– Я не хочу идти. Ты знаешь, что я не хочу этого, но просто не могу позволить ему победить. Гранья, он отослал меня отсюда. Наверное, это было справедливое и заслуженное наказание. И я не склонюсь перед ним.
– Тревельян ждет. Карета уже здесь.
Равенна поглядела на Гранью и покачала головой. Зрение подводило старую женщину, однако слух оставался великолепным – казалось, что она слышит вещи, неслышимые для каких-нибудь других ушей.
– Гранья, меня пригласил лорд Чешэм, а не Тревельян. Насколько я понимаю, Тревельяна мне сегодня вечером и не увидеть. – Равенна в последний раз поглядела на свое отражение в зеркале, ощущая жуткое чувство в груди. Она повертела головой, пытаясь обнаружить непокорные пряди, и с облегчением обнаружила, что из тугого, неподатливого пучка на затылке не выбилось ни одной. Тем не менее она не испытывала и малейшего довольства своим обликом. Немодная прическа без завитых локонов, простое платье делали ее пресной и мрачной. И никакой радости на лице. Вечер будет пыткой, как мучением были годы, проведенные в Веймут-хэмпстедской школе. Даже себе самой она будет казаться неряшливой и бедной, как церковная мышь.
Лучше не ехать туда.
Нет, она поедет, решила Равенна. Подхватив черную шерстяную шаль, она поцеловала Гранью в лоб и поднялась в лакированную карету, прежде чем успела утратить отвагу. Пусть они смеются над ней – она будет держать голову высоко, как держит сейчас в темной карете, освещенной лишь раскачивающимися фонарями. Она будет держаться уверенно – не потому что в замке ей место… просто она должна показать свое достоинство перед Тревельяном. Он попытался унизить ее, и она воспротивилась. Никто сегодня днем не изъявил такого недовольства, как он сам, когда она приняла его приглашение на обед. Она едет в замок лишь потому, что он бросил ей перчатку. И Равенна вызов приняла.
Девушка прибыла в замок уже в девятом часу. Карета остановилась перед поросшими лишайником стенами, у входа в большой зал, и никто не потрудился зажечь там ради нее фонарь или хотя бы факел. Кучер помог ей выйти из кареты и проводил до древних дверей, обрамленных обветшавшей готической аркой. Без видимого уведомления о ее прибытии, двери вдруг разом распахнулись изнутри, и Равенна увидела перед собой чопорного дворецкого с весьма строгим лицом.
Он принял ее перчатки и зонт, но ей сразу показалось, что этот человек не годится для того, чтобы служить дворецким и Тревельянов. Напыщенный и высокомерный, он смотрел куда-то вдаль, словно даже малейший отпечаток пальцев на оконных панелях был важнее ее появления в замке. У человека этого не было руки. Равенна надеялась, что сумела скрыть потрясение, когда заметила, что рукав черного шерстяного сюртука пуст; подобный дефект был весьма необычен – если не сказать большего – для человека, занимающего место дворецкого. Она обратила внимание еще на одну странность. Хотя слуга самым старательным образом глядел мимо нее, она могла поклясться, что это не так, ибо он словно играл с ней глазами, отводя взгляд всякий раз за миг до того, когда она посмотрит на него. Равенна, наконец, ощутила себя косоглазой.
– Лорд Тревельян ждет вас, мисс. Я провожу вас в гостиную. Мое имя Гривс. – Он задрал тонкий нос, повернулся на каблуках и отправился прочь.
– Но позвольте, меня, кажется, приглашал лорд Чешэм. Он тоже здесь? – Провожая взглядом удалявшуюся спину Гривса, Равенна заподозрила, что он к тому же еще и глух. Дворецкий был уже у выхода на противоположной стороне холодного каменного зала, и только тогда Равенна поняла, что больше задерживаться не следует. Если ей придется самой отыскивать место вечеринки, то она, вне сомнений, потеряется в комнатах замка – как было и в тот несчастный день, когда она все-таки отыскала спальню лорда Тревельяна.
– А далеко ли гостиная? – спросила она едва ли не на бегу, пытаясь угнаться за широким шагом дворецкого. Они миновали несколько темных и прохладных переходов, и Равенна, кутаясь в шаль, вдруг обрадовалась своему темному, но все-таки теплому шерстяному платью.
