стремясь к очень яркому свету. Он вызывал зависть, злобу и ненависть людей, которые только и ждали от него какой-нибудь ошибки, чтобы сбросить в небытие. Обычная судьба в том мире, где жены и матери, несмотря на жаркое солнце, чаще всего носят темные траурные одежды, словно стремясь обмануть злую судьбу, заранее внушив ей, что они уже вдовы или страдают душой и телом.
Он сделал огромное усилие, чтобы прогнать охвативший его страх перед неизбежным роком, словно в какой-то трагедии из жизни мафии. Сицилия, этот огромный итальянский остров, расположена всего в нескольких часах плавания от Греции. А там античных героев, несмотря на их доблесть, всегда ждала мрачная участь, ибо они были обречены на нее богами или принесены им в жертву.
Обведя взглядом вокруг и увидев обстановку своего роскошного номера, он пришел в себя. «Я Карло Авола. Друг самых знаменитых в мире звезд. И тот, кто их создает… Какие-то мелкие писаки из глубин французской провинции не смогут стать мне поперек дороги». Вынужденный хитрить с «коза нострой», он решил действовать по законам Сицилии. Доверившись людям своей крови. Тем, кто обязан ему своими красивыми домами в деревнях, где с утра до вечера мужчины всех возрастов стоят у стен на площади, дожидаясь неизвестно чего. Он набрал номер Сиракузы и дал поручение собеседнику, который отзывался на имя Дино.
После Лиона скоростной поезд еще более ускорил ход. Пейзаж за окном стал размытым и неуловимым. Станций не было видно. Поезд скользил в огромной прямолинейной выемке.
Сидя во втором классе, Франсуа, весь поглощенный своими мыслями и чтением газет, едва обратил внимание на пассажира, поднявшегося в вагон вслед за ним в Вильгранде. Похожий на немца человек лет сорока с короткими светлыми волосами, подтянутый, в строгом темно-сером костюме, чуть похожим на униформу, устроился в соседнем купе и сделал вид, что интересуется только расплывчатым пейзажем за окном.
Выйдя из здания аэровокзала в Сиракузе, где температура оставалась приятной благодаря кондиционерам, Доминик сразу же почувствовала тяжелую влажность воздуха, насыщенного запахами близкой Африки.
Была половина четвертого. Самое жаркое время.
В этот час большинство итальянцев, живущих южнее Рима, еще предаются послеобеденному отдыху. Журналистка направилась к веренице такси, стоявших в прозрачной тени пальм. Водители, прикрыв лицо шляпой, надвинутой на нос, или раскрытой газетой, дремали за рулем, откинувшись на спинку кресла.
— В редакцию газеты «Коррьере», пожалуйста.
Когда она пересаживалась в Риме, то позвонила по телефону бывшему сокурснику по школе журналистики. Тот ей сообщил, что договорился для нее о встрече в редакции газеты восточного побережья. Она села на заднее сиденье машины, протертое почти до дыр. Бесцеремонно разглядывая красивую пассажирку в зеркало, шофер включил зажигание и покатил по дороге, ведущей в древний город, соперничавший в античные времена с Афинами и Карфагеном.
Вслед за такси тронулся с места стоявший неподалеку «фиат».
Его водитель, невысокий сухой человечек с тонкими черными усиками на чисто выбритом бритвой парикмахера лице, стоял за минуту до этого у выхода для пассажиров, прибывающих из столицы. He было ничего проще, чем узнать молодую женщину, которую ему описал родственник, знаменитый импресарио Карло Авола. Ему он был обязан тем, что получил договор на поддержание порядка и продажу напитков во время музыкального фестиваля, который каждую весну проводится на сцене античного греческого театра, превращенного когда-то римлянами в арену цирковых игр. Они проделали здесь два тоннеля: один для гладиаторов или христианских мучеников, другой — для хищных зверей из Африки.
Франсуа вышел из здания Лионского вокзала.
Не обращая внимания на вереницу такси, которые выстраиваются каждый раз к прибытию скоростного поезда, он спустился в метро. Рошан пользовался им во время кратких посещений берегов Сены. Ему нравился этот «котел», где перемешиваются представители всех социальных классов и наций, с мельканием станций, музыкантов, мнимых инвалидов и мелких торговцев в подземных переходах.
