Мы крепко обнялись.
– Эй, Мак, посмотри-ка на эту лесбийскую сцену, – крикнул Дэйв, неуклюже развалившийся на полу. – О чем это вы там говорите?
Фай повернулась к ним, положив руку на сердце.
– Уф, – саркастически объявила она, – я созрела. Я бросаю плохое место и отправляюсь в хорошее.
Дэйв поджал губы и притворился, будто поражен, хотя я знаю: он понимает, что Фай имеет в виду.
– Великолепно, но не хочешь ли сначала отправиться к тому месту, которое называется «холодильник», и принести человеку пива?
– Вот наглец, – выдохнула Фай, прежде чем доставить упаковку из четырех банок прямо в вытянутые руки Дэйва.
– А с этим-то что случилось? – поинтересовался Мак, поднимая с пола подлокотник дивана.
Я пристроилась рядом с ним на диване, с голодным видом впившись зубами в аппетитную шоколадку.
– Просто на нем посидела Фай, – ответила я с набитым ртом, – толстая корова.
– Да, ей просто необходимо сбросить вес, – подмигнул Дэйв, похлопывая загорелое бедро Фай.
Она ущипнула его, поддразнивая, и они начали шутливую борьбу. Мак повернулся ко мне и поднял брови, самодовольная ухмылка играла на его губах.
– Думаю, мы им мешаем, – шепнул он, указав взглядом на Фай и Дэйва, откровенно стаскивавших одежду друг с друга, хотя и оставляя некоторую драпировку. – Кажется, у меня появилась идея.
– Это ведь не очередной выход под дождь, не так ли? Иначе в этот раз я действительно умру.
– Мы не можем позволить тебе умереть, – заявил он, подавая мне знак последовать его примеру и собрать воскресные газеты с пола. Он повернулся ко мне, выудив ролик скотча из-под кухонной раковины, и добавил: – Мне будет так тебя недоставать.
Мои ноги странно ослабли и подкашивались, когда я вышла следом за Маком из комнаты – Фай и Дэйв вообще этого не заметили – и начала взбираться по лестнице следом за ним.
Куда мы идем? Зачем газета и скотч? И почему он шагает впереди меня? Я не могу не смотреть на его зад в джинсах!
На верхней площадке Мак обернулся ко мне:
– Где твоя спальня?
«Что, простите?»
– М-м-м… вон та, – промычала я, указывая на дверь и окончательно сраженная его прямотой.
Не то чтобы я была слишком удивлена. Я имею в виду, Мак Хеггарти не тот человек, кто будет ходить вокруг да около.
Я ввалилась в комнату за ним.
Не могу сказать, будто была очень разочарована, когда Мак положил руку мне на плечо, усадил на одну из кроватей, забрал у меня из рук газеты, а затем посмотрел на окно, которое я разбила вечером. Нет, я не говорю, что была разочарована. В конце концов, окно необходимо заделать, если мы с Фай собираемся спать сегодня ночью, не так ли? Хотя, судя по хихиканью и воплям, доносившимся снизу, речи о сне не было. Нет, со стороны Мака чрезвычайно мило помнить о таких вещах, быть таким благородным и поступать по-мужски… О черт, конечно, я разочаровалась. Совершенно жалкая, с бунтующими гормонами. Этот привлекательный, мускулистый, сильный и нежный серфингист в моей спальне, мы одни, одиноки и больше ценим друг друга после сегодняшней ночи. Почему он не хочет поцеловать меня так же сильно, как мне хотелось поцеловать его? Почему он не хочет лечь со мной на эту кровать и исследовать те мои части, которые ему вряд ли довелось бы увидеть в других обстоятельствах? Почему он так занят заклеиванием этого окна, вместо того чтобы прыгнуть на меня и доставить нам обоим удовольствие?
– А? Извини, Мак, ты что-то сказал? Я не расслышала.
«Очень близко к тебе, но все равно далеко».
– Я спросил, ты в порядке, Милли? Ты выглядишь немного разгоряченной.
«Разгоряченной? Я? Боже мой, нет, своей холодностью я могу сравниться с йогом».
Мои гормоны бунтуют и требуют принять срочные меры.
– Нет, я в порядке, – фыркнула я, – просто немного…
«Немного что? Жарко? Говорить или нет? Влю… Я имею в виду, в вожделении?»
Мак закончил заклеивать толстым слоем газет маленькую дыру в окне и, как я сейчас понимаю, довольно мелкие трещины. Он повернулся ко мне, подошел ближе и положил теплую ладонь мне на лоб. Не в состоянии контролировать свои реакции, я задрожала от его прикосновения.
– Эх, я не должен был позволять тебе входить в воду, – сказал он, заглядывая мне в глаза. Мне кажется, будто он внимательно посмотрел мне прямо в душу.
«Пожалуйста, Боже, не дай ему прочесть мои мысли».
– Там было жутко холодно, и я не удивлюсь, если ты проснешься совсем простуженной. Я должен был заставить тебя остаться в машине.
Я опустила глаза под его взглядом, чувствуя, что мои щеки становятся пунцовыми от замешательства и страстного желания.
