учредил в Виши германское полицейское представительство, которое уже утром 11 ноября приступило к арестам.
С 11 по 13 ноября гестапо официально открыло свои службы в южной зоне. В каждом административном центре военного региона южной зоны была размещена эйнзацкоманда. В начале декабря они преобразуются в команды сипо-СД, то есть в окружные службы, идентичные службам северной зоны, с центрами в Лиможе, Лионе, Марселе, Монпелье, Тулузе и Виши. Эти службы установили вспомогательные посты в основных городах своих округов. Когда эта работа была завершена, немецкая полицейская система сипо-СД покрыла частой сетью всю территорию Франции. К 1 апреля 1943 года центральное управление в Париже контролировало всю Францию, за исключением департаментов Нор и Па-де-Кале, приданных Брюсселю; департаментов Верхний и Нижний Рейн, а также Мозеля, входивших в состав германских округов. Этому управлению подчинялись 17 окружных служб, расположенных в Париже, Анжере, Бордо, Шалон-сюр-Марне, Дижоне, Нанси, Орлеане, Пуатье, Ренне, Руане, Сен– Кантене, Лиможе, Лионе, Марселе, Монпелье, Тулузе и Виши. Эти 17 служб располагали 45 внешними секциями (в 1944 году их стало 55), 18 внешними постами меньшей важности (сократившимися до 15 в июне 1944 года), тремя специальными фронтовыми комиссариатами (в июне 1944 года их станет 6) и 18 пограничными постами. Таким образом, во всей этой системе было 111 единиц, подчиненных парижскому управлению и обеспечивающих к моменту высадки союзников полное господство гестапо во Франции. Если прибавить сюда три региональные службы в Лилле, Меце и Страсбурге и их внешние органы, то общее число элементов системы возрастало до 131 единицы[39].
Существовали бесчисленные вспомогательные службы: группы наемных убийц, всякого рода специализированные службы, различные зондеркоманды, которые повсеместно и постоянно создавались, распространялись, множились. Кроме того, увеличивалась помощь, которую оказывали немцам в 1943 году и в первой половине 1944 года активные коллаборационисты, члены Французской народной партии (ППФ), франкисты, милицейские формирования и т. д.
Каждая служба гестапо постоянно расширяла число своих агентов, внедряя их во все службы, где они могли быть полезными (в комендатуры, бюро и конторы труда, службу пропаганды и т. д.). Также можно напомнить, что эти агенты, в свою очередь, набирали и использовали массу информаторов, сыщиков, добровольных или оплачиваемых доносчиков. Можно невольно испытать чувство страха и представить, какая судьба ждала бы французов, если бы исход войны был иным.
Шел апрель, когда Гиммлер приехал в Париж, чтобы лично проинспектировать центральные службы. Он не мог быть недоволен: его политика начинала приносить плоды. 30 января новым законом была создана служба полицаев, возглавлять которую было поручено Дарлану, на которого Оберг возлагал особые надежды. Необходимо было немного терпения, чтобы дублировать, а затем заменить не внушавшую доверия французскую полицию политически надежными добровольцами, которые будут играть ту же роль, какую в Германии сыграли СА.
Декретом от 11 февраля был официально признан ЛФВ (Легион французских волонтеров), который после девятнадцати месяцев существования объявили «общественно полезным». Добровольцы, набранные во Франции благодаря шумной пропагандистской кампании, подкрепленной приманкой в виде довольно крупных выплат[40], сразу по прибытии на сборный пункт в Версале переходили под контроль германских властей, а потом отправлялись в учебные лагеря в местечке Крузина, расположенном в польских лесах, в 22 километрах от Радома.
И наконец, любимое дитя Гиммлера – войска СС начали набор по всей Франции. Собрание «друзей войск СС» осенью 1942 года утвердило организацию пополнения рядов СС. Оно проходило под председательством секретаря по проблемам информации Поля Мариона с участием Дорио, Деа, Лусто, Дарнана, Книппинга и командира первой французской бригады войск СС Кансе. Собрание обратилось к общественному мнению с просьбой поддержать морально и материально воинов, которые будут «защищать Францию» в форме германской армии.
