только твои лошади, но и ты сам слишком высокий, чтобы пройти через двери нашего дома, но, если ты не против проникнуть в дом ползком, за столом найдется место и для тебя.
На следующее утро — десятого апреля 5Э993 — Фэрил и Джандрел отправлялись в путь. Фэрил прощалась с семьей, глаза у всех были полны слез. Эльф привел коней. Поцеловав в последний раз родителей и брата, Фэрил подошла к лошади, и Джандрел посадил ее в седло. В это серое, сырое утро, дав лошадям шпоры, они пустились в путь по направлению к Арденской долине; эльф скакал впереди, а позади на запасной лошади следовала его спутница. И еще до того, как они скрылись из виду, Джандрел поднес к губам рог — и по всему Нортвудскому лесу разнеслась прощальная мелодия.
Они сменили лошадей сначала в Стоунхилле, а затем в Дикой земле, проехав за день более пятидесяти миль и побывав в семнадцати или восемнадцати поселениях; Джандрел пускал лошадей то скорой рысью, то шагом, для того чтобы лучше сохранить их силы. Они проехали почти шестьсот миль, потратив на дорогу всего одиннадцать дней.
Риата сияла, Урус весь лучился радостью. Пристальным взглядом Фэрил изучала стройную златоволосую эльфийку:
— Я слышала, вы ждете ребенка, но по тебе этого не заметно…
Риата рассмеялась, в ее светло–серых глазах мелькнули серебряные искорки.
— Ребенок должен родиться осенью… Может быть, в октябре.
Фэрил посчитала про себя. Третий или четвертый месяц.
— Как это может быть, Риата? Ведь эльфы не могут рожать детей на Митгаре. И уж тем более от человека.
— Это действительно чудо. Наверное, причина кроется ; в происхождении Уруса. Он ведь не совсем человек…
— Надо мной тяготеет проклятие, — пояснил Урус. — По крайней мере я так полагал до сих пор.
Фэрил перевела взгляд на Уруса:
— А теперь?
— А теперь я думаю, что это благословение, — улыбнулся Урус, обнимая Риату.
Посоветовавшись с Урусом и Риатой, алор Инарион, властитель северных областей Релля и правитель Арденской долины, послал своих гонцов в Дарда Эриниан, чтобы те, пока еще не поздно, привезли хоть какую–нибудь баэронскую повивальную бабку, поскольку сами эльфы практически не имели опыта в акушерском деле. Повитуха приехала и оказалась крепкого сложения особой ростом шесть футов и один или два дюйма. Она была добродушной и покладистой, звали ее Изель, и скоро между ней и Риатой возникла крепкая дружба.
В течение последующих нескольких недель и месяцев изумленные эльфы со всего Митгара стекались в долину, чтобы присутствовать при рождении ребенка.
А в мастерских Ардена ювелиры, гранильщики камней, резчики по кости и другие мастера начали готовить подарки ребенку, хотя никто еще не мог знать, какого пола будет новорожденный.
С ними работала и крошечная дамна, обучавшаяся искусству ковки тонких цепочек. Фэрил хотела преподнести ребенку подарок, сделанный ее собственными руками. Она изготовила кулон из горного хрусталя на платиновой цепочке, прозрачный камень был замечателен тем, что внутри него ясно просматривались очертания парящего сокола. Много лет назад Фэрил получила этот камень в дар от Инариона. В то время кристалл был абсолютно прозрачен и чист и птицы внутри него видно не было. Но после встречи с предсказателем Додоной, обитавшим в пустыне Кару, в камне появилось изображение сокола — как это могло случиться, объяснить не мог никто. И хотя Фэрил очень дорожила этим камнем, она считала, что передать его ребенку Риаты будет совершенно правильным поступком.
Почему она решила изготовить цепь именно из платины, а не из золота, или серебра, или даже сильверона,— этого Фэрил не могла объяснить, но чувствовала, что так надо. И вот в тот день, когда работа над кулоном была завершена, цепь заиграла, а камень засверкал под яркими лучами солнца, — вдруг в ее голове как будто эхом прозвучали слова прорицателя Додоны: «С тобой то, что подарит надежду миру…»
Фэрил даже перестала работать, чтобы перевести дыхание, и опустилась на стул, не сводя глаз с камня, зажатого в руке. «А может быть, Додона имел в виду именно то, что Риата должна родить ребенка, который и станет надеждой всего мира?»
Она также вспомнила однажды слышанные слова Аравана: «Часто предсказания неясны, расплывчаты. В этом их коварство. Они могут означать совсем не то, что ты думаешь».
Видения и фразы переполняли мысли Фэрил, как вода, разливающаяся через раскрытые створы плотины. Она сидела в лучах лунного света и неотрывно смотрела на прозрачный камень, зажатый в ее руке, и вдруг без всяких предварительных предупреждений и предостережений почувствовала себя летящей сквозь сверкающее пространство.
Внезапно она увидела эльфийку — Риату или кого–то другого, — позади нее — огромного мужчину на коне. На плече всадника сидел сокол, а в руках его что–то блестело и переливалось.
И тут Фэрил почувствовала — именно почувствовала, а не услышала, — как произносит на твилле слова, не принадлежащие ей:
Фэрил постоянно возвращалась к этим пророческим словам, к своему видению.
Вопреки судьбе…
Дитя…
Герой…
Невозможное…
Ребенок, родившийся вопреки судьбе и всякой возможности… Ребенок Риаты…
Сердце Фэрил учащенно забилось. Она поняла: ребенок Риаты совершит невозможное. Из Сферы в Сферу… Он станет Скитальцем по Мирам…
В середине дня девятого октября 5Э993 года Риата практически без всяких видимых усилий родила мальчика. Все время, пока шли роды, Фэрил находилась рядом с ней, а повитуха Изель вместе с двумя выбранными ею эльфийками оказывали роженице необходимую помощь.
Фэрил удостоилась чести отнести плачущего младенца к Урусу, который все время, пока шли роды, метался в соседней комнате, как зверь в клетке. Когда она протянула ему ребенка, Урус нежно взял его своими огромными руками и, отвернув край мягкого одеяльца, в которое был закутан младенец, долго смотрел на своего сына, на его крошечное личико, искаженное плачем. Повернувшись к Инариону, он сказал:
— Немного на эльфа похож, немного на человека, но ревет точь–в–точь как маленький медвежонок.
Они вдвоем переступили порог большого зала, заполненного собравшимися, и Урус, подняв сына над головой, протянул его молодой луне, а затем обратился к собравшимся:
— Сегодня свершилось чудо: у нас с Риатой родился сын. Крики ликования донеслись до небес.
Празднование продолжалось до глубокой ночи, вино, возгласы радости, взрывы смеха, искрометные танцы; все собравшиеся услаждали себя вкусной едой и напитками, барды пели и рассказывали истории…
