— Нет, Эрн. Приехали и уехали. Кэролайн тоже.
— Ничего себе. То-то вижу, что ты несколько взъерошен. Полагаю, что не помешает выпить. — Продолжая говорить, налил в стакан виски и добавил льда. — Что на этот раз? Доплата за вредность проживания в Белгравии[42]? Что бы ни говорили об этой молодой особе, она никогда не страдала отсутствием идей.
Саймон плюхнулся на стул. Эрнест передал ему стакан и наклонился расстегнуть пиджак.
— Если будем сидеть застегнутыми на все пуговицы, то станем похожи на гармошку.
— Да, Эрн. Твое здоровье.
— Ах, чуть не забыл. Звонили из-за кордона. Одна особа из Франции утверждает, что у нее хорошие новости. — Эрнест хитро посмотрел на Саймона. — Мне она не пожелала сказать, посему я полагаю, что дело сугубо личное. — И вопросительным знаком навис над Саймоном.
Впервые за день Саймон рассмеялся. Должно быть, Николь.
— Думаю, это насчет выхлопной трубы.
— С трудом, но верю, дорогой. Называй это, как хочешь. Во всяком случае, вот ее номер.
Эрнест удалился на кухню и, многозначительно хмыкнув, закрыл за собой дверь.
Саймон раскурил сигару. Вспомнил проведенные в Провансе дни — море света, тепла, вспомнил идеально загоревшую ложбинку на груди и направился к телефону.
— Oui?
— Николь, это Саймон. Как дела?
— Спасибо, хорошо. Твоя машина в порядке. Наконец-то этот изверг ее отремонтировал. Будем надеяться, что не украл радиоприемник.
В трубке раздался знакомый хрипловатый смех, и Саймону захотелось ее увидеть.
— Я бы с удовольствием приехал за ней, но боюсь, что это невозможно. Слишком много дел в конторе. Придется кого-нибудь послать.
— Своего джентльмена из джентльменов?
— Кого?
— Того, что говорил со мной по телефону. Похоже, страшно воспитанный.
— А, Эрнест. Верно, пошлю его. Он тебе понравится.
Минутное молчание. Слышно, как чиркнула спичка.
Николь закуривала.
— У меня предложение лучше, — сказала она. — В Лондоне у меня старая подруга. Давно приглашает. Почему бы мне не пригнать твою машину? Было бы здорово, а?
— Было бы замечательно, но я…
— Не доверяешь мне свою шикарную машину?
— Тебе я доверил бы даже любимый велосипед моей тетушки.
Она снова засмеялась.
— Значит, договорились?
— Договорились.
Саймон, насвистывая, прошел на кухню. Эрнест, чистивший мидии, оторвался от таза и отхлебнул немного белого вина.
— Не улавливаю ли я определенное улучшение в нашем настроении? Должен сказать, что для механика гаража у нее слишком культурная речь.
— Она делает мне одолжение, предлагает пригнать «порше». Очень мило с ее стороны.
Эрнест бросил на Саймона взгляд, полный скептицизма.
— Как редко в этом жестоком мире встречаются добрые феи.
— Тебе, Эрн, лучше знать.
— Знаю, дорогой, знаю.
Надев пальто из-за вечерней прохлады, Николь через пустынный центр деревни (только пес терпеливо сидел у лавки мясника) прошла к старому зданию жандармерии. Судя по голосу, Саймон был рад ее звонку. Жаль, что не может приехать. В ее мозгу вызревала мысль, но все зависело от того, насколько он был искренен, когда говорил, что устал от рекламного бизнеса. Этих англичан никогда не поймешь — то ли жалуются, то ли шутят.
Постояв в дверном проеме, она ощупью направилась по бетонному полу к одному из отверстий в задней стене. Поднявшаяся над Любероном луна заливала молочным светом террасу внизу и разбросанные вокруг чернеющей впадины недостроенного бассейна груды белых камней. Николь попыталась представить, как это могло бы быть: чудесный пейзаж, залитая светом площадка, музыка и смех, а не завывание ветра и хлопанье о стену закрывавшей мешки с цементом пластиковой пленки.
Прежде чем ехать в Лондон, она решила собрать кое-какие данные, может быть, повидать нотариуса. Бизнесменам всегда нужны цифры и подробности. Мысль была действительно интересная, если ему и вправду все надоело. Или тогда за обедом он просто хотел, чтобы его немножко пожалели? Временами им, англичанам, с их странным чувством юмора и доводящей до бешенства невозмутимостью бывает трудно верить. Она несколько удивилась, что ей так хочется увидеть его.
Николь вздрогнула — что-то коснулось ее ног. Поглядев под ноги, она увидела, что около нее вьется тощий деревенский кот с задранным хвостом и разинутой в беззвучном приветствии пастью.
— А ты как думаешь? Есть в этом что-нибудь, чему он будет рад?
Глава 6
Генералу повезло — он нашел сарай. В пустынной местности к северу от Жука, достаточно просторный, чтобы спрятать все, что надо, укрытый от дороги неровным рядом высоких кипарисов. Хозяин много лет назад плюнул на сельское хозяйство и переехал в Апт. Он с радостью согласился на пятьсот франков в месяц, с легкостью поверив, что сарай нужен для хранения пары тракторов. Генералу лишь оставалось купить новый замок к крепкой деревянной двери.
В полумраке сарая гулко отдавались звуки кашля — ребята, разглядывая прислоненные к стене велосипеды, закурили первые за утро сигареты. Клод, в тесном поношенном тренировочном костюме, ворча, неловко поднял за раму одну из машин.
— Хочешь сказать, тяжелый, — буркнул Генерал. — Да это самые легкие велосипеды во всем Провансе, машины для профессионалов — десять скоростей, гоночные шины, баллоны для воды, фасонные седла — все, что душе угодно.
— А где зажигалка? — снова проворчал Клод.
Фернан перекинул ногу через раму и опробовал седло. Поморщился, разгоняя дым.
— Уф. Сидишь, как на ноже.
Попробовав седла, остальные тоже перестали смеяться.
— Неужели профи весь «Тур де Франс» высиживают на этих бритвенных лезвиях?
Генерал старался быть с ними терпеливым.
— Вот что. Я достал вам самые лучшие велосипеды. Кресла к ним не положены. Через неделю-другую седла обомнутся. Bon, а пока натрете себе задницы. — Он посмотрел, как они опасливо взбираются на велосипеды. — Но, друзья мои, когда все будет кончено, вы будете восседать на мягких подушечках. С хорошими деньгами.
Все замолчали, думая каждый о своей доле. Жожо вспомнил о своей роли преданного делу заместителя.
— Он прав. Подумаешь, мозоль на заднице, а?
Генерал одобрительно кивнул.
— Сегодня мы немного разогреемся, начнем привыкать — двадцать, тридцать километров. Каждое воскресенье будем увеличивать, пока не научитесь запросто делать сотню километров. Потом немного покатаемся по горам. К весне ноги будут, как железные. Allez!