– Теперь уж недалеко, мисс.
Тут Гривс остановился перед двойными, полированного красного дерева дверями в неоклассическом стиле Адама[34], к которому Равенна особых симпатий не испытывала, поскольку он напоминал ей об Англии.
– Сюда, мисс. – Гривс осторожно приоткрыл дверь. Гостиная за нею казалась еще более темной и негостеприимной, чем средневековые каменные коридоры. Очаг пылал, на каминной доске горели две свечи, однако им было не под силу осветить огромную комнату.
Равенна поглядела на дворецкого, не зная, что делать дальше. Гривс единственной рукой указал ей, куда идти. Равенна вошла внутрь, заставив себя держаться уверенно. Впрочем, горделивая осанка исчезла в тот же самый момент, когда дворецкий закрыл за ней дверь, оставив девушку в полумраке и одиночестве.
– Эй? Здесь кто-нибудь есть? – шепнула она, обращаясь к темным углам. С золотых карнизов алыми чудищами свисали шторы. Два золоченых грифона словно псы сторожили пляшущий в камине огонь, их злые тени колыхались у двери, в которую Равенна вошла.
Поежившись, она обхватила себя руками. Вечер, безусловно, складывался не так, как она ожидала.
Возле огня располагался крытый бледно-золотым дамаскином диван. Она села. Слева от каминной доски видна была потайная дверца, и Равенна уже подумывала, не поискать ли слуг, которые помогут ей найти лорда Чешэма.
Встав, Равенна взяла один из золотых подсвечников, чтобы осветить себе путь. Углубившись в тени, скрывавшие темный прямоугольник двери, она подумала, что покажется дурой, если, будучи гостьей, наткнется на кого-нибудь из слуг. Тем не менее решила рискнуть. Она ощупала край двери, стремясь найти задвижку, и поняла, что ее нет. После сильного толчка дверь распахнулась настежь, открыв, к разочарованию Равенны, не вход в помещение для слуг, а начало затхлой лестницы.
Она подняла золотой подсвечник и отвела от лица изрядное количество паутины. Лестницу для слуг едва освещали газовые лампы, скорее всего она вела отсюда на кухню. Услыхав внизу шум, точнее, далекий смешок, доносящийся от подножия лестницы, она уже собралась заговорить.
– Ищешь мою спальню?
Равенна едва не выронила горящую свечу. Повернувшись, она поглядела вверх и обнаружила перед собой Тревельяна, он стоял перед ней на ступенях.
– Она там – наверху. Какая ты смышленая, Равенна. До сих пор не забыла.
– Я… я стала бы искать эту комнату в последнюю очередь, – выпалила она в негодовании.
Забрав дрожащую свечу из ее рук, Тревельян задумчиво уставился на огонек.
– Ну почему я вечно обнаруживаю тебя слоняющейся вокруг моего замка с моею же собственностью в руках?
Он поднес к лицу Равенны подсвечник.
– Вижу, ты научилась разбираться в вещах. Подсвечник из чистого золота. Он стоит куда больше моих волос.
– Уверяю вас, я не собиралась украсть его, – отвечала Равенна, гнев уже изгнал ее страх. – Ваш дворецкий бросил меня в гостиной, совсем одну, и я хотела отыскать слугу, который отвел бы меня к лорду Чешэму, который хотел видеть меня.
– Хозяин здесь я.
Встревоженная близостью Тревельяна, она чуть отодвинулась назад.
– Меня пригласил лорд Чешэм, а не вы.
– Но я… позволил тебе прийти, – циничная улыбка легла на его губы.
Ей вдруг захотелось содрать ее ногтями.
– Значит, ваша надменность сильнее гостеприимства. – Ярость жаром обожгла ее щеки. – Позвольте спросить, где находится лорд Чешэм и его друзья?
– Граф и де ла Коннив не друзья мне. Я терплю их лишь потому, что Чешэм пригласил их с собой; впрочем, мне сложно сдерживать кузена. – Тревельян поглядел на Равенну, и слова его приобрели весьма личный оттенок. – Видишь ли, я позволяю ему вольничать потому, что у меня осталось очень немного родственников.
Равенна выдержала его взгляд, не в силах избавиться от впечатления, что последняя фраза каким-то
