старик. По-моему, уж его точно не стоит подозревать.
— Хорошо, — согласился полицейский. — Охотно вам верю. Тогда зайдем с другой стороны: нет ли у вашего отца каких-нибудь дел в Ливерпуле? Может быть, вы сориентируете меня в этом вопросе, все равно придется выяснять. Не хотелось бы возиться с документацией чуть ли не всего города.
— Вы знаете, — полушепотом произнес Джо, словно сообщая секрет мирового масштаба, — мне сразу пришла в голову эта мысль. Когда я звонил домой, то спросил о сотрудничестве с Великобританией. Действительно, у отца есть партнеры в этой стране. Но он уверял, что все идет как нельзя лучше.
— А нет ли кого-то, кому он некогда отказал в сотрудничестве?
— Нет. — Джо только руками развел.
— Ну что ж. — Следователь поднялся. — Приятно было провести с вами вечер. Вас теперь охраняют, не рекомендую до завтрашнего утра выходить из номера. Самолет уже заказан: ваш отец обо всем позаботился. Очень жаль, что ваше пребывание в Великобритании закончилось так скоро и так нелепо, но мы постараемся разобраться. В одном нет сомнений: стреляли именно в вас и, вероятно, не профессионалы, поскольку иначе не промахнулись бы. Именно это и наводит на мысль о каком-то личном мщении, — заметил он, многозначительно подняв палец. — Если уж конкуренты вашего отца и захотели бы вас убрать, нашли бы толкового человека, а не дилетанта, искусства которого только и хватило на то, чтобы скрыться. Мы более серьезно займемся версией ревности и покушения на почве личной мести, скорее всего женской. До свидания. — И он вышел.
— Что ты думаешь об этом? — поинтересовалась Алекс.
На восстановление ей понадобилось всего двое суток, и утром она благополучно выписалась из больницы, обязавшись принимать легкие успокоительные препараты.
— Не знаю, — ответил Джо. — Не могу сказать. Мне раньше и в голову не приходило, что из-за наших денег мы можем лишиться жизни. У отца не принято иметь телохранителей. В офисе, конечно, охрана есть. Но чтоб каждый день… Он удивился не меньше нашего, едва узнал новость.
— Ничего не понимаю, — решительно заявила Алекс. — И хоть бы одна зацепка.
Оба замолчали. Роковой день, так несуразно прервавший их «медовый» месяц, теперь, казалось, уже успел превратиться в воспоминания. Алекс восстановила-таки полную картину произошедшего. Стоило ей и мужу пересечь улицу и повернуть назад к гостинице, как раздались выстрелы. Никто не видел стрелявшего человека, никто даже не понял, откуда, собственно, летят пули. Джо задело левое плечо, пришлось наложить пару швов. Ошарашенные общей паникой и выстрелами супруги остались стоять. И тут просвистела последняя пуля. Алекс готова была поклясться, что почувствовала ее тепло щекой. Она пролетела буквально в нескольких миллиметрах от лица леди Оскар.
И главное — ни Джо, ни Алекс даже не знали, почему стреляли именно в них.
Версия о ревности обоим показалась нелепой. Чья-то разбитая любовь. Да ведь за Джо, если кто и бегал, так дочери миллионеров и народа помельче, но весьма состоятельного, чтобы опускаться до подобных вещей. Глупости. Алекс ни у кого не отбивала жениха, ни с кем особенно не конкурировала.
— Ничего не понимаю, — снова произнесла она.
— Ладно, завтра с утра в самолет — и дома, — заключил Джо.
Надо сказать, ему давно надоело колесить по Европе в поисках новых впечатлений для искусствоведческой страсти жены. Домой. Домой хотелось нестерпимо. И вот наконец-то!
— Ты, кажется, рад? — укоризненно заметила Алекс.
— Совершенно верно. Мне уже опостылели все эти транспортные перемещения и сон на чужих кроватях. В Нью-Йорке нас ждет отличный загородный дом.
— Ты забываешь об одном, — усмехнулась Алекс. — Я ведь так и не забеременела, а в Америке это будет сделать весьма проблематично. Твой отец не пойдет на подобные вещи, слишком велика опасность огласки.
