На следующее утро бледный и трясущийся в ознобе Бэйр, шатаясь, приковылял в общий зал. Одежда его была смята, один башмак он держал в руке, второй был на ноге, правда не на той. Он плюхнулся за стол, где уже завтракал Араван.
— Дядя, дядя, мне кажется, что этой ночью я занимался любовью с темноглазой женщиной, но я ничего не помню. Я хочу сказать, что, когда я проснулся, она была в моей кровати, а может быть, наоборот, я был в ее кровати,— этого я точно сказать не могу. Что мне делать?
Араван расхохотался.
Блуждающий взгляд юноши остановился на ломтиках бекона, лежавших на подносе вместе с четырьмя сваренными всмятку яйцами, стоявшими в стаканчиках… Бэйр, закрыв рот ладонью, кинулся к двери, но, так и не добежав до нее, остановился, с отчаянием в глазах огляделся вокруг и, не найдя ничего подходящего, расстался навеки со своим башмаком.
Им пришлось задержаться еще на один день, чтобы дать Бэйру возможность прийти в себя. И всякий раз, когда некая черноглазая молодая особа улыбалась ему, лицо юноши становилось пунцовым.
Ворнхольтского эля он уже больше не пил.
В этот день у Аравана состоялся разговор с Длинным Томом.
— Следующим утром, Том, мы отплываем в Купеческую гавань, а там я сойду с корабля, назначив тебя капитаном «Эройена», поскольку я некоторое время буду занят другими делами.
— И как долго вы будете отсутствовать, капитан?
— Может быть, месяц или два.
— А можно будет привести корабль опять сюда, в порт? Я имею в виду, что некоторые матросы смогли бы поработать на восстановлении города, конечно в свободное от несения вахт время. Мы бы организовали как бы две вахты: одну на судне, другую в городе, но «Эройен» будет в полном порядке и готов к отплытию, да, именно так и будет.
— Хорошо, Том, я согласен, только внимательно смотри за кораблем и постоянно держи его наготове. Учти еще вот что: когда я вернусь, то, возможно, мы просто снимемся с якоря и отведем корабль в тайное убежище, где пришвартуем его и оставим до тех пор, пока он не понадобится мне вновь.
При этих словах лицо Тома стало белым, а взгляд безжизненным.
— А я–то надеялся… — Том вздохнул и, совладав с собой, продолжил: — Простите, капитан, ведь это ваш корабль, это понятно, и мы выполним все, что вы прикажете, именно так оно и будет.
— Извини, Том, но у меня тоже есть дама, к которой я испытываю такие же чувства, как ты к своей Лариссе.
Бэйр, который во время разговора сидел, опустив голову на руки, поднял глаза и бодрым голосом объявил:
— Будь спокоен, дядя, я доставлю тебя к ней.
На рассвете следующего дня «Эройен» взял курс на Купеческую гавань. Команда, довольная отдыхом и вкусной едой, выглядела бодрой и веселой, хотя некоторые казались не совсем здоровыми: их состояние было теперь хорошо знакомо Бэйру, хотя сам он вполне оправился.
Перед полуднем «Эройен» бросил якорь в порту. Город был разрушен до основания — пираты и Кулаки Ракка побывали здесь. Простившись с командой, Араван и Бэйр сели в шлюпку, Ник и Нодди взялись за весла, а весь экипаж, стоя на палубе вдоль борта, махал им вслед руками.
Когда Араван с Бэйром вылезли из шлюпки, Ник сказал:
— А что, капитан, возвращайтесь, и мы совершим кругосветное плавание, а?
— О, это было бы здорово! — блеснув глазами, воскликнул Нодди.
— Все может быть, — ответил Араван, — главное, это из любого плавания найти путь домой.
При этих словах Бэйр взял в руку каменное кольцо, висящее на платиновой цепочке у него на шее, и вздохнул.
Простившись с провожающими, Араван с Бэйром направились в Арденскую долину, сделав остановку на ферме, у хозяина которой Араван оставил лошадей, однако на месте дома и хозяйственных построек остались лишь закопченные камни да головешки.
— Я пришел сюда только затем, чтобы сказать ему, что он может оставить лошадей себе, — сказал Араван, глядя на пепелище, — поскольку нам с тобой, элар, они не нужны.
