— Наверное! — согласился боцман. — Если бы не крестоносец.
— Да, — сказал Тимка. — И папа говорил, что крестоносец будто следит за «Штормовым», будто ждет этого рейса…
— Точно, Тимоша, точно! — Боцман слегка встряхнул его и Асю. — Он появлялся и уходил. А тут вылетел как из-под земли и сразу отрезал нам дорогу назад, к морю.
— Папе казалось… — продолжал Тимка, — что крестоносец, ну… словно дожидается какого-то сигнала со «Штормового»… Так ему казалось в последнее время.
Боцман заскрипел сомкнутыми зубами.
— То-то и оно, ребятки! — Он вздохнул. — То-то и оно… Я еще тогда удивился: почему он бьет нас так осторожно — лишь бы не выпустить. И потом, когда мы уходили с «БО» на шлюпках, он обстреливал нас, как салага после пьянки: снаряд по курсу, снаряд за кормой, снаряд где-то сбоку. Он, значит, не хотел нас топить, пацаны! И на берегу они волынили, когда прижали нас. Три раза предлагали сдаться. Им нужен был живой командир или те трое! Ближе к делу, Тимоша. Что произошло сегодня ночью, ты понял?
— Да, дядя Василь…
— Говори!
— Когда вам удалось бежать…
— Нет, кажется, ты уже ошибся! Если все так, значит: не когда нам удалось, а когда нам разрешили бежать! Ты понял? Раз-ре-ши-ли! — по слогам повторил боцман. — Им не удалось взять живыми тех трех ребят, сухопутных, и что-то такое осталось для них невыясненным. Поэтому они решили дать нам уйти в лес. Понятно?!
— Я так и хотел сказать, — подтвердил Тимка. — Перед тем как отвести вас в избушку, немцы командовали: подготовить операцию… Это Ася переводила, она понимает по-немецки.
— Вот именно, ребятки: подготовить, — горестно согласился боцман. — Им надо было, чтобы мы разыскали своих в лесу. А я проболтался ночью об этой бумаге! Думал, перед смертью говорю!
— Кто же он, дядя Василь?.. — тревожно спросила Ася.
— Вся беда как раз в том, что мы не знаем! Эта падаль ела с нами из одного котелка, а потом наводила на нас крестоносец. И когда с этим ничего не получилось, дрянь эта, опять же в нашей компании, решила пробраться к лесу. В последний момент я ляпнул про бумагу!
Оставалось еще много неясностей во всей этой странной истории. Но боцман вдруг застонал, руки его ослабли и соскользнули с плеч Аси и Тимки. Нужно было срочно достать воды или хотя бы вскрыть еще одну банку. Тимка включил фонарик, хотел передать его Асе. Боцман движением бровей остановил обоих.
— Это сейчас… Сейчас пройдет… — сказал он чуть слышно. Потом, отдохнув, коротко подытожил их путаную беседу: — Если все так, пацаны, как у нас получается: бумага твоего батьки, Тимофей, попала к фашистам. Но спрашивается: почему этот сукин сын, который трахнул меня по голове, почему он тут же не поднял шум? Не решился? Ждал указаний? Или ему все же надо попасть в лес? Где он сейчас? Где другие ребята?!
— А кто железку нашел, дядя Василь? — спросил Тимка.
— Не помню. Да это и неважно. Тот, кто действовал среди нас, не такой глупый, чтобы лезть на глаза: вот, мол, я… Теперь слушайте дальше! Я с вами разбирался в этом деле, чтобы вы знали все не хуже меня! — Боцман сморщился, трогая рукой голову. — А выяснилось — вы даже кое-что добавили. Ну, так вот вам приказ… Пока ночь, пока еще не поздно… Сможете пробраться к лесу?
— Да… — сказал Тимка. — Мы знаем эти места.
— Значит, двигайте! И — немедленно! — Боцман приподнялся на локтях. — Вы должны разыскать в лесу наших и передать им все, о чем говорили только что! Пока тот, кто-то, кого мы еще не знаем, не натворил еще каких-нибудь пакостей! Вы поняли меня?! — яростно спросил боцман, видя, что они ждут, не двигаясь.