— Ничего, не думай об этом, — ласково улыбнулся Джо. — Он уже наверняка измыслил что-нибудь по этому вопросу. К тому же сам настоял на возвращении. Мы ни при чем.
Легко сказать «не думай». А Алекс не могла не думать о красавчике Чарлзе. Как чувствовала, что времени остается всего ничего и надо сразу брать быка за рога. Теперь план рухнул. Но не это волновало Алекс: был один, будут и другие, не велика потеря. Однако в груди словно зашевелился робкий протест против отъезда. Не сегодня. Не сейчас. Еще бы недельку: побыть с ним, поговорить, узнать получше. Собственно, кроме того откровенного пятиминутного разговора, между ними ничего не было… И вот это-то и не устраивало Алекс.
Размышления ее были прерваны закономерным в вечерние часы визитом Кортни.
— Я решила лететь с вами, — объявила она буквально с порога. — Не хочу оставаться. Пристрелят. А еще говорят, что в Америке больше криминала, чем во всей Европе, вместе взятой. У нас-то по крайней мере в людей на улице не стреляют.
Джо усмехнулся.
— И у нас стреляют, Кортни. Только тебе ни разу не доводилось сталкиваться с этим. И Великобритания ни при чем. Оставайся. Как говорится, шар в одну лунку дважды не попадает.
— Нет, я уже и вещи собрала. С утра на самолет.
Все доводы Джо и Алекс были тщетны. Коротышка Кортни все решила твердо, и спорить с ней было бесполезно. Эта милая толстушка, уж если что-то вбивала себе в голову — не переубедишь! Суетливая, по-женски взбалмошная, склонная слегка преувеличивать, Кортни относилась к тому сорту людей, которые везде и всегда найдут себе подопечных. Она участвовала в благотворительных мероприятиях, посещала собачьи приюты. Одним словом, воплощала собой идеалы добродетели. Впрочем, следует сделать оговорку: от полной неудовлетворенности в личной жизни. Будь у нее муж и куча детишек лучшей мамочки и искать не нужно. Но их не было, и бедняжка почти физически страдала от отсутствия объекта, на который можно было бы направить свою неуемную энергию, стремящуюся к опеке всего человечества.
— Но ведь ты так долго копила эти деньги на поездку! — воскликнула Алекс. — Нельзя же вот так все бросить…
— Вот именно, — возражала Кортни. — Ты больна, а я должна тебя бросить! Нет уж, милая моя, не пойдет.
— Но ведь я же с мужем. Что может случиться? — Алекс чувствовала себя почти виноватой. Как так не понимает, что они с мужем не нуждаются в помощи.
— Оставим эту тему, Кортни, — прервал спор Джо. — Хочешь вернуться — мы тебе не указ. Нам будет приятна твоя компания.
Толстушка расплылась в улыбке и торжествующе повернулась к Алекс.
— Вот видишь, и муж твой то же думает.
Слова эти были произнесены в каком-то странном упоении от преклонения. Даже подобострастно. Джо, уловив причудливую интонацию в голосе Кортни, поспешил оставить подруг наедине.
— Пойду вниз, разведаю обстановку. — И он удалился.
— Каково чувствовать себя миллионершей? — Кортни задала этот вопрос с совершенным безразличием в голосе. Деньги никогда особенно ее не волновали. Сколько их спускалось на благотворительность — и не сосчитать.
Алекс пожала плечами.
— Очень странное ощущение: сначала хотелось накупить всего-всего, и побольше, но очень быстро надоело. Знаешь, когда живешь в бедности, то собираешь, копишь, потом купишь какой-нибудь дорогой свитер и месяц радуешься. Хвастаешься, всем показываешь. А тут — ровным счетом ничего. Абсолютно не получаешь удовлетворения. Даже обидно.
— А муж?
Алекс хихикнула.
— Нашла о чем спросить. Да какой же он муж? Так, спутник.
— Но вы ладите?
— Ну, если один скандал в два дня — это нормально, то ладим.
Кортни была посвящена во все семейные тайны Оскаров. В Нью-Йорке они с Алекс не разлучались, и ни одна газета, даже самая осведомленная, не обладала столь четкими сведениями. Если бы состоялась первая брачная ночь, то наверняка Кортни и тут была бы в курсе событий.
