подтвердила Лунзи. – Это доводит меня чуть ли не до бешенства, и я не способна её от этого отучить. Так что там насчет неё? – спросила Лунзи, угадывая ответ ещё до того, как Ти заговорил.
Он посмотрел на неё и тут же отвел глаза, смущенно уставившись в пол.
– Ответственность за то, что она испытывает к тебе такое уважение, лежит на мне. Я столько рассказывал ей о тебе за все эти годы, что провел на борту корабля: как же ей было не поиметь о тебе столь высокого мнения?
Она – старший офицер телеметрической службы «Бан Сидхе». Командование разрешило мне принимать участие в спасательной операции при том условии, что я наймусь на работу. Да и непозволительно было бы сидеть сложа руки тому, кто знает, как много времени может занять поиск судна и вызволение всех находящихся у него на борту. Наоми взялась быть моим наставником. Я обучался быстро и напряженно работал. И добился того, что стал специалистом в своем деле. И ещё я понял, что она небезразлична мне.
Капитан Илок предложил мне постоянную работу, если я пожелаю остаться, и я согласился. Я ни за что не хотел возвращаться к тягомотине, которая приковывала меня к планете. Наоми призналась, что тоже любит меня, так что наше влечение обоюдно. Оба мы думаем провести остаток наших трудовых дней в космосе… – Он запнулся и сжал обе руки Лунзи между ладонями. – Лунзи, я чувствую себя ужасно. Я чувствую себя так, словно предал тебя, влюбившись в кого-то прежде, чем смог увидеть тебя. Но это сильней меня. – Он выразительно пожал плечами. – Прошло десять лет, Лунзи.
Она смотрела на него с отчаянием, чувствуя, что другая половина её жизни рассыпалась в прах.
– Я знаю. – Она заставила себя улыбнуться. – Я должна это понять. И я не виню тебя, мой дорогой. Я не могла рассчитывать, что ты так долго будешь блюсти обет безбрачия. Ты оставался со мной столько, сколько мог, и я благодарна тебе за это.
Ти все же был расстроен.
– Я виноват. И жалею, что не смог оказаться более стойким.
Лунзи глубоко вздохнула. Ей нестерпимо хотелось прижаться к нему.
– Спасибо, Ти, но ты и так сделал все, в чем я действительно нуждалась.
Ты был при мне, когда я проснулась; ты дал мне выговориться, и я смогла вновь сориентироваться во времени. И если бы мне не с кем было словом перекинуться в доме Мелани, то, думаю, у меня бы поехала крыша. Но теперь это кончилось. Все теперь кончилось, – горько подытожила Лунзи. – Время прошло мимо меня, а я никогда не могла этого в полной мере осознать. Я думала, что пережить десять лет холодного сна легче, чем шестьдесят, но оказалось, это даже хуже. Моей семьи больше нет, а ты пошел дальше своей дорогой. Я примирилась с этим. Правда. Пойдем скорее обратно, на корабль, пока мне в голову не пришло позволить им засунуть меня в одну из тех стеклянных витрин – в качестве любопытного антикварного экспоната.
Они прибыли как раз ко времени заступления Ти на обычное посменное дежурство, и Лунзи вернулась в свою каюту, чтобы переправить остатки вещей вниз, в офицерский жилой корпус, ОЖК, на базе Альфы Центавра. Хотя она и сохранила хорошую мину при плохой игре, последние несколько дней нанесли её самолюбию значительный урон, и это было больно.
Шарю куда-то запропастилась, так что Лунзи позволила себе с четверть часа от души пореветь. Потом она села, распрямила плечи и занялась переоценкой сложившейся ситуации. Милое дело – пожалеть себя, только это не могло занять её на всю оставшуюся жизнь или наполнить кислородом легкие.
В челноке не оказалось никого, кроме неё и пилота. Благо он не был любителем поболтать. И Лунзи имела возможность оставаться наедине со своими думами.
База представляла собой совершенно ровные ряды огромных, напоминающих коробки зданий, которые для Лунзи все были на одно лицо. Офицер человеческой расы, трусивший мимо с кипой папок с документами, смог показать ей ОЖК, где сидящие на мели служащие «Фатум» – линии могли оставаться до тех пор, пока их заявления не будут приняты судом к рассмотрению. Выяснив, где находится ОЖК, она отнесла багаж в предназначенную ей квартиру и оставила его там. Ближайшим помещением, оснащенным компьютерами, была, как ей объяснили, комната отдыха.
Воспользовавшись свободным компьютером, она обратилась к базе данных, отражавшей текущее положение дел на рынке труда, и начала просматривать подходящие рубрики.
К полудню Лунзи чувствовала себя уже несопоставимо лучше. Она категорически не желала больше ставить своё счастье в зависимость от какой-либо другой персоны. Она ввела напоминание об этом в комплекс ежедневных медитаций, предписанных самодисциплиной, для усиления чувства уверенности в себе. Раны утраты какое-то время будут болеть. Это естественно. Но со временем они заживут, останутся только небольшие шрамы.
Внезапно она сообразила, что с самого утра ничего не ела, а сейчас – пора вечерней трапезы. Её приступ самоанализа, не говоря уж о перенапрягшей её тренировке, оставил после себя ощущение пустоты. Окна выдачи пищи в столовой наверняка в это время ещё работали. Она направилась к своему новому жилищу, чтобы переодеться, натянуть туфли и пойти убедиться в этом.
– Лунзи! Собственной персоной! Лунзи, можно с тобой поговорить? – позвал её капитан Илок, когда она шагала по главному коридору здания.
– Конечно, капитан. Я как раз направляюсь накормить собственную персону ужином. Не сочтете ли за труд посидеть вместе со мной?
– Да, э-э-э… – Он улыбнулся чуть-чуть смущенно. – Ужин – именно то, что я собирался вам предложить, но только не здесь. Я надеялся, что мне выпадет возможность побеседовать с вами до отбытия «Бан Сидхе». Очень признателен вам за помощь, которую вы оказали доктору Харрису, придя к нам на корабль. И он, по сути говоря, категорически не хочет, чтобы вы уходили. Так же, как и я. Могу я надеяться убедить вас остаться с нами?
Благодаря вашей квалификации мы могли бы иметь дело с более уравновешенным персоналом.
Лучшего командира, чем Илок, невозможно было и придумать. Лунзи почти открыла рот, чтобы дать согласие, но вовремя вспомнила про Ти и Наоми.
– Простите, капитан, но я не могу. Благодарю вас.
Капитан посмотрел на неё с неподдельным огорчением.
