– Как у моей матери?
– Лучше, – ответил он.
Она рассмеялась и притянула его голову к себе.
– Тогда полижи, – попросила она.
Иоганн припарковал машину неподалеку от дома Хайди. Он посидел немного, не выключая мотора, потом протянул руку, чтобы открыть ей дверь.
– Еще рано. Не хочешь зайти выпить рюмку на сон грядущий? – спросила она.
Он улыбнулся про себя. Его всегда смешил ее немецкий. Легкий американский акцент придавал речи странную музыкальность и мягкость. Он ответил по-английски:
– Спасибо, – и выключил двигатель.
Когда они поднимались в маленьком лифте, Иоганну казалось, что запах ее духов и тепло тела проникают в него. Они с трудом умещались в лифте, и он почувствовал некоторое облегчение, доехав наконец до третьего этажа. Он открыл ей дверь и пошел следом к дверям квартиры. Хайди открыла дверь, и они вошли.
Квартирка была маленькой. Такую французы обычно называют студией. Она состояла из довольно большой комнаты с диваном, который ночью служил постелью, кухни с кладовкой и ванной комнаты. В дальнем конце комнаты горела лампа, одной этой детали было достаточно, чтобы понять, что она американка. Ни один француз или европеец не оставит свет, уходя из дому. Она показала ему на кресло.
– У меня есть виски, джин, водка и коньяк.
– Тогда коньяк. – Он смотрел, как она открывает дверь в кухню и достает бутылку и два бокала из шкафчика над раковиной. Разлив золотистый напиток, она вернулась к нему. Швебель взял бокал и поблагодарил.
Она улыбнулась.
– Ты всегда так официален, когда попадаешь в квартиру к женщине? – спросила она по-английски.
– Привычка, – ответил он и поднял бокал. – Sante.[27] Они чокнулись и выпили.
– Ты уже можешь сесть, – сказала она и сама села на диван напротив него.
Иоганн осторожно сел, потому что кресло показалось ему хрупким и он боялся, что оно развалится под ним. Он погрел бокал в ладонях и отпил еще глоток.
– Ужин был прекрасный, – сказала она. – Мне очень понравилось.
– Не так уж много ты съела. Хайди засмеялась.
– Мне надо соблюдать диету.
– Зачем? По-моему, ты прекрасно выглядишь. Она снова засмеялась.
– Вот поэтому и надо следить за собой. Стоит съесть сто граммов – и я прибавляю фунт.
Он помолчал.
– Все равно, я рад, что тебе понравилось.
– Все было очень вкусно. – Теперь и она замолчала. Иоганн отпил еще коньяку.
– Пожалуй, мне стоит допить и идти, завтра рано на работу.
– Иоганн, – сказала Хайди, – на следующей неделе я возвращаюсь в Штаты.
Он медленно кивнул.
– Я так и думал. А когда ты приедешь в следующий раз?
Она подняла глаза.
– Не думаю, что приеду еще. Во всяком случае, нескоро.
Он почувствовал, как глухо забилось сердце.
– Мне очень жаль, Хайди. Я всегда так ждал твоего приезда.
– Я тоже, – сказала она. – Но только потому, что скучала по тебе.
Иоганн молчал, разглядывая янтарный напиток в своем бокале.
– Последние два года я приезжаю в Париж раз в три месяца, Иоганн. И каждый раз мы встречаемся. Обедаем вместе, ужинаем. Бесчисленное количество раз. Я знаю, как ты ко мне относишься, но ведь ты никогда ничего не говоришь. Никогда. Почему, Иоганн? Я не понимаю.
Он глубоко вздохнул, заметив боль в ее голубых глазах.
– Мне сорок шесть, Хайди. Я на семнадцать лет старше тебя.
– На шестнадцать, – быстро поправила она. – Мне через месяц будет тридцать.
Швебель не улыбнулся.
– Я серьезный, уважаемый человек. Не вертопрах какой-нибудь, стремящийся к случайным связям. И слишком хорошо к тебе отношусь.
