подчиненном положении, считая нас ниже себя. Нам предназначается самое худшее, то, от чего отказались все остальные. В лучшем случае мы можем рассчитывать на работу в смешанной группе под началом «легковеса». На мой взгляд, при распределении планет под заселение равенством даже и не пахнет. Многие из нас, особенно уроженцы Дипло, полагали, что Феникс должен быть предоставлен нам прежде, чем кому- либо другому. Никто не может опровергнуть того, что одна из областей, в которой мы достигли вершин мастерства, – добыча и переработка минерального сырья. Согласно разведданным, которыми располагает мое сообщество, «тяжеловесы», высадившиеся на Фениксе, заплатили немалую сумму торговому брокеру, и тот заверил их, что планета свободна, а разработок на ней не производилось. Их обманули! – в сердцах воскликнул Зебара. – Им обещали трансурановые. Но планету обчистили до того, как они туда добрались. Она оказалась не более чем просто местом для жизни, и после незначительных усилий её можно было использовать лишь в качестве объекта для продажи в галактическом сообществе.
– В таком случае кто-то получил на афере с Фениксом двойную выгоду. И даже тройную, если принять в расчет личное имущество и оборудование, которое привезли с собой первые поселенцы. – Коньяк раскрепостил Лунзи достаточно, чтобы она не испытывала угрызений совести по поводу очередного наполнения её рюмки. – Вы знаете Парчандри?
Зебара презрительно махнул рукой:
– Спекулянты до мозга костей. Каждый последний прохиндей непременно окажется одним из них, а семейство это весьма многочисленное. Большинство Парчандри – слабаки, даже по «легковесным» стандартам, но они слишком бесхребетны, чтобы убивать с жестокостью, которую проявляют пираты.
Зато сетти могли быть безжалостными, но Лунзи не имела достаточных оснований приписать им роль, которая, к несчастью, очень подходила «тяжеловесам».
– Тогда кто они? Люди-предатели? Капитан Илок полагал, что они базируются где-то недалеко от Альфы Центавра.
– Илок – себе на уме, но я был бы удивлен, если бы центавряне оказались в этом замешаны. Они слишком озабочены внешним блеском, слишком цивилизованны и, главное, слишком предусмотрительны. – В глубине души Лунзи не могла не согласиться с такой точкой зрения. – Центавряне думают только о выгоде. Каждый человек – человек-машина, шестеренка в механизме, которая делает и делает деньги.
Лунзи глотнула теплой коричневой жидкости и уставилась на своё отражение в пучине рюмки.
– Вы уловили самую суть. В том мире живут все потомки моей дочери. Я никогда в жизни не встречала столь жалкого скопления косных, нетерпимых, близоруких ослов. Я пришла в полный ужас, тем более что моя дочь совершенно иная. Она из тех, кто добивается своего и не боится рискнуть…
– Как и её мать, – добавил Зебара. Лунзи с удивлением подняла глаза на своего нового командира. Тот смотрел на неё доброжелательно, без тени сарказма или снисходительности.
– Ну, спасибо, капитан. Только меня мучает, что все её потомки, кроме одного, имеют несчастье жить в техногенных дебрях, загрязненных и тесных, да ещё тиражируя свою посредственность.
– Самодовольство и невежество, – подсказал Зебара, наливая ещё коньяку.
– Отличный способ, чтобы держать громадные количества народа в узде, не имея хлопот с бунтами.
– Но они лишены космоса и в прямом, и в переносном смысле слова. Им некуда расти, и они не осознают, насколько они обездолены. И меня глубоко печалит, что они так счастливы в своем невежестве. Но я сбежала с Альфы Центавра так быстро, как только было возможно, и не только потому, что моя жизнь находилась в опасности. Беды преследуют меня, и я продолжаю терять тех, кого люблю, одного за другим… – Лунзи запнулась, испугавшись своего бессвязного бормотания. – Простите. Это коньяк? Или пентотал натрия? Я, конечно, не собираюсь взваливать на вас свои личные проблемы.
Капитан покачал головой:
– Ваши слова прозвучали так, словно у вас очень давно не было никого, с кем вы могли бы поговорить. Поймите, – продолжал он, размышляя вслух, – эти не задающие вопросов шестеренки способны раскрутить огромный и сложный механизм. Пираты – это не просто один корабль. И даже не целая эскадра.
Суда требуется приводить в порядок, обеспечивать провиантом, укомплектовывать специально обученным персоналом. – Он не обратил внимания на то, как Лунзи непроизвольно вздрогнула, вспомнив об этом самом обучении. – И для всего этого требуются недюжинные организаторские способности, а не только владение информацией.
Лунзи задумчиво смотрела на собеседника. Она почувствовала в его словах ту же самую паранойю, что не давала покоя и ей, он не доверял никому и ничему.
– Все это становится слишком туго закрученным! – Коньяк явно не пошел на пользу её дикции. – Я не уверена, что смогу со всем этим справиться.
Зебара рассмеялся:
– Мне кажется, вы справляетесь так, что лучше некуда. Ведь вы все ещё в живых!
– Я в живых уже сто девять с половиной лет! – Коньяк давал о себе знать. – Но я учусь. Я учусь. Я хорошо учусь. – Лунзи погрозила ему указательным пальцем. – Я мало-помалу учусь воспринимать каждого как личность, а не только как представителя своей подгруппы или вида. Каждое существо имеет индивидуальность, и его (или её) нельзя смешивать в общую кучу со всем его (или её) видом или подгруппой. Думаю, мой мастер, обучавший меня медитации, мог бы гордиться мною сейчас. Я усвоила урок, который он вколачивал в меня чуть ли не с руганью. – Она допила остававшийся в рюмке коньяк и вонзилась взглядом в невозмутимое лицо Зебары. – Так, значит, капитан, мы направляемся к Амброзии. И что, вы думаете, мы там найдем?
– Змеекошек, гоняющихся друг за другом в кронах деревьев. Вот и все, что мы можем там найти. Но мы будем готовы к любым сюрпризам. – Капитан встал и подал руку Лунзи, предпринимавшей малоуспешные попытки выбраться из глубокого кресла. – Сможете добраться до своей койки?
– Капитан Зебара, Меспилы прославились в веках тем, что уж если чего выпили, то назад ни в жизнь не отдадут. Черт, отменный коньяк. Спасибо, капитан. И за то, что выслушали.
Глава 13
Разведчик затормозил до субсветовой скорости и вышел из подпространства на краю звездной системы. Лунзи, пристегнув ремни безопасности, сидела в четвертом кресле на капитанском мостике и смотрела, как
