как вот сейчас вижу твои.
— Но ты ведь видела ее какое-то краткое мгновение! — напомнил ей Базил.
— Я почувствовала удар от соприкосновения с ней машины, а затем, когда я вышла, то ни рядом, ни вокруг никого не было.
Гизела уронила руки на колени, закрыла глаза и прислонилась затылком к изголовью сиденья. Ветер беспечно поигрывал ее волосами.
— Фостина умерла… от сердечного приступа, — продолжала она. — Перед твоим приездом лейтенант Сиерс заметил, что, к сожалению, коллапс произошел в такое время, когда вокруг никого не было и никто не мог оказать ей помощь. Ее, вероятно, можно было спасти, если бы вовремя вызвали доктора… А не считаешь ли ты, что существует какая-то иная причина ее смерти, которая заставила се умереть именно здесь и именно при таких обстоятельствах. Даже люди с очень больным сердцем не падают замертво просто так, без всякой причины, не так ли? По крайней мере пока на них не обрушится какое-то дополнительное напряжение или не выпадет какая-то дополнительная нагрузка на сердце.
— Она сама внесла чемоданы в холл, — напомнил Базил.
— Но это не такой большой груз.
— Она устала после поездки и всех терзаний, выпавших на ее долю за последние годы.
— Сомневаюсь! — Гизела широко открыла глаза и, не поднимая головы, устремила взгляд в бездонную голубизну над верхушками деревьев. — Разве современная медицина не утверждает, что физическая смерть — это длительный процесс, а не внезапный акт, как это обычно выглядит в глазах закона?
— По закону смерть наступает тогда, когда останавливается сердце и прекращается дыхание, — ответил Базил. — Но выражение «Rigor neortis» переводится как «борьба мускулов со смертью», которая ведет к окоченению трупа. Эта стадия процесса умирания происходит уже после остановки сердца и дыхания. Во время войны русские физиологи сообщали о своих опытах по оживлению солдат час спустя после наступления официально зафиксированной смерти с помощью реанимации сердечной мышцы.
— Ну вот! Видишь, зафиксированная законом смерть — это чистой воды фикция! Детально разработанный ритуал захоронения заставил цивилизованных людей позабыть о том факте, что умирание — это длительный, медленный процесс, проходящий в естественном состоянии человека. Может, то, что мы называем «умиранием», относится, по существу, к процессу разложения, и до исчезновения тела нельзя считать человека на самом деле мертвым. Адвокаты и судебные медики утверждают, что «момент смерти» наступает в определенный отрезок времени, но на самом деле это — отнюдь не мимолетное дело… Это постепенное разложение той организующей силы, которая обеспечивает телу заданный ритм роста и температуры, которая поддерживает его функционирование как человека, отдельной личности. Последний вздох, — это еще не конец жизни, а лишь начало умирания, то есть того процесса, который отнюдь не заканчивается прежде того как истлеет тело.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Фостина умирала медленной смертью? Настолько медленной, что смогла пройти по дороге какое-то расстояние, затем вернуться домой, где наконец с ней случился удар?
— Нет, я имею в виду другое, — Гизела вытянула ногу, обутую в элегантную туфельку из коричневой кожи аллигатора, запачканную грязью. — Подумай только, ведь на ее обуви не было следов грязи. Туфли ее были сухими и чистыми. Не было ни одного мокрого пятнышка ни на одежде, ни на чулках.
— Ну и что?
— Если настоящая смерть — это продолжительный и медленный процесс, если учесть, что возможно появление какого-то нематериального человека, то мог ли такой феномен пережить официально зафиксированную смерть материального тела в течение нескольких секунд? Тем более, если такая смерть оказалась насильственной, а не реальной, истинной смертью?
Базил улыбнулся.
— Ну вот, что и требовалось доказать. Начинаем толковать о происхождении привидений.
— Что ты имеешь в виду?
