— Я поговорю с Гартом. В октябре ему надо быть в Гааге, а потом мы вдвоем на недельку собирались съездить в Париж. На пару дней можно было бы заглянуть в Прованс. Мы с ним это обдумаем.
Зазвонил телефон, и Сабрина удивленно поглядела на часы.
— Десять часов. Может, Пенни решила вернуться домой пораньше. Извини.
Взяв трубку, она узнала Гарта. Голос его звучал нетерпеливо и в то же время как-то отстраненно.
— Я немного задержусь. Ты не могла бы забрать Пенни?
— Мне не хочется оставлять Клиффа одного.
— Я думал, Александра еще побудет у нас.
— Гарт, что случилось? Что-нибудь серьезное?
— Пока еще не уверен. Когда приеду домой, расскажу.
— Ты имеешь в виду работу Лу?
— Возможно. Александра
— Конечно. Все будет в порядке, Гарт. Я тебя жду.
— Я приеду, как только смогу. Я люблю тебя. — Положив трубку, Гарт снова вернулся к письменному столу. На нем были разложены отпечатанные листы работы Лу: текст, аккуратно разбитый на параграфы, формулы, сноски. Лу два года искал способ выведения мышей, больных тем же ревматическим полиартритом, что и люди. Это дало бы ученым возможность быстро опробовать новые средства для облегчения и излечения артрита. Чтобы добиться этого, он взял от человека, страдающего ревматическим полиартритом, гены, контролирующие образование ткани суставов. Выделив эти гены, Лу вегетативным путем размножил их, затем собрал оплодотворенные мышиные яйцеклетки и ввел в них размноженные гены, а потом пересадил эти клетки в яйцевод приемной матери-мыши.
Затем он повторил процедуру с этим человеком, взяв у него больные гены, отвечающие за выработку лимфоцитов. Получив две группы мышей с двумя видами генов, Лу скрестил животных. Теперь, согласно его идее, у нового поколения мышей должна быть та же разновидность ревматического полиартрита, что и у людей.
Гарт помогал Лу в реализации программы выделения и вегетативного размножения генов. Затем были получены две группы мышей, которые поддавались скрещиванию. Они вместе праздновали победу, когда Лу удалось вывести мышь, у которой имелся ген, контролирующий образование ткани суставов. Но потом у Лу начался самый трудный этап: предстояло вывести мышь с геном, который контролирует выработку лимфоцитов.
А я в то время был занят институтом, подумал Гарт, склонившись над разложенными на столе листами. И женой. И целый год не уделял Лу достаточно внимания.
Еще два года назад, когда все только начиналось, он думал, что Лу придет в конце концов к выводу, что процесс образования лимфоцитов контролируется не одним, а двумя или несколькими генами, это должно было очень осложнить задачу. Однако Лу сумел вывести мышей с перекрестными, то есть чужеродными, генами с помощью одного гена, контролирующего формирование ткани суставов, и одного гена, отвечающего за формирование лимфоцитов. Именно поэтому Гарту казалось, что Лу удалось сделать гигантский шаг вперед.
Но, читая работу, он ловил себя на том, что чего-то в ней не хватает. Ему вспомнились другие эксперименты. Все они дали неопределенные результаты в том, что касается количества используемых генов. Он припомнил разговоры с другими учеными, утверждавшими, что генов должно быть несколько, и работы, где содержался вывод, что предстоит еще многое выяснить в этой области.
Однако в изящно выстроенной работе Лу говорилось, что все уже сделано.
Ну что ж, остается только радоваться, подумал Гарт, когда Лу сказал ему об этом. Однако, несмотря на приподнятое настроение, вопросы оставались. Поэтому когда он в пятницу, в девять часов вечера стал обдумывать это у себя в институтском кабинете, то понял, что вопросы настойчиво требуют от него ответа. Перечитав работу третий раз подряд, он набрал номер своего друга Билла Фарвера. Сейчас в Сан- Франциско семь часов, подумал он, может быть, он еще на работе. Он застал его на месте.
— Я подумал: ты будешь рад, если первый узнаешь, что, по словам Лу Чжэня, ему удалось добиться успеха. Я сейчас читаю его работу.
