весело потрескивали дрова. А рядом, склонившись над ней, вдыхал волнующий тонкий ароматный запах ее волос, прижимаясь к ним губами… Нет, нет… Тут создание мысленного образа давало сбой. Этот человек без имени, который был последним ее любовником и отцом Фостины, оставался где-то в тени, не выходил на свет, был, по сути дела, пустотой… Испытывала ли она когда-нибудь сожаление? Нет, подумал Базил, только не эта женщина, которую он столь живо рисовал в своем воображении. Она, вероятно, просто улыбнулась и процитировала бы Марвела:
Могила — прекрасное для уединенья место,
Но там не заключить кого-нибудь в объятья…
Все эти представления, словно искра, скользнули по его сознанию, вероятно, со скоростью, превышающей скорость звука или даже света, — со скоростью самого времени. Человек в армейской шинели вдруг заговорил:
— Вчера вечером, сойдя с десятичасового поезда, мисс Крайль взяла мое такси. Дождь лил как из ведра, я оказался на вокзале случайно, надеясь прихватить какого-нибудь пассажира, так как летний сезон уже закончился. Я подвез ее к самому крыльцу, чтобы она не промокла. Я даже вынес ее чемоданы из машины и поставил их на крыльцо, но она все равно дала мне «на чай» всего десятицентовик. Я снова сел в машину и увидел, как она, стоя на крыльце, вставила ключ в замочную скважину. Я завел двигатель и оглянулся через плечо, чтобы убедиться, смогу ли я здесь развернуться, минуя кусты роз. И тогда я снова увидел ее. Она оставила входную дверь открытой и зажгла лампу в прихожей. Я видел, что чемоданы стояли в холле, а связка ключей свисала под ручкой двери и позванивала на ветру. В последний раз, когда я бросил на нее взгляд, она стояла рядом с лампой, которую только что включила. Над ее головой на стене я заметил часы, которые показывали одиннадцать часов пять минут. То же время показывали мои часы на щитке. Мне с трудом удалось аккуратно развернуться, я поехал по влажному песку и наконец выбрался на твердое покрытие. Когда я проезжал через перекресток, мне навстречу попался какой-то автомобиль, который проехал мимо по направлению к коттеджу мисс Крайль. В одиннадцать двадцать пять я вернулся в гараж. Вот все, что мне известно…
Базил посмотрел на Сиерса:
— Ну и что здесь непонятного?
— В том автомобиле, который проехал мимо, находилась мисс фон Гогенемс. Она помнит, что на перекрестке видела такси. Когда она приехала сюда, то увидела, что входная дверь открыта настежь, а связка ключей торчит в замочной скважине. Лампа горела в вестибюле, а на часах было одиннадцать двадцать. Чемоданы стояли рядом с этой аркой. Мисс Крайль была в комнате, она лежала на полу неподалеку от настенного выключателя. Она была мертва. Наш доктор докладывает, что на теле нет никаких следов насилия, просто ее больное сердце не выдержало и перестало биться в тот момент, когда мисс Крайль пыталась дотянуться до выключателя в этой комнате, спустя какую-то минуту после отъезда Ронсона.
— Я все равно не вижу, что же вас смущает? — повторил Базил, — Два показания — мисс фон Гогенемс и этого парня, насколько я вижу, совпадают до малейших деталей. Ничего не стоит восстановить остальное… Мисс Крайль сделала то, что на ее месте сделали бы сотни женщин, входя в неосвещенный, пустой дом ночью в полном одиночестве. Она все поспешно бросила, оставила ключи в замочной скважине, чемоданы в холле. Она торопилась зажечь свет в доме. К несчастью, она умерла здесь, в этой темной комнате, в полном одиночестве, так и не успев зажечь свет. Горел только один светильник в вестибюле.
