С легким звоном упал на пол металлический прут. Можно было не нагибаться. Фюмроль почему-то так и подумал, что это будет отмычка, на скорую руку выточенная в кустарной мастерской.
— Быстро спроворили! — попытался он шуткой разрядите напряжение.
Но Мынь ответила таким яростным, таким ненавидящим взглядом, что ему стало не по себе.
Юноша у стола наконец выпрямился и выпустил из онемевших рук фотоаппарат. Фюмроль, от которого не ускользнуло это движение, с облегчением отвел глаза.
— Позвольте полюбопытствовать?
Опустив пистолет, он подошел к столу. В ярком прямоугольнике, который бросала защищенная отражателем перекалка, лежала раскрытая папка с текстом заключенного в Токио секретного соглашения. Рядом аккуратной стопкой были сложены инструкции министерства иностранных дел, меморандумы контрольной комиссии и тот маленький листочек, который он получил от Колет.
— Фирма «Цейсс», — заметил Фюмроль, взглянув на аппарат. — Но, надеюсь, вы не на гестапо работаете?
И вновь шутка повисла в воздухе. Вьетнамцы, казалось, не замечали Фюмроля, а он мучился от сознания непоправимой ошибки и лихорадочно искал выхода из опасного тупика. С запозданием он понял, что создавшаяся ситуация грозит гибелью не только этим молодым безумцам, но и ему самому. Передать их полиции он не мог. Отпустить на все четыре стороны — тоже. Они либо выдадут его, когда вновь попадутся, либо, того хуже, надумают прибегнуть к шантажу.
— Поймите меня правильно, молодые люди. — Он решил зайти с другой стороны. — Мне нет дела до ваших тайн. Но прежде чем решить, как с вами поступить, я хочу знать, кого вы представляете. Чью сторону?
— Вьетнам, — разжал губы юноша.
— Вот как? Превосходно! — Фюмроль демонстративно раскрыл аппарат и, вытащив кассету, засветил пленку. — Можете забрать, — сделал он первый примирительный жест. — И это тоже, — выключил настольную лампу, выдернул из розетки вилку перекалки. — За какой же Вьетнам вы сражаетесь? За красный или за национальный?
Они молчали.
— Я слишком уважаю себя, чтобы прибегнуть к угрозам, — вздохнул Фюмроль, соображая, куда сунуть мешавший ему пистолет. — И слишком хорошо знаю Дальний Восток. — Не найдя ничего лучшего, спрятал оружие за пазуху. — Но вы мне не оставляете другого выхода… Мынь, сделайте милость, положите все это на место. — Он взглядом указал ей на документы. — А вы, молодой человек, спрячьте орудия преступления.
Поколебавшись, юноша уложил принадлежности, для съемки в плетеную сумку, затем вопросительно взглянул на Мынь, но она лишь вызывающе улыбнулась в ответ и, сложив руки, прислонилась к стене.
— Позвольте, это сделаю я. — Юноша обернулся к Фюмролю.
— Ничего не имею против. — Фюмроль отодвинулся, чтобы не мешать вьетнамцу. — Благодарю, — кивнул он, когда все было уложено, и запер сейф. — А теперь ответьте на мой вопрос, и даю слово офицера, что сразу же отпущу вас.
Они молчали.
— Хорошо, будь по-вашему, — выдержав долгую паузу, пожал плечами Фюмроль и распахнул дверь. — Тхуан! — крикнул он в темноту. — Немедленно поднимитесь ко мне!
Когда вбежал перепуганный, казавшийся заспанным повар, Фюмроль вынул из сейфа банкноту в сто пиастров.
— Заплатите мадемуазель Мынь за месяц вперед, Тхуан, — распорядился он безучастным тоном и вышел. — Проводите молодых людей без лишнего шума, — бросил уже в коридоре. — Час поздний.
Наутро оба сделали вид, что ничего не произошло. Лишь за кофе Фюмроль позволил себе саркастически заметить:
— Возможно, я и буду принимать у себя в доме дам, любезный Тхуан. Вам же, если это необходимо, советую взять в помощники представителя мужского пола.