В самой Германии год 1943-й оказался особенно благоприятным для Гиммлера. В конце года он стал министром внутренних дел, шефом всех германских полицейских сил, главным авторитетом в вопросах расы и германизации, получивших особое значение при нацистском режиме, комиссаром рейха по утверждению германской расы, что давало ему власть над «новыми немцами», проживавшими на завоеванных территориях, ответственным за переселение немцев в рейх и даже министром здравоохранения, поскольку эти обязанности временно возлагались на министра внутренних дел. Как великий магистр ордена СС, он председательствовал во множестве примыкающих к СС организациях и псевдонаучных институтах, влиял на организацию немецкой науки, деятельность университетов и медицинских учреждений. Он стал абсолютным хозяином концентрационных лагерей и обеспечивал получение формированиями СС астрономических доходов, которые пополняли огромные счета СС в рейхсбанке, стыдливо называвшиеся счетом «Макс Хейлигер». Его личная армия – войска СС – выросла только в 1943 году на семь новых дивизий (4 германские и 3 иностранные), так что в целом у него имелось уже 15 боевых дивизий.
Таким образом, карьера Гиммлера шла по кривой, направление которой было противоположно той, которая отражала реальное положение дел в его стране. Этот 1943 год вознес его на вершину могущества, а Германия в этот год потерпела тяжелые военные и политические поражения, от которых уже не смогла оправиться. Это был год Сталинграда, распада Африканского фронта, начала Итальянской кампании союзников и крушения итальянского фашизма. Когда Муссолини пал, Гиммлер был назначен министром внутренних дел и получил все возможные полномочия по управлению рейхом. Когда авиация союзников разрушила Гамбург, а начальник Генерального штаба люфтваффе генерал Йешонек в приступе отчаяния покончил жизнь самоубийством, когда Манштейн, яростно отбиваясь, отошел на Днепр под колоссальным давлением Красной армии, Гиммлер с гордостью представил своему фюреру новые дивизии войск СС, которые будут биться «за спасение Европы». Руины его страны и страдания его народа стали ступеньками в его движении к трону.
Во Франции 1943 год был отмечен полным всевластием гестапо. Ни один город, ни один район не были избавлены от пристальной слежки агентов Кнохена. Вечерами люди тщательно закрывали двери и окна, чтобы послушать голос Би-би-си, который нес им слова ободрения и надежды, слова французов, сражавшихся в Африке, а затем на Сицилии и в Италии. Люди умирали все чаще, но, умирая, они знали, что их палачи доживают последние дни.
Тюрьмы были переполнены (за год было арестовано более 40 тысяч человек), но группы Сопротивления и отряды партизан-маки совершенствовали свою организацию, получали от союзников все больше оружия и быстро пополнялись, поскольку обязательная трудовая повинность вынуждала идти в подполье всех, кто отказывался отправиться в Германию. Гестапо пришлось приспосабливать методы своей работы к новой ситуации.
Чтобы противостоять этому, Оберг ищет сотрудничества с французами, особенно с полицейскими службами, которых он до сих пор находил «слишком мягкими» в репрессиях. Весной он приезжает в Виши в сопровождении Кнохена и его адъютанта Хагена. Петен дал согласие принять его. Почти секретная встреча была тщательно подготовлена. За несколько дней до нее в Париж приезжал доктор Менетрель. Он посетил Оберга, чтобы обсудить с ним все детали церемонии, которой должна была сопровождаться встреча с главой французского государства.
Петен вместе с генералом Буске и доктором Менетрелем приняли Оберга и двух сопровождавших его лиц в отеле «Дю Парк». Беседа длилась восемь минут и была почти целиком посвящена второму варианту соглашения Оберга – Буске, действующему с 18 апреля. Оберг и его сопровождающие вкратце пересказали его содержание. Им показалось, что Петен узнал об этом соглашении лишь в ходе встречи и с горечью попенял генеральному секретарю полиции, что глава государства узнает о важном документе после окружных префектов и интендантов полиции[41]. После чего он обернулся к Обергу и добавил: «Все, что происходит во Франции, меня очень интересует». Потом, провожая своих посетителей до лифта, он заключил: «Я считаю, что главными врагами Франции являются франкмасоны и коммунисты!»
«Я был удивлен его бодростью и живостью ума», – скажет позднее Оберг.
После этой аудиенции Оберга принял Лаваль. В его честь был дан обед в отеле «Мажестик». Там присутствовали с французской стороны Лаваль, Абель Боннар, Менетрель, Жардель, Габоль, Буске, Роша и Жерар; с германской стороны – Оберг, Кнохен, Хаген, генерал Нойброн и консул Кругг фон Нидда.