— О'кей! А теперь давайте разберемся во всем более спокойно, — ответил невозмутимый Сиерс. — Она прошла в эту комнату прямо из холла. Она не останавливалась и ничего не предпринимала. Она не сняла ни пальто, ни шляпку, ничего, кроме одной перчатки. Она бросила свои веши в холле. Она даже не потрудилась закрыть входную дверь и забрать ключи. Сколько времени могло у нее уйти на все эти действия? Пройти от этого столика в холле до выключателя в этой комнате?
— Думаю, меньше минуты.
— Отлично. Значит, она умерла в тот момент, когда Ронсон вел свою машину по дороге к сосновому бору, когда коттедж еще находился в поле его зрения. Он утверждает, что по спидометру держал тридцать миль. Значит, ему понадобилось восемь минут, чтобы добраться до переезда. Значит, машина мисс фон Гогенемс проследовала мимо него в одиннадцать тринадцать. Таким образом, к этому времени мисс Крайль должна была умереть, не так ли?
— Либо умерла, либо умирала, — допустил Базил. — Вероятно, она упала в одиннадцать пять, после того как от дома отъехал Ронсон, так как даже не успела зажечь свет.
— Нет, нет, как раз у нее было достаточно времени, — поправил его Сиерс. — Она нажала на выключатель, но свет так и не загорелся, так как обе лампочки в потолке вышли из строя. Сколько времени могло потребоваться ей, чтобы нажать этот выключатель? Несколько секунд?
— Не больше. Ну и что из этого следует?
— А вот что, — Сиерс подался всем телом вперед, в глазах его мелькнул гнев. — Мисс фон Гогенемс утверждает, что когда она проезжала через сосновый бор после одиннадцати тринадцати, своей машиной чуть было не сбила какую-то женщину, которая в полном одиночестве шагала под дождем по обочине. В ней она признала свою приятельницу мисс Крайль, которая в это время находилась в этом доме и была либо уже мертва, либо в бессознательном состоянии по крайней мере за семь минут до этого. Как же могло случиться, что мисс Крайль оказалась на дороге в полумиле от дома, от которого она удалялись в этот момент? Вывод один — кто-то из двух свидетелей лжет. Кто же именно? Ронсон или мисс фон Гогенемс?
Кто-то тяжело вздохнул и за этим раздался звон стеклянных осколков, упавших на паркет. Миссис Лайтфут с удивлением рассматривала свою руку в перчатке.
— Я держала в руке пенсне, — неторопливо сказала она, — и, кажется, раздавила линзы.
Глава пятнадцатая
Нити, влажные от вина,
Легко ткались…
Машина Базила, легко преодолев подъем, углубилась в колдовской сосновый бор. Под воздействием теплого утреннего солнца повсюду в воздухе разливался живительный озоновый бальзам. Наверху, возле выбоины, он остановился.
— Это случилось здесь?
— Да, — ответила сидевшая рядом с ним Гизела и посмотрела вниз, на выбоину, которая после ночной бури была до краев наполнена жидкой грязью. Она начинала подсыхать, ее поверхность покрылась гладкой корочкой, на которой лучами расходились трещины. Чуть дальше этого леска дорога сворачивала влево и бежала дальше между двумя стенами тянущихся к небу сосен, выстроившихся чередой, словно шеренга солдат, замершая по команде «смирно!» Над верхушками деревьев кружились чайки, купаясь в солнечных лучах, и радостно кричали. До слуха доносились размеренные удары волн, — казалось, что лев, оставив свою игривость, сотрясал воздух мощным утробным рычанием.
— Любой адвокат защиты разгромит в пух и прах все свидетельства об опознании, составленные на мимолетном взгляде, да и то при свете автомобильных фар, — сказал Базил. — И Сиерсу это хорошо известно.
— Это была Фостина, — Гизела отбросила пряди волос с висков, обнажив голубые вены, и прижала их подушечками пальцев, словно хотела унять пульсирующую головную боль. — Я четко видела ее лицо, глаза,