Стоя на платформе в сторону Нейи, он заметил, не придав сначала, как и в скоростном поезде, этому значения, атлетически сложенного немца, прибывшего также из Вильгранда. Когда подошел поезд, он сел в следующий вагон. И также вышел на станции Пале-Ройяль, а потом перешел вслед за Франсуа на платформу в сторону Шоссе-д'Антен. Выйдя на поверхность и идя но тротуару вдоль магазина «Галери Лафайетт», журналист почувствовал, что за ним следят. Чтобы удостовериться в этом, он остановился перед одной из витрин магазина. В стекле Франсуа увидел отражение белокурого субъекта. Тот остановился на другой стороне бульвара Османн и осматривался вокруг, словно хотел сориентироваться. Рошан пошел дальше, решив, что сможет затеряться в толпе, всегда многочисленной в этом квартале. Незнакомец последовал за ним и, торопясь, даже пересек улицу на красный свет, чтобы не потерять журналиста из виду.
После монотонного воздушного путешествия, прерванного лишь короткой остановкой в Риме, теперь, по дороге от аэропорта до Сиракузы, Доминик отдалась очарованию Сицилии, не замечая, что за ней следят (как и за ее союзником в Париже). Яркий, почти оранжевый свет заливал все вокруг. Небольшие дома и пыльная дорога слепили своей белизной. Обожженная солнцем равнина была окружена синевато-темными холмами. Резкость тонов лишала пейзаж перспективы, превращая в сочетание плоских изображений, напоминающее коллаж. В стороне виднелись руины древнегреческого храма, от которого остались только обрубки колонн и открытый фасад, будто нарисованный на вертикальном небе. Рассчитывая на хорошие чаевые, водитель перечислял по дороге все места, которые должен посетить турист, достойный этого звания. Названия звучали, как строфы эпической поэмы.
— Дворец Акреид… Фонтан Чиане… Некрополь Панталика.
Она обернулась, чтобы взглянуть через заднее стекло на эти исторические достопримечательности. Журналистка заметила, что зеленый «фиат», выехавший со стоянки аэропорта вслед за ними, благоразумно тянется сзади, не обгоняя и не пересекая разделительной белой линии, как это делало большинство других автомобилей. Доминик похвалила про себя шофера за его осмотрительность, столь необычную для Италии. Но сама она предпочитала «спортивную езду». Мощный мотоцикл с двумя седоками в черных монолитных касках появился позади них, обогнал, почти задев такси, и исчез за поворотом, опасно наклонившись в крутом вираже.
Они достигли предместья города, миновали дебаркадер, промчались но мосту над внутренней гаванью и въехали в старый город, построенный на острове.
«Фиат» по-прежнему следовал за ними. И мотоцикл «кавасаки» снова вдруг появился сзади, когда они миновали портовые сооружения, но Доминик больше не обращала на это внимания.
Франсуа набрал номер домашнего телефона Варуа, записанный на визитной карточке, которую тот оставил во время своего внезапного посещения после похорон Виктора Пере. Вспомнив об обещании полицейского, он решил обратиться к нему за помощью, чтобы избавиться от этого типа, который присосался словно пиявка. Рошан ни в коем случае не хотел довести его за собой до прежней страховой конторы Жан-Батиста де Лa Мариньера на улице Тэтбу. Он спрашивал себя, не приставлен ли к нему полицейский филер?
На другом конце провода раздался звонок. Рошану повезло: кто-то снял трубку.
— Варуа слушает.
— Это Франсуа Рошан. Я нахожусь в Париже, в баре, который расположен в начале улицы Лафайетт.
Кто-то спустил воду в расположенном рядом туалете. Шум льющейся воды заглушил неясный гул в зале. У Франсуа было немного монет, и он перешел прямо к делу.
— Скажите, вы приказали следить за мной?
Тот удивился.
— Зачем? Потому что вы уехали?.. Но оба дела сданы в архив — самоубийства… А проблемы футбола