— Будь прокляты эти южане за все то, что они здесь сотворили! — произнес Бэйр сквозь сжатые зубы.
Араван кивнул и произнес:
— Если верить тому, что мы слышали о конце войны, они получили по заслугам за ту кровь, что пролили, и тот огонь, который запалили. — Он глубоко вздохнул и добавил: — Вперед, Бэйр, нас ждут в Арденской долине.
Из платиновой вспышки и сгустка темноты вспорхнул Валке и выпрыгнул Охотник; сокол взлетел в небо, а волк широкой рысью побежал следом.
Когда они шли вдоль восточной границы Валона, направляясь к Гюнарскому ущелью, внезапно рядом с Охотником появилось семь серебряных волков, и он остановился, чтобы поприветствовать каждого персонально, и каждый из них поприветствовал его, ведь они узнавали друг друга по запаху.
Эту ночь и две последующие Дэлавар сидел у костра с Араваном, Бэйром и шестеркой дрэгов, расположившихся вокруг, и волк–волшебник рассказывал о войне — рассказывал все, что знал, чему сам был свидетель и что узнал, общаясь с великим драконом Эбонскайтом после войны.
Напоследок рассказал он о том, что случилось в самом начале: о нападении рюкков на Арденскую долину, — и тут Бэйр вскочил на ноги, готовый в ту же секунду ринуться со всех ног домой. Дэлавар, Араван и Сияющая с трудом успокоили его — ведь все это происходило давно и давно закончилось: рюкки были мертвы, угрозы уже не существовало, восстановительные работы начались и шли полным ходом. Но когда Дэлавар перечислил эльфов, сложивших головы в том сражении, слезы потекли по лицам собеседников, и больше в тот вечер не было сказано ни слова.
Дэлавар рассказывал о Камне Драконов и Кутсен Йонге; о походе Золотой Орды; о падении Дендора и тактике «нападай–отступай», которой пользовался король Дэлон, о том, как отряд Серебряного Листа спас Далона; о походе утруни; о Молоте Гнева и о том, как Эбонскайт расколол Камень Драконов и натравил сородичей на Золотую Орду, Кулаков Ракка и черных магов, прятавшихся в обозах. А когда он передал им свой разговор с Красным Когтем, Бэйр как–то по–особому посмотрел на него, будто намереваясь спросить о чем–то очень важном, однако не сказал ни слова.
В свою очередь Араван и Бэйр рассказали Дэлавару о своих приключениях, хотя Дэлавар уже знал кое–что — а возможно, и многое — о том, что им удалось совершить.
О своем личном участии в делах и событиях Дэлавар почти ничего не говорил: он не упомянул о даре предвидения, унаследованном им от матери и используемом во благо; не сказал он и о том, что не смог почувствовать силы Камня Драконов, а поэтому упорно искал Каммерлинг. Не сказал он ни о своем умении создавать миражи, ни о том, какое участие принял в сражении в Арденской долине, ни о том, как он в одиночку перегнал «Эройен» из потайного грота на Арбалин, как подобрал команду и подготовил корабль к отплытию как раз перед появлением Валке и Охотника.
Однако и Араван, и Бэйр отлично знали, как важно было все, что делал Дэлавар с того дня, когда он появился в Арденской долине, чтобы приветствовать рождение Бэйра, до того дня в конце войны, когда он напомнил драконам, кто их истинный враг. Дэлавар в действительности был исключительной личностью, и теперь Бэйр размышлял, случайной ли была их встреча вблизи Гюнарского ущелья, или она была заранее спланирована Дэлаваром, а если так, то, значит, в словах волка–волшебника было что–то очень важное.
Три дня Серый, Сияющая, Луч, Искатель, Следопыт, Длинноногий и еще один, которого называли Ловкач, бежали вместе с Охотником на север. Валке летел в том же направлении. И каждую ночь они разговаривали, повествуя о своих делах.
На четвертый день Ловкач вместе с остальными дрэгами расстался с ними, и семь серебряных волков повернули в сторону Куадранского перевала, а Охотник и Валке продолжили свой путь на север. Расставание