Тимка невольно отстранился под его взглядом.
— Дядя Василь… А как же вы? — спросила Ася.
— Обо мне не думать! Приказываю не думать, понятно?! — Лицо дядьки Василя перекосилось от боли, и закончил он тихо: — Моя песенка, кажется, спета… Трогайте, пацаны… И живее… Оставь себе! — приказал он, видя, что Тимка хочет вернуть ему наган. — Уходите! Не поминайте меня лихом, ребятки… Прощайте… — Боцман обмяк, медленно закрывая глаза. Дыхание его стало чуть слышным. А губы нетерпеливо дрогнули: мол, вы еще здесь?! Чего вы медлите?!
ДОРОГА К СВОИМ
Решили миновать часового низом, по склону. Но Тимка остановился раньше, чем должен был оказаться над ними часовой. Ася подползла к нему и тоже остановилась. Оба помолчали, не глядя друг на друга. Потом Ася позвала:
— Тима…
— Что, Ася? — спросил Тимка, словно не догадываясь, о чем она.
— Ты иди, Тима… Ты быстрее меня… А я останусь около дяди Василя.
Тимка не знал, что ей ответить. Нашел в темноте и сжал ее руку. Она осторожно высвободила ее:
— Иди, Тимоша… Не обижайся: дядя Василь тебя тоже так звал… Иди, а я буду тебя ждать…
— Ася… — Не умел Тимка говорить слова благодарности. И хвалить не умел: как-то не научился еще за свою жизнь. Выдернул из-за пояса наган и вложил его в раскрытую Асину ладонь: — Возьми! С ним не так страшно.
— Тебе будет нужней!.. — запротестовала Ася.
— Возьми, возьми, — сказал Тимка. — Если меня поймают — может, лучше безо всего. А вам будет спокойней. Жди меня, Ася, ладно?
— Я буду ждать хоть сколько… — ответила Ася. — Пока придешь. — И она решительно повернула назад, к убежищу, чтобы Тимка не видел ее лица, потому что она обещала не плакать.
Тимка куснул губы. Куснул, не думая, чтобы вышло, как у отца. Это получилось само собой, когда он провожал глазами Асю.
Затянул потуже ремень и, уже не оглядываясь, пополз между кустами прочь от неприветливых Летучих скал, с которыми для него связывалось теперь слишком много утрат.
Откос тянулся почти на километр вдоль береговой полосы. Но, отдалясь от часового на каких-нибудь сто, сто пятьдесят метров, Тимка выбрался наверх, огляделся, вслушиваясь в мерное шуршание волн внизу. Где-то уже начал просыпаться ветер, а Тимка должен был сделать много трудных километров до утра.
Где пригибаясь, где ползком спустился в низину и зашагал вдоль моря, подальше от крестоносца, от Летучих скал, от холодных гротов на откосе. Решил на всякий случай не идти по следам бежавших краснофлотцев. Он не знал ни того, что произошло там во время тревоги, ни того, что задумали немцы в связи с операцией…
Шагал быстро. Но когда пришло и установилось второе дыхание, еще прибавил шагу.
Потом свернул вправо, оставив берег у себя за спиной.
Лес длинным языком выдавался к морю, и самое короткое расстояние к нему было по прямой от Летучих скал. Тимка решил преодолеть два-четыре липших километра, чтобы войти в лес как бы из деревни, что лежала дальше, влево от него, а не со стороны моря.
Эта деревня да еще широкое асфальтовое шоссе, что тянулось параллельно морю, по его расчетам, представляли главную опасность.
И Тимка не ошибся, удвоив осторожность на подходе к шоссе. Чуткий слух его уловил гудение автомобильного мотора. Тимка припал к земле и видел, как, скользнув желтым светом по траве вдоль шоссе, в сторону деревни проехал автомобиль.
Некоторое время Тимка выждал для верности и хотел подняться, но автомобиль появился опять и проехал в обратном направлении.
Сообразив, что это может оказаться какой-нибудь дорожный патруль, которому ничего не стоит