Дерево вынг, дарующее человеку плод, исцеляющий восемь болезней, цветет по весне. Но выдаются отдельные годы, когда лиловые венчики с алой густой бахромой появляются среди темной свисающей до самой земли листвы поздней осенью.
Так случилось и в осень Металлического Дракона, когда в траве по берегам зеленых озер печально угасали фиолетовые огоньки. По древнему обычаю праздничный стол окаймляют цветами — белыми с желтой серединкой дай, лиловыми лепестками миртов и дерева вынг. Только не было радости на вьетнамской земле в тот год. Зеленые, тиной обросшие черепахи, всплывавшие у нефритовой башни, чуждались людей.
Вслед за войсками, которые прочно обосновались в Тонкине, из Японии хлынул поток цивильного люда. Приезжали предприниматели и банкиры, бродячие актеры и гейши, специалисты по индо-тибетской медицине и глотатели огня.
Открылось множество японских ресторанчиков с вывесками на занавесках. В европейской части Ханоя обосновались филиалы могущественных компаний «Мицуи» и «Мицуи буссан кайся». Японскому капиталу удалось завоевать прочные позиции в горнодобывающей промышленности. Японским промышленникам сопутствовал успех. Возможно, потому, что они охотно вкладывали капитал в области, которые французские компании считали невыгодными. Там же, где у Франции были крепкие позиции, оккупанты действовали силой. На оловянных и вольфрамовых рудниках, принадлежащих французским фирмам, они просто-напросто разместили солдат.
Само собой разумеется, что подданные императора, столь отважно принявшиеся осваивать далекие земли, не могли остаться без защиты.
В Ханое, недалеко от филиала «Иокогама спеша бэнк», разместились отделения токко кэйсацу из кэмпэйтай.
Шеф кэмпэйтай Уэда прилетел прямо из Токио. Его «дарай» приземлился на ханойском аэродроме, над которым теперь развевался белый с красным кругом в центре японский флаг. Господин Жаламбе счел своим долгом лично встретить японского коллегу, с которым в течение последних месяцев поддерживал весьма тесные отношения. Он даже прослезился, когда увидел сбегающего по трапу полного улыбающегося господина в роговых очках.
— Добро пожаловать в наши владения! — торжественно приветствовал он гостя.
— Осеня холосо, господина Втолое бюло, — ответил на ломаном французском языке Уэда, блеснув золотыми коронками. — Будем лаботать.
— Моя машина к вашим услугам, — почтительно пожимая пухлую короткопалую руку, предложил Жаламбе. — Разрешите отвезти вас в город?
— Спасибо. Не полагается. — Не переставая улыбаться, Уэда мягко отстранил Жаламбе и поспешил навстречу японскому генералу из контрольной комиссии. — Увидимся потом, — небрежно уронил он на ходу.
Жаламбе не оставалось ничего другого, как присоединиться к свите и последовать за шефом кэмпэйтай.
— Какие новости, господин генерал? — спросил Уэда, сжавшись на раскаленном сиденье.
— Вы разве не получили нашего последнего донесения? — Генерал ткнул шофера в спину золотой чашечкой длинной японской трубки.
— Никак нет. Мне пришлось задержаться на Формозе. Арита недавно возвратился из ваших краев и рассказывает много интересного. А что случилось?
— В Бакшоне вспыхнул мятеж. Положение очень серьезное. Железнодорожное движение парализовано диверсиями, на шоссе то и дело взрываются самодельные мины.
— Неужели армия не может навести порядок?
— Это не так просто, — генерал снял мутное от пота пенсне и попытался протереть стекла кусочком замши, — когда имеешь дело с невидимым врагом. Саботажники находят приют в каких-то жутких деревнях, которые даже не нанесены на карту, прячутся в лесах. И вообще наши доблестные солдаты оказались неподготовленными к туземным сюрпризам. Жаль, я раньше не знал, что вы будете у Ариты. Вместо того
