несколько дней, — тем временем говорил Гарт. — Я же вам говорю: три, самое большее четыре дня, только и всего. Речь идет о командировке, точно такой же, какие бывают у меня, когда я езжу на конференции. Я же всегда возвращаюсь обратно, правда? Вот и мама вернется.

— С научной точки зрения это нельзя доказать, — бесстрастным тоном произнес Клифф.

— Послушайте меня. — Сабрина протянула к ним руки. Прошла минута, прежде чем Пенни с Клиффом вложили в них свои ладошки. — У меня на всем свете нет никого дороже вас с папой. Работой я тоже дорожу, поэтому и еду в эту очень короткую командировку, и буду ездить и дальше, может быть, несколько раз в год, но вот что я вам обещаю. Слушаете? — Она помедлила, пока они не кивнули. Они не отрываясь глядели на нее. На глазах у Пенни выступили слезы. Клифф смотрел внимательно и мрачно. — Обещаю, что всегда буду возвращаться к вам. Я никогда вас не брошу. Вы для меня все, и ничто на свете не заставит меня вас оставить. Я вас очень люблю, очень люблю и не перестану любить, что бы ни случилось.

Вскочив, Пенни порывисто обняла Сабрину.

— Я люблю тебя, мама.

Глядя поверх ее головы, Сабрина снова встретилась взглядом с Гартом.

— Я тоже люблю тебя, — тихо ответила она.

— Мам, слушай, у тебя что, неприятности? — спросил Клифф. — Твои магазины терпят убытки, что ли? А то мы могли бы помочь, ну, скажем, поработать после занятий в «Коллектиблз». Тебе не пришлось бы платить нам столько, сколько тем, кто не член нашей семьи, а если ты экономишь деньги, то, может, и не пришлось бы ездить туда больше!

— Ах, Клифф, ты просто прелесть! — Какой у меня заботливый, смышленый сын, мелькнула у нее мысль. Казалось бы, еще ребенок, а на самом деле уже почти мужчина. — Нет, у меня нет неприятностей, но я очень ценю твое предложение, и, если дела примут дурной оборот, мы его обсудим. Ладно?

— Хорошо. — Клифф рывком поднялся на ноги. — У меня идея. Мы поедем с тобой!

Сабрина рассмеялась, покоренная его упрямством.

— Отличная мысль, в другой раз обязательно съездим вместе, посмотрим Лондон, а, может, и кое-что еще. Это я вам тоже обещаю.

— Когда ты уезжаешь? — все еще волнуясь, спросила Пенни.

— Через несколько дней. Но до этого у нас должно произойти кое-что удивительное. Я не хотела об этом говорить, но теперь мне хочется, чтобы вы знали. Наш дом скоро получит подарок, зовут его миссис Тиркелл.

— Ей здесь не место, — заявил Клифф, подсознательно воспринимая в штыки все, что имело какое- то отношение к Лондону. — Она живет там и содержит дом тети Сабрины. Здесь она нам ни к чему.

— А она будет убирать за нами постель? — спросила Пенни.

Клифф, собравшийся уходить, живо повернулся всем корпусом.

— Да ну? Будет накрывать на стол, мыть посуду и…

Сабрина улыбнулась.

— Она будет помогать нам ровно настолько, насколько мы сами попросим, но, думаю, она очень расстроится, если подумает, что возьмет на себя все наши обязанности.

— Нет, не расстроится. Ей же необязательно знать, что сейчас мы всем этим занимаемся.

— Давайте поговорим об этом, когда она приедет, — произнес Гарт. — Пока ее еще нет, придется вам самим убирать в комнатах. Да, кстати, если вы поторопитесь, то мы, может, успеем зайти в аквариум.

— Да, но…

— Живей, Клифф. Хватит трепаться.

Клифф пожал плечами. Повернувшись, они с Пенни ушли. Сабрина смотрела им вслед, пока они прыгали вверх по лестнице.

— Мне нужно прибраться на кухне.

— Они сами все уберут, пока мы еще не ушли. Ты здорово вела себя с ними. Просто удивительно, как сильно дети нуждаются в поддержке. Неужели и я сам был таким? Уже не помню. А как у тебя было?

— Может, из-за того что мы столько всюду ездили, мы никогда не чувствовали, что живем где-то постоянно. Пока не стали учиться в «Джульет», как-никак четыре года, проведенных в школе на одном месте. Но большей частью мы сами себя поддерживали, у каждой из нас всегда была… — Слова застряли у нее в горле.

Гарт мягко вытянул ее из кресла, где она сидела, усадил на колени, прижимая, словно ребенка. Его любовь к ней была такой сильной и всепоглощающей, что он не мыслил жизни без нее, но понятия не имел, как так случилось. Две женщины, думал он, две половинки одной женщины, и теперь вышло так, что обе они здесь, стали частью меня. Это никогда не удавалось Стефани. В этом была какая-то загадка: что они представляли собой каждая, что представляет собой Сабрина теперь, когда Стефани больше нет в живых, и чего нам с Сабриной удалось добиться сообща. И хотя у меня, как у ученого, язык не поворачивается говорить такое, возможно, во всем этом есть какая-то загадка, которую мы никогда не разгадаем. Нам суждено жить впредь с этой тайной, когда оба мы будем настроены на лирический лад, мы будем называть ее чудом.

— Со мной все в порядке, — проговорила Сабрина, уткнувшись лицом ему в плечо. — Спасибо, дорогой. Спасибо за все. — Она выпрямилась. — Нам действительно стоит подумать о том, чтобы всем вместе съездить в Европу: в Лондон, Париж, может быть, в Прованс. Знаешь, я никогда не была в Авиньоне, Арле, Кавайоне. Ах, Гарт, давай съездим.

Гарт улыбнулся.

— Все сразу за одну поездку?

— Нет, не получится, ты прав. Но давай хотя бы подумаем. Может, весной, когда у нас будет отпуск? Или летом?

— Весной или летом. Либо в октябре, у меня как раз будет конференция в Гааге. Можно было бы на время забрать ребят из школы… хотя мне хотелось бы какое-то время побыть с тобой наедине.

— Ах, и мне тоже! Но не можем же мы уехать после того, как я пообещала…

— Постараемся сделать все сразу. Еще подумаем. — Они улыбнулись друг другу. Так много планов, так много времени, для того чтобы воплотить эти планы в жизнь.

Она продолжала думать об этом спустя две недели, когда ехала на машине в Чикаго. Одно время ей казалось, что она как бы одолжила эту семью на время, но теперь она твердо знала, что они всегда будут вместе. И я останусь с ними, подумала она. Мысль показалась ей забавной, так как она раз за разом откладывала поездку в Лондон и в конце концов отказалась от нее вообще в обозримом будущем. Здесь и так дел по горло, а командировка в Лондон больше уже не казалась ни срочным, ни привлекательным делом, особенно после того, как приехала миссис Тиркелл и ретиво взялась за обустройство дома и жизни всей семьи.

Великий организатор, улыбнувшись, подумала она, входя в «Дом Конера». Прямо перед ней, прислонившись к колонне, стоял мужчина и ждал ее.

— Конер, — представился он и протянул руку. Он был невысокого роста, ладно скроенный, с приплюснутым боксерским носом, бегающими черными глазами и густыми бакенбардами. Он был в рубашке и деловом костюме, на ногах — темно-синие замшевые ботинки; на округлом брюшке висела золотая цепочка для часов.

Сабрина обменялась с ним рукопожатием. Они уже разговаривали по телефону, но еще не встречались, и теперь оба стояли и довольно долго разглядывали друг друга, пытаясь понять: понравилось