В трубке послышался звучный голос Фарвера, впечатление было такое, что он говорит из соседней комнаты.
— Мыши с перекрестными генами, пораженные ревматическим полиартритом людей? Гарт, это просто фантастика! Снимаю шляпу, сто раз снимаю шляпу перед вами. Хотя, конечно, это удар под дых: не люблю приходить вторым к финишу.
— Как у вас дела?
— Нам все никак не удается выделить второй ген, отвечающий за лимфоциты. Не знаю, сколько времени на это уйдет. Хотелось бы взглянуть на работу Лу. Интересно, как ему это удалось.
Гарт обвел взглядом кабинет: в углах его сгустились тени. Раньше они с Фарвером не вдавались в подробности, ведь они были конкурентами. Теперь, посчитав, что на этом этапе гонки соперник оказался сильнее, Билл Фарвер проявил интерес к деталям.
— Как этого достигли? — деланно непринужденно осведомился он.
Они стали сравнивать методы, которыми пользовались в своих экспериментах Лу, Фарвер и ученые, работавшие в лаборатории Фарвера, после чего Фарвер сказал:
— Все равно не могу понять, как он умудрился добиться своего, Гарт. Два моих сотрудника клянутся, что второй ген, связанный с лимфоцитами, должен существовать, что не может быть, чтобы в организме мыши, страдающей ревматическим полиартритом, оказался только один ген. На самом деле их должно быть два. Конечно, их мнение — это еще не истина в последней инстанции. Но они изучили эту проблему вдоль и поперек. Я склоняюсь к мнению, что они правы. Ты сам-то проверял работу Лу?
Гарт уже открыл рот, чтобы огрызнуться: конечно, проверял, ведь его работа в качестве консультанта Лу и руководителя темы его докторской диссертации как раз и состоит в этом… Но Гарт ничего не сказал. Ведь пока Лу писал работу, он ни разу не удосужился тщательно ее проверить. Он был слишком занят, доверял Лу и хотел, чтобы тот добился успеха.
— Пожалуй, я снова все посмотрю, — ответил он.
— Ведь на работе Лу стоит и твое имя, да? Ты куда-нибудь ее отправлял?
— Нет. Пока не готов.
— Вот и хорошо. Я всегда полагал, что осмотрительность — не лишнее в нашем деле качество. Думаю, что оно заслуживает большего внимания, чем мы ему уделяем. Слушай, когда во всем разберешься, дай мне знать, ладно? Если он прав и мы что-то упустили, ты помог бы нам снова выбраться на правильный путь.
— Я тебе позвоню. Спасибо, Билл. Ценю твой совет.
Собрав страницы работы Лу в кипу, Гарт машинально принялся загибать на них уголки. Если Фарвер прав, то потомство от мышей с перекрестными генами должно обладать отменным здоровьем. У них и в помине не должно быть ревматического полиартрита. А вот у их родителей должен быть ген, контролирующий выработку ткани суставов. И не должно быть двух генов, которые отвечают за выработку лимфоцитов. Следовательно…
Оставив свет в кабинете, он прошел через весь институт в лабораторию Лу. Одни мыши спали, другие резвились, третьи задумчиво сидели на одном месте, пока он шел мимо, читая надписи на клетках. Найдя нужных мышей, Гарт взял у пятерых кровь на анализ, из хвоста, и пошел в лабораторию этажом ниже. Поместив пробирки в мешалку, он посмотрел на часы, засекая время. Без чего-то десять. Пожалуй, он не успеет забрать Пенни. Гарт позвонил домой и, внимательно разглядывая пробирки, услышал голос Сабрины. Он мысленно представлял себе, как две женщины уютно устроились на диване в библиотеке, вспоминая прошлое и пережитое.
— Все будет в порядке, Гарт. Я тебя жду.
— Я приеду, как только смогу, — ответил он. — Я люблю тебя. — Мысли его были заняты только поблескивающими пробирками. Свет струился от плафонов и вспыхивал на поверхности стекла, в ярко- красной жидкости пробирок, подпрыгивающих вверх-вниз в мешалке, которая напоминала сейчас детские
