длилось не больше четверти часа. Один из руководителей клуба вышел в помещение для пресс- конференций и прочитал сообщение для печати.
— Руководящий комитет единодушно решил утвердить в его обязанностях месье Пьера Малитрана, эффективность деятельности которого в интересах футбола все могли оценить в течение последних лет. Господин президент…
Человек, которого мафия намеревалась отстранить от руководства спортивным клубом, появился, в свою очередь, на эстраде с довольным и счастливым видом.
— Сегодня я сделаю только одно заявление: мы снова получаем существенную и к тому же возросшую финансовую поддержку со стороны муниципалитета, возглавляемого нашим мэром-депутатом Луи Жомгардом. Теперь у нас лишь одно стремление: вывести Вильгранд на вершины европейского футбола…
Решив взять реванш за испытанное унижение, Дюгон снова проявил все качества шавки, которая лает, не имея возможности укусить.
— …Оставшись, видимо, без казначея и заместителя?
Но ему опять не повезло: он получил отповедь, произнесенную сухим тоном.
— Должен вам заметить, что элементарное чувство приличия диктует нам необходимость отложить эти назначения. Мы займемся этим после нашего возвращения и победы над Лионом.
На этой победной ноте Пьер Малитран закончил свою речь, спустился по трем ступеням, отделявшим его от журналистов, и подошел, протянув руку, к Франсуа.
— Спасибо.
Больше он ничего не сказал. Но это слово согрело сердце Рошана.
На трибунах стадиона «Жерлан» две компактные группы болельщиков противостояли друг другу еще до того, как свисток арбитра возвестил о начале игры.
— Лионцы — ослы!.. Лионцы — ослы!..
И в ответ:
— Вильгранд — дрейфит!.. Вильгранд — дрожит!
— Вильгранду — гип-гип! Вильгранду — гип-гип!
— Ур-ра!..
В воздухе реют вымпелы, звучат барабаны, волны взметающихся рук пробегают по трибунам (эта мода пришла из Южной Америки). Местные болельщики, более многочисленные и полные решимости не позволить хозяйничать чужакам, стараются перекрыть их голоса ревом труб, треском трещоток, взрывами петард.
— Мы им да-дим!.. Мы им да-дим!..
Хор противников возражает:
— …Сла-бы в ко-лен-ках!
На стадионе царит атмосфера веселой ярмарки, где поющий говор лионских мальчишек переплетается с цветистой речью южан. Два клуба слишком далеко стоят друг от друга в турнирной таблице, и поэтому здесь нет того накала страстей, который характеризует встречи команд, находящихся в верхней части таблицы и сражающихся за право участия в борьбе за один из европейских кубков — источник денег и славы.
Сидя на трибуне для прессы, Франсуа рассеянно смотрел на кипящие ряды зрителей, откуда со всех сторон взлетали дымовые ракеты. Может быть, ему приснилось все, что произошло за эту истекшую бурную неделю? Сегодня все выглядело по-прежнему. Обвешанный фотоаппаратами Брюньон, как всегда, настороженно двигался вдоль боковой линии, готовый устремиться к месту решающего действия, словно гончая, почуявшая след. Собратья по перу обменивались все теми же приветствиями и теми же шутками, стертыми от долгого употребления. Декорации, казалось, были расставлены раз и навсегда. И только единожды в тысячелетие далекая планета приближается к земле: путь Доминик Патти на короткое мгновение пересек его траекторию, и она удалилась навсегда. Прощай… Слабая боль ныла где-то в его душе. Нужно только пережить этот момент. Франсуа гнал от себя образ молодой женщины, стоявший перед ним против его воли, и заставлял себя следить за спектаклем на зеленом газоне, над которым медленно рассеивался искусственный туман, цепляясь последними клочьями за вспыхнувшие прожектора.
Держа мяч под мышкой, на поле вышел одетый в черное арбитр, сопровождаемый судьями на линии. За ними следовали, делая вид, что не обращают внимания друг на друга, обе команды.
Капитаны стали бросать жребий, выбирая свою сторону, и на трибунах вдруг установилась почти религиозная тишина. Судьба сделала свой выбор. Они пожали друг другу руки. Игроки заняли свои места.
И вот первый удар по мячу.
Сначала мяч перемещался короткими передачами — так, словно владевшая им команда боялась потерять его прежде, чем прощупает оборону противника.
К зрителям постепенно возвращались их голоса.
Вильграндский игрок, отдавший мяч назад, вратарю, был сурово освистан. Игрок лионской команды, промедливший подняться после грубоватого подката, получил такую же оценку с противоположной трибуны.
Игра шла на равных. И даже стала немного скучноватой. Зрители начали нервничать.
— Нам нужен го-ол-ол!.. Нам нужен го-ол-ол!..
И вдруг Брюньон устремился вперед, чтобы занять место у ворот лионцев. Предупрежденный этим стратегическим маневром, не замеченным другими фотокорреспондентами, Франсуа сосредоточил внимание на центральном нападающем вильграндцев Эдинсоне. Тот принял кончиком бутсы высокий мяч, посланный Лафаной, который сразу же устремился вперед. Почувствовав опасность и предвидя новую передачу между этими двумя игроками, вратарь совершил ошибку: он выбежал из ворот и только тогда понял, что бить будет англичанин. Эдинсон перебросил через него мяч головой, продолжил рывок и неотразимым ударом, целя в угол, забил первый гол.
Это был образец в своем роде, вызвавший энтузиазм у одних зрителей и повергший в уныние других. А на поле одноклубники снайпера повисли на нем, как виноградная гроздь, поздравляя с удачей. За спиной Франсуа комментаторы «ТФ-1» и «Европы-1» возбужденно комментировали:
— Этот феноменальный Эдинсон… Невероятно!.. Потрясающий гол…
— Этот англичанин всегда там, где нужно!
И в этом хоре похвал прозвучал столь знакомый чуть хрипловатый голос:
— Никогда бы не поверила, что это может быть столь красиво.
Журналист обернулся. Возникшая неизвестно откуда Доминик стояла перед ним. Засунув руки в карманы своей кожаной куртки, она улыбалась ему так, словно в ее присутствии здесь не было ничего необычного.
— Привет.
С бьющимся сердцем он попытался сохранить невозмутимость.
— Добрый вечер.
На поле игра возобновилась. Лионские футболисты взвинтили темп. Доминик без церемоний села рядом с ним.
— Коль скоро нам придется говорить время от времени о футболе, то я подумала, что лучше будет, если ты объяснишь мне правила прямо на месте.
Не веря своему счастью, он кивнул, заметив наставительно:
— Ты права.
Защитник команды Вильгранда вынужден был послать мяч на угловой. Она сказала:
— Мы могли бы составить в жизни команду, пока ты не найдешь что-нибудь получше.
Он ответил столь же сдержанно:
— Неплохая мысль.
Доминик поставила условие.
