– Непонятно мне это было, милый. Вот что всякому начальству от людей нужно? Чтобы слушались да помалкивали. Так и эти…
– Значит, в начальство рвутся?
– Не то чтобы прямо в начальство. Они все за спинами маячат. Одного по телевизору даже видела в программе «Время».
– А распознать их можно?
– Трудно их распознать человеку. Гриб есть, его высушишь и покуришь – видеть их начинаешь. Правда, соображение теряешь при этом, не понимаешь ничего.
– Нет, это не годится. От водки, скажем, многие и чертей видят.
– Котята новорожденные, слепые, их чуют. Орать начинают.
– Поди разбери, от чего котенок орет… А собаки?
– Собак они обманывают. Но есть зверек, который змей давит, вот тот – да, тот хитрый глаз имеет…
– Зверек, который давит змей… – Николай Степанович задумался.
– Еще так смешно чирикает, ровно как птица клест…
– Мангуста?
– Мангас-та. Так правильно. Сами-то они мангасами называются.
– Мангасы, значит… Запомню.
– А людей, которых себе служить заставляют, барканами зовут. Тоже запомни.
– Запомню.
– Верховный мангас в воде живет. В море. Его имя Лу.
– Они что, не только на людей похожи?
– Они разные. Есть как люди, есть как крокодилы, только побольше.
– Понятно, – сказал Николай Степанович. – Ты мне скажи вот что: лекарство это бурое, которое я тебе сейчас дам, – оно откуда приходит?
– Мангасы делают.
– Точно?
– Да уж куда точнее.
– Плохо дело, – сказал Николай Степанович. – По кругу ходим. И как бы в этот круг прорваться… Давай уж, старая, раз так масть легла – приманивай своего.
– Приманить не смогу, нет у него больше ко мне интереса, а как найти, расскажу. Зовется он в миру Сулейменовым Насруллой Абдухакимовичем и, когда прибывает, останавливается в крайкомовской гостинице, там ему всегда люкс приготовлен. Имя хоть и не русское, но не узбек он и не татарин. Седой, представительный. Лоб широкий, а над переносицей небольшая вмятинка. И вот здесь, под подбородком, кожа складчатая болтается. Манерой – начальник, и люди с ним высокие об ручку ходят. Вот он-то змей главный и есть.
– Змей? – переспросил Николай Степанович.
– Змей, воистину змей…
Когда-то крайкомовская, гостиница «Октябрьская» переживала нынче не лучшие времена. Нынешние высокие гости предпочитали останавливаться в загородной резиденции губернатора, а «новые русские» облюбовали для себя гостиницу поновее. Так что красные ковровые дорожки облысели, мебель порассохлась и попродавливалась, телевизоры не включались или не выключались и даже форточки не открывались или не закрывались. Персонал, впрочем, держался старый, вышколенный, холуеватый.
Портрет Непогребенного, набранный разноцветным шпоном и висевший напротив стойки администратора, никто не трогал…
Вовчик и Тигран жили в двухместке наискосок от закрытого люкса. Время от времени кто-то из них выходил в город на связь. Связь осуществлялась через пиццерию.
– Командир, – нервно говорил Тигран, наклоняясь вперед – грудью на столик. – Сколько нам еще ждать? Неприлично же – два мужика в одном номере! Вторую неделю! Горничные хихикают. Особенно как зеркала туда притащили.
– А что же вы горняшек-то не… э-э
– Так ведь приказа не было, – растерялся Тигран. – А то бы мигом. Зато я вчера Машу Распутину живьем увидел, только она носом закрутила и жить здесь отказалась…
– Ладно, перебьетесь без Маши, – сказал Николай Степанович. – Вы бы книжки читали, что ли.
– Понял, – сказал Тигран. – Какие?
– Библию.
– Понял, – повторил Тигран. – Разрешите идти?
– Идите…
Из Тиграна мог со временем получиться хороший агент, а вот Вовчика интересовали по жизни две вещи: деньги и чтобы хохлы в Крыму не наглели. Почему-то в обоих случаях он делал ставку на Николая
