Потом этот шериф… За короткое время она столько пережила из-за него, что уже чувствует себя на несколько лет старше.
А теперь Эмма… Хорошая, добрая женщина, настоящая жена и мать, протянувшая ей руку дружбы, но уже вознамерившаяся — Сара понимала это — немного поучить ее терпению и выдержке…
Что ж, Эмма, разумеется, имеет полное право на собственные взгляды в отношении того, хорошо или не очень, если представители закона сами наведываются в публичные дома, вместо того чтобы требовать их немедленного закрытия, но она, Сара, намерена применить все свои силы — как женщина и как журналист — для того, чтобы вразумить людей и заставить их прикрыть эти заведения и очистить от них город…
На следующее утро Сара поднялась рано, захватила чистое белье и одежду и отправилась в баню, где с наслаждением погрузилась по плечи в медный чан с горячей водой. Откинувшись назад, она окунула в воду распущенные волосы и постаралась выбросить из головы все мысли, кроме одной: что ей сейчас хорошо, легко и бездумно…
Она вымыла волосы, протерла полотенцем, собрала в узел на затылке и, захватив грязное белье, прошла в прачечную. Открыв туда двери, она лицом к лицу столкнулась с Ноа Кемпбеллом. Он тоже нес сверток с бельем.
Оба замерли на месте.
У него был вид, словно стадо буйволов прошествовало по его лицу. Оно цвело всеми цветами радуги: синим, лиловым, розовым. Левый глаз был похож на лопнувший помидор, а нижняя губа больше, чем у губошлепа Голландца Ван Арка. И на голове Кемпбелла не было шляпы, чтобы прикрыть все эти изъяны.
Достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы Сара почувствовала, как ворот платья сжимает ей горло.
— Шериф, — выдохнула она, принужденно кивая. Он ответил таким же кивком.
— Я очень сожалею, — проговорила Сара.
— Уверен в этом, — ответил он насмешливо.
— Как ваш друг мистер Блевинс?
— Давайте проясним одну вещь, мисс Меррит. — Его рот под усами презрительно сжался. — Вы не нравитесь мне и я не нравлюсь вам, и зачем эта дурацкая болтовня, если мы случайно столкнулись друг с другом? Оставьте меня в покое и дайте заниматься своей работой. Будем делать вид, что мы терпим друг друга.
Он повернулся и пошел в глубь помещения, оставив ее стоять у входа с покрасневшим лицом и в некотором замешательстве.
Когда он совсем исчез из виду, ее губы сжались в такую же полупрезрительную гримасу, как у него… Невыносимый, невозможный веснушчатый грубиян!
Она продолжала вся кипеть от возмущения, когда подошла к дому Эммы.
Вытирая руки о длинный белый передник, Эмма спросила:
— Ну, кто расстроил вас сегодня?
— Шериф, кто же еще?!
— Вы столкнулись с ним?
— Возле бани. Он невозможен!
— Наверное, он думает то же самое про вас… Вот, возьмите горячую булочку и остыньте немного… Вам обоим придется довольно часто наталкиваться друг на друга в таком маленьком городе, как наш, и потому лучше поскорее привыкнуть.
Сара откусила огромный кусок булочки и стала прожевывать его, пренебрегая правилами приличия.
— Я собираюсь, — сказала она, когда смогла внятно говорить, — избавить город от него или от публичных домов, или от того и другого вместе. Помяните мои слова, Эмма!
Та рассмеялась.
— Что ж, успеха вам.
Появился молодой Джош, и его приход несколько остудил Сару.
— Доброе утро, мисс Меррит
— Привет, Джош. Почему бы тебе не называть меня по имени?
— Я попытаюсь.
Сара улыбнулась. Хорошие все-таки ребята у Эммы и Байрона.
— Я готов приступить к работе, — отрапортовал Джош.
— Я тоже. Пойдем вместе.
Сара позволила себе взять еще несколько булочек, и они отправились в редакцию «Кроникл» День был превосходный, в городе царило оживление, и мысли о шерифе быстро улетучились из ее головы.
— Я вот думаю, — сообщила она своему новому помощнику, — не лучше ли будет для дела, если мы первый выпуск газеты разладим всем бесплатно? Как считаешь?
Джош был удивлен и польщен тем, что с ним советуются.
— Но ведь, послушайте! — воскликнул он. — Если продать ее даже по самой малой цене, можно выручить три доллара и двадцать пять центов!
— А если сейчас распространить ее без денег и завоевать расположение людей, то следующий выпуск можно будет сделать на двух полосах и получить за каждый по три или по четыре цента, а может, и целых пять. Что ты думаешь об этом?
Они пришли к решению раздать первый выпуск даром. В помещении редакции Сара повесила на плечи Джоша брезентовую сумку с газетами и отправила разносить их.
— Оставляй по одному экземпляру, — напутствовала она его, — у порога каждого дома и в каждом учреждении. А потом пройдись по ущелью и раздай всем старателям, кого увидишь.
— Хорошо, мэм. — Он открыл дверь.
— И еще… постой, Джош!
— Да?
— Обойди все дома, но кроме тех, которые в том районе… В плохом. Понимаешь меня?
— Да, мэм. — Он уже вышел.
— Джош! Еще одно. Вручи один экземпляр шерифу прямо в руки. Чтобы он взял его. Хорошо?
— Конечно, мэм.
Когда Джош ушел, Сара взглянула на часы. Она вспомнила, что согласилась испытать Патрика Брэдигана в качестве наборщика и что они назначили встречу на восемь утра. Сейчас было уже двадцать минут девятого, а ирландца не видно.
Он прибыл все же без десяти девять — с воспаленными глазами и в коричневом сюртуке из твида, из кармана которого торчала верстатка, с красным шарфом повязанным вокруг шеи.
— Шикарное утро, мисс Меррит, — приветствовал он, снимая поношенную черную шляпу и кланяясь чуть не в пояс.
— Добрый день, мистер Брэдиган. Если не ошибаюсь, мы договаривались встретиться в восемь?
— Разве? — Буква «р» у него звучала рассыпчато. — А я думал в девять. Я говорил себе, что такая прекрасная молодая леди, как мисс Меррит, должна хорошенько выспаться, чтобы глаза у нее были точь-в- точь такие же яркие, как наши горные колокольчики.
— И угодили пальцем в небо, мистер Брэдиган. — Он нравился ей, но она не хотела попадаться на удочку его лести, понимая, что это не основа для их будущих деловых отношений, если таковые начнутся. Она продолжала тоном легкого упрека:
— Если собираетесь работать у меня, то прошу сразу иметь в виду, что я не выношу позднего спанья и опозданий, и невыполнения обещаний или договоренностей. Поскольку я решила выпускать газету дважды в неделю, мне нужно быть уверенной, что я могу полагаться на своих сотрудников, на то, что они будут здесь всегда вовремя.
Он снова снял шляпу, прижал к сердцу и низко поклонился. (Она уже поняла, что он был большой любитель кланяться.)
— Примите мои извинения, мисс. Я запомню все, что вы сказали.
