— Я не мог вернуться к народу моей матери. Я ждал тебя.
Аманда нахмурилась. Все это не имело ни малейшего смысла. Его родители, вероятно, были какими-то старыми хиппи.
— Где же народ твоей матери? И как ты мог знать, что я пойду этой дорогой? Даже я сама не знала этого заранее.
— Я — Нокосе, индеец. Сын Маленькой Птицы, дочери мускоги. Они велики числом и живут на берегах Чаттахучи. Большой реки, у которой много притоков. Мой народ живет рядом с ними.
Аманда заслонилась шкурой, как бы защищая себя. Этот мужчина был прекрасен. И силен. И, если она правильно поняла, он был самым настоящим сумасшедшим. Кем он себя воображает — диким индейцем? Если бы это все не было столь печально, она бы рассмеялась. Она отвела взгляд, не в силах смириться с тем фактом, что мужчина, который спас ее от Дэвида, был таким же сумасшедшим, как ее муж.
— Не отворачивайся.
Его голос проник ей в самую душу. Невозможно было оставить безответной его мольбу.
— Ты должен понять, — мягко сказала Аманда. — Я так тебе благодарна, что ты спас меня вчера ночью. Но ты никак не мог знать, что я приду.
Она предпочла забыть, что, когда в первый раз проснулась и увидела его, то решила, что он был мужчиной из ее снов. Теперь, когда она совсем проснулась, она знала, что это невозможно.
— Я знал, что ты придешь, потому что звал тебя. Я приходил к тебе из света.
— О Боже! — Аманда вскочила, в панике схватившись за шкуру. — Ты не можешь об этом знать! Как ты… — И вдруг ее осенила догадка. — Я знаю. Я, наверное, говорила об этом во сне. Ведь так?
Ее губы дрожали, пока она ожидала ответа. И тут он указал на стену позади нее.
Аманда повернулась и уставилась на Дримкетчер, висящий над кроватью.
— Это мой… как ты… Но это не…
— Мне было видение. Ты звала меня издалека, моя Аманда. Я никак не мог прийти к тебе и сделал так, что ты пришла ко мне.
Аманда поднялась и потрогала вещь, о которой он говорил.
Это был ее Дримкетчер. И все же не он. Этот был новый. Видно, что даже древесина зеленая, а кожа мягкая и гибкая. Перо, свисающее с плетения, прекрасно. С бело-коричневым отливом, оно порхало на своей привязи, как птица, которой когда-то принадлежало. Коготь тоже был на месте, так же как и медальон из бусин. Не было никакой разницы между этим Дримкетчером и ее, пронесенным через два столетия магией любви.
— Не понимаю, — тихо произнесла Аманда. — Я оставила его там, в пещере. Он был в сумке. Ты мне сказал, что он не нужен.
Нокосе вздохнул. Как трудно! Но все же она должна понять. Если она не поймет, все будет впустую.
— В этом времени он мой. В твоем времени он принадлежит тебе. Лишь время разделяет владельцев.
Она снова задрожала. Его время? Ее время?
— Я не знаю, к чему ты клонишь, — сказала она и прошлась по хижине в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть. — А где, черт побери, мои вещи?
Нокосе улыбнулся. Она была поистине прекрасна, когда сердилась.
— Не смейся, черт побери! — рассердилась Аманда. — Дай мне мою одежду.
Он пересек хижину и нагнулся над сундуком в углу. Через минуту он держал в руках мягкую накидку из оленьей кожи.
— Твоя одежда была порвана и запачкана кровью. Это принадлежало моей матери. Она была бы рада, если бы ты ее надела. — Он старался не обращать внимания на маленькую коричневую родинку на правой груди Аманды и сосредоточиться на ее больших зеленых глазах.
Аманда пребывала в полном замешательстве. Оленья кожа была такой белой и на ощупь как нежнейшая замша.
— Ей не понравится, что ты раздаешь ее одежду, — сказала Аманда, возвращая накидку. — Лучше дай мне мои вещи, пожалуйста!
— Она ей больше не нужна, — возразил Нокосе. — Ей нельзя было показываться вне дома в своем наряде. И британцы, и французы тут же заподозрили бы, что она шпионка.
Аманда взяла накидку, но все еще не решалась надеть ее на себя. Что-то говорило ей, что это будет первым шагом в королевство невероятного.
— Она ей не нужна. Ее больше нет на земле.
Глаза Аманды наполнились слезами. Она знала, что значит потерять родителей.
— Извини, — мягко сказала она. — Я понимаю твое горе. Мои родители тоже умерли.
— Я не горюю, только сожалею, что никогда не знал ее. Большой Нокосе убил ее. Его колдовство было сильное, но колдовство отца сильнее. Мы остались в живых.
Наконец-то Аманда решилась натянуть оленью накидку. Одеяние спускалось чуть ниже колен, и его мягкая пушистая кайма щекотала икры. Аманда ощущала себя в ней хорошо, даже уютно.
— Кто такой Но-ко-се? — Она с запинкой произнесла! незнакомое слово, думая, что это имя человека, который убил мать ее нового знакомого.
Он указал на постель.
— Ты спала на его шкуре. Его коготь висит на Дримкетчере. Его дух сейчас в тебе и во мне. Я ношу его имя и его силу. Это великое колдовство.
Аманда оглядела шкуру, на которой лежала, и смутно уловила очертания медведя, с которого она была содрана, хотя головы и когтей недоставало.
— Медведь? Но-ко-се — это медведь? Ты говоришь, что медведь убил твою мать?
Нокосе кивнул.
— А ты остался в живых? Как? — Она оглядела его тело в поисках шрамов.
Нокосе пожал плечами.
— Я остался в живых, потому что моя судьба — быть здесь с тобой. Так я думаю.
Аманду охватил трепет. Дримкетчер посмеивался над ней с противоположного конца хижины. Мужчина, стоявший между ней и дверью, напомнил ей о Дэвиде и о том, как муж добивался ее повиновения.
Она метнулась в панике наружу, боясь, что он схватит ее, и когда вырвалась к теплу полуденного солнца, то стыла в нерешительности, ибо вынуждена была подождать пока ее глаза привыкнут к яркому свету.
Она стояла на опушке возле хижины, как испуганный ребенок. Ее тело затерялось где-то под просторным одеянием, так же как ее душа затерялась в мире, в который она была заброшена. Не в силах определить, какая из троп ведет подальше от Дэвида, она беспомощно повернула обратно и с удивлением увидела, что великан не сделал ни одного движения, чтобы погнаться за ней или остановить.
Его силуэт вырисовывался на фоне двери, он стоял неподвижно с бесстрастным выражением лица. Но все же Аманда чувствовала, что внутри его бушует буря.
Он поймал ее взгляд и произнес ее имя один раз. Тихо. С расстояния в несколько ярдов. Она закрыла глаза и прислушалась. Когда он снова позвал ее, она поняла, кто он на самом деле. Это противоречило здравому смыслу, но его голос, прикосновения, очертания были теми же. Этот человек, который называл себя медведем, был человеком из ее снов.
На глаза навернулись слезы. Вдруг Аманда почувствовала его дыхание у себя на лбу.
— Доверься мне. Ты последовала за мной один раз. Последуй и сейчас.
— Но-ко-се?
Он улыбнулся и дотронулся до ее щеки.
— Если ты не можешь выговорить мое имя, у меня есть другое.
Она ждала.
— Я Нокосе, но отец называл меня Сет.
— Сет? — повторила она.
Он протянул руку и стал ждать, пока она возьмет ее.