— С исторической точки зрения идея двойника живого человека, судя по всему, возникла прежде представления о двойнике мертвеца. Большинство астрологов считает, что идея двойника первоначально появилась благодаря тем изображениям самих себя, которые мы видели в сновидениях. Как только примитивные греки и египтяне поверили в свои «ка» и «eidolon», то они сделали и следующий шаг — они захотели узнать, умирает ли такое нематериальное изображение одновременно со смертью самого тела? Или же оно может продолжать жить самостоятельно. Отсюда возник тот страх перед привидениями, который и заставлял древних римлян говорить о мертвецах либо только хорошее, либо просто молчать. Постепенно под напором времени и потока новых идей подобные представления трансформировались в надежду на бессмертие.
— Очень хотелось бы установить точное время остановки сердца Фостины.
— Зачем?
— Я хочу выяснить, случилось ли это в тот момент, когда я почувствовала, как задрожал автомобиль после удара и отключились фары.
Базил повернулся к ней, не скрывая своего удивления.
— Уж не хочешь ли ты сказать…
— Меня не покидает одна мысль. Не умерла ли настоящая Фостина в результате шока, полученного в тот самый момент, когда моя машина столкнулась с ее блуждающим образом? Не был ли этот удар нанесен по бесплотной тени, и в результате погубил материальную субстанцию?
Базил отрицательно покачал головой.
— Мы ведем с тобой беседу, странную для двух нормально мыслящих, взрослых и хорошо образованных людей в двадцатом столетии. Это всего лишь отзвук мифов, собранных в «Золотом горшке». Старинные тотемистические сказания, например, о девушке, которая умирает, если срубают иву, или о мужчине, который появляется без правой руки, после того как какой-то охотник отсек топором лапу волку. Примитивные люди верили, что двойник может вселяться в животное или растение, или даже в камень, и что человеку предстоит испытать немало страданий, или даже вообще умереть, если насильно разрушить временное обиталище его двойника.
Гизела повернулась к нему и улыбнулась, вероятно, осознав всю шаткость своей фантазии.
— Но я же видела женскую фигуру на дороге. А ты нет. Поэтому я никогда не смогу заставить тебя поверить, насколько все было реально. Но ты-то можешь привести свои объяснения?
— Пока нет. Но мне хотелось бы еще выяснить некоторые обстоятельства.
— Например?
— Почему вообще Фостина явилась сюда, в этот коттедж, в это время? Ведь я настоятельно советовал ее оставаться в Нью-Йорке еще несколько дней. Мне казалось, что она вняла моему совету.
— Разговаривая со мной по телефону, она упомянула о встрече с кем-то в этот уик-энд. Она даже хотела познакомить меня с этим человеком. Но я не знала, смогу ли приехать.
— Итак, она отправилась одна сюда, — добавил Базил, — а смерть уже поджидала ее здесь…
— А смерть уже поджидала ее здесь… — медленно повторила его слова Гизела. — Но в чьем облике? Как все это могло произойти?
— Не знаю, — он посмотрел на ее тонкое лицо, темные глаза с тяжелыми ресницами. — Я отвезу тебя в деревенскую гостиницу и дам тебе снотворное. Позвоню ближе к обеду…
Местный ресторан находился в привлекательном, выкрашенном белой краской рубленом доме, стоявшем на небольшом пригорке в саду с высокими тенистыми деревьями. Из застекленного крыльца в сумерках прорывался яркий веселый свет, а там, за стеклом, стояли столы с блестящими приборами и белоснежными салфетками.
Гизела сделала глубокий вдох, глотнув свежего сельского воздуха, и сказала:
— Трудно поверить, что это — тот же мир, который предстал передо мной вчера, — непрерывный дождь, грязь, слякоть, темнота, тело Фостины, неподвижно лежащее на полу. Ужасная картина.
Базил внимательно изучал карту вин. «Я закажу белого бургундского. Это отличное вино, если только оно здесь не прокисло. Нужно проглотить несколько стаканов и забыть всю эту кошмарную ночь».
— А куда девалась миссис Лайтфут, покуда я спала?
— Вернулась в Бреретон. Сиерс дал ей обещание, что сделает все возможное, чтобы избежать
