ароматом фиалок помаде, непокорные завитки выбивались из прически, придавая ее облику нечто от Ренессанса. Платье было сшито из царственного пурпурного атласа с черным узором по подолу юбки. Впрочем, самым изысканным элементом в туалете Равенны был роскошный букет черно-пурпурных фиалок, искусно приколотых к ее декольте.
Равенна едва узнавала себя. Исчезла прежняя уличная девчонка. Исчезла и юная девушка, возвратившаяся из Веймут-Хэмпстеда. Появилась знатная леди. Преображение потрясло Равенну, оно льстило ей. Новое платье заставляло ее ощущать себя красавицей, и это ей было приятно.
И все же она не намеревалась идти на бал, как бы ни восхищало ее бальное платье.
– Сегодня вы проведете вечер вместе со своей бабушкой… разве вы этого не хотите? – спросила Кэти, разглаживая юбку Равенны и застегивая последний крючок на ее спине.
– Еще как хочется. Я скажу ей, что Тревельян держит меня в заключении, – Равенна украдкой взглянула на незнакомку в зеркале.
– Тише. Не нужно так говорить. Это только расстроит бабушку. Она-то считает, что раз Сам взял вас под свое крыло, так это просто здорово.
Равенна не хотела даже глядеть на Кэти, не хотела, чтобы служанка заметила ярость в ее глазах.
– Все относятся к лорду Тревельяну так, словно он бог, а на меня смотрят как на взбунтовавшуюся рабыню, забывшую про свое место.
– Но это не так! Мы его любим, Самого то есть. Но мы волнуемся и за вас, мисс. Без вас мы совсем пропадем. Все графство превратится в тлен и руины.
Равенна резко повернулась лицом к ней. В глазах ее промелькнуло удивление.
– Значит, и ты тоже знаешь о гейсе? Неужели все вокруг слыхали о нем, а я столько лет провела в неведении?
– Просто моя сестра когда-то убирала у преподобного Драммонда. Слухи-то ходят, мисс. В наших краях особо-то не о чем поговорить… иначе ведь кто стал бы звать некрологи ирландскими анекдотами, правда?
Равенна усмехнулась и, скрестив руки на груди, стараясь не смять дорогих фиалок, спросила:
– А кто еще знает?
– Ну, во-первых, конечно, Гривс. Он должен знать. Гривс любил пропустить кружку-другую с Питером Магайром, прежним мэром.
Отодвинувшись от Кэти, Равенна села на стул.
– Никто меня не заставит выйти замуж за Тревельяна.
– Никто, – согласилась Кэти.
– Тогда почему вы не выпустите меня? Ведь нельзя же заточить меня здесь навечно.
– Однажды ты полюбишь его, мисс.
– Откуда тебе это известно, раз я сама ничего не знаю об этом?
– Потому что со временем любовь приходит к каждому хорошему человеку.
Равенна поглядела на собственное отражение. Выражение на лице ее не соответствовало праздничному наряду.
– Я бы думала о нем лучше, если бы он отпустил меня.
– Разве можно убежать от судьбы, мисс Равенна?
Девушка поглядела в зеркало на Кэти.
– Мне хотелось бы попробовать. Это все, чего я хочу – возможности вырваться на свободу. И должна добиться ее.
– Тогда, мисс, Господь с тобою. Только помни: сожаление оставляет раны, которые редко заживают.
Кэти внимательно осмотрела Равенну, и словно похвалив себя за столь великолепную работу, она сделала реверанс и оставила девушку.
Часы в прихожей пробили восемь раз в то самое мгновение, когда Тревельян появился в спальне.
Стоя у окна, Равенна разглядывала кареты, въезжавшие в бейли, пассажиров. Фонари освещали просторную лужайку, тянувшуюся в сторону Соленых скал. Там уже собралась, наверно, половина Лира, люди пили и смеялись. Где-то волынщик уже завел «кресло Трубача».
– Вижу, Кэти нарядила тебя, невзирая на все протесты.
Сам Ниалл выглядел просто сокрушительно. Одетый в черное, в золотом атласном жилете, он был красив и изящен – как принц из девичьей мечты. Любая женщина была бы счастлива, получив возможность опереться на его руку. Пусть он был не столь уж высок и не обладал чрезмерно развитыми мышцами Фабулозо, никто из мужчин не был способен повторить окружавшую Тревельяна властную ауру. Даже в толпе – Равенна уже не раз видела это – все глаза обращались к нему. Итак, лорд Тревельян не просто входил в комнату, он принимал командование ею.
Так было и сейчас.
– Я никуда не пойду, – Равенна яростно смотрела на него, а глаза Ниалла жадно впитывали ее облик. Ее бунт явно раздражал его, но глаза графа были полны восхищения.
– Ты слышал меня? Я никуда не пойду, – объявила она.
– Нет, пойдешь. – Его утверждение не нуждалось в аргументах.
– И что ты намереваешься сказать людям? Что мы помолвлены, невзирая на мое сопротивление? – Равенна воинственно подняла голову. Она не хотела поступать так, но он просто вынуждал ее вести себя глупо. Это заточение в башне превращало в дураков их обоих.
– Я не намереваюсь ничего сообщать им… А ты? – уголок его рта приподнялся в усмешке. Ниалл подошел к ней и прислонился к одному из столбов постели.
Подобрав юбки, Равенна прошла мимо Тревельяна.
– Когда мы появимся вместе, все поймут, что я нахожусь здесь. И ты в самом деле захочешь жениться на мне после того, как все графство узнает, что я – твоя любовница?
– Меня не волнует, что они подумают. К тому же ничего похожего им и в голову не придет. Гранья с отцом Ноланом прибыли самыми первыми, и когда ты выйдешь рядом со мной, все решат, что ты приехала вместе с ними.
– Как всегда, все продумал.
– Да.
Поймав ее за руку, Тревельян обнял Равенну. Ладони графа скользнули по атласу на ее груди, и по спине Равенны побежали мурашки.
Взгляды их встретились. Ниалл шепнул:
– Я еще не успел сказать тебе, как ты прекрасна сегодня. – Слова эти, казалось, вырвались против его желания. – Равенна, при взгляде на тебя у меня дух захватывает.
Она закрыла глаза. Руки Ниалла уже опустились на ее бедра. Ей нужно было только откинуть голову, и граф поцеловал бы ее. Исходящий от него соблазн опьянял.
Равенна ощутила холодное металлическое прикосновение к шее. Глаза ее открылись; по отражению в далеком зеркале было ясно – изумруды. Граф одел ей на шею целое состояние.
– Они принадлежали моей матери. Изумруды Тревельянов. – Он тоже глядел в зеркало. – Я подумал, что на твоих плечах они будут невероятно красивы… Так и вышло.
Она вздохнула.
– Никакие драгоценности не заставят меня пойти на этот бал. Говорю еще раз: я никуда не пойду.
Руки его лежали на ее талии, дыхание ласкало обнаженное плечо.
– Но ты ведь не захочешь разочаровать Чешэма. Помни – это ведь его бал. К тому же, на мой взгляд, кузен затеял его лишь потому, что надеется увидеть на нем тебя.
Она в удивлении подняла брови. Итак, он, наконец, решил выставить ее смешной.
– Лорд Чешэм? Конечно, это ведь его бал, не правда ли? Тогда вы, быть может, попросите его проводить меня вниз. Такой блестящий молодой человек, правда?
– Истинный джентльмен, – ответил Ниалл, – да ты и сама помнишь, как он помешал твоему купанию.
– Тем не менее он молод и симпатичен. И так любезно ухаживает.
