было встретиться. А кроме того, он не какая-то мелкая сошка, которой можно приказывать. Сан-Медро расправил плечи, принял важный вид и отправился по делам.
– Понял вас, – ответил Вертер в рацию.
Они с Мельником вышли из машины и завернули за угол. Им предстояло первыми вести за ним слежку.
Выйдя из кино, Харди отправился пообедать в китайский ресторан. Уже было около семи и начинало смеркаться, когда он вернулся на Раскомб-стрит. Переходя Девятую улицу, он бросил взгляд в сторону дома. На том месте, где днем стоял белый фургон, теперь стоял точно такой же фургон, но коричневый. Вместо того, чтобы повернуть по Девятой улице к дому Сан-Медро, Харди продолжал идти по Раскомб-стрит, просчитывая в уме возможные варианты. Два разных фургона на одном и том же месте не могли быть случайным совпадением. Он был вынужден признать, что Сан-Медро взят под наблюдение, а это означало, что ФБР связало воедино обе истории о Далласе, рассказанные Сан-Медро и Рашидом Амоном. Конечно, ему бы хотелось выяснить, действительно ли Сан-Медро уехал из города, как говорил Фредди, но не стоило рисковать и попадать в поле зрения агентов, осуществлявших наблюдение за домом. Теперь, по крайней мере, он знал, что известно ФБР, и не думал, что Сан-Медро расскажет им больше того, что уже рассказал, даже если они найдут его. Самым разумным было убраться отсюда. Харди пошел по Пятой улице, поймал такси и направился в аэропорт.
На следующий день Вертер принял решение свернуть операцию. Фургоны постоянно следили за квартирой Сан-Медро и туча агентов ходила за ним по пятам. Но проблема заключалась в том, и Вертер начал понимать это, что Сан-Медро посещал слишком много мест и разговаривал со слишком многими людьми. Агенты фотографировали всех, с кем он говорил, стараясь по возможности быстрее установить их личности, но список этих людей разрастался. Абрамс предупреждал их об этом. Кроме девочек и большого круга торговцев наркотиками, у этого парня была еще масса всяких связей. Сан-Медро был довольно амбициозной личностью, пытался влезть в те дела, в которые еще не успел, пытаясь контролировать все, происходящее в округе.
К пяти часам следующего дня Вертер сдался. Сан-Медро встречался и говорил с пятьюдесятью или шестьюдесятью людьми, любой из которых мог быть связан с Далласом. За это время его могли предупредить, проинструктировать, да все, что угодно. Единственным выходом было арестовать его, прижать посильнее и посмотреть, что из него потечет. А еще им надо было начинать арестовывать всех тех, с кем Сан-Медро встречался, чтобы попробовать выудить что-нибудь у них. Вертер посмотрел на список, он был настолько большим, что у него могло не хватить людей. Ему не нравилась эта затея, но другого выхода не было.
Он вызвал по рации центральный командный пост в фургоне.
– Передайте людям, чтобы брали Сан-Медро, – сказал он.
– Ах… – кто-то пытался что-то сказать, но наступила тишина.
У Вертера появилось какое-то нехорошее предчувствие.
– Вы слышите меня? Я сказал…
– Слышу вас хорошо. Вся сложность в том…
– Что? Какая еще, к черту, сложность?
– Нам только что передали Джонсон и Мардок. Я как раз хотел связываться с вами. Они его упустили.
Сан-Медро не обнаружил за собой слежки, но чувствовал себя как-то неуютно, и это ему не нравилось. Он начал делать резкие остановки и оглядываться, возвращаться назад. Он никого не заметил, но он их почувствовал. А может быть, это просто было чертово воображение? Может быть, человек Далласа был прав и ему следовало на некоторое время, ну хотя бы на уик-энд, исчезнуть из города? Здесь бы пока все успокоилось, а если бы случилось что-то экстренное, то ему бы сообщили.
Но если он все-таки собирался уехать, то делать это надо было прямо сейчас. Он резко вскинул руку, остановил такси и поехал на железнодорожный вокзал. Быстро поднявшись по ступенькам в мужской туалет, Сан-Медро, не задерживаясь там, вылез в окно, которое, как он знал, было разбито уже, по крайней мере, два года. Окно вывело его на травянистый откос позади вокзала, спускавшийся к пригородной железнодорожной ветке. Он прыгнул в первый попавшийся поезд, вышел на ближайшей станции и этим же путем вернулся в Линдли. Уже выходя из поезда, он был уверен, что оторвался от возможных преследователей, и стал подумывать, что никакой слежки не было, а просто его подвели нервы.
Одновременно с этим он начал думать о солнечном пляже в Мексике, и эта картина показалась ему очень заманчивой. Надо только заехать домой и взять кое-какие вещи.
Ордера на обыск и арест были готовы еще в самый первый день. Вертер, Мельник, Абрамс и два местных агента постучались в дверь и, не дождавшись ответа, взломали ее. Они тщательно осмотрели квартиру Сан-Медро, но не обнаружили ничего, что можно было бы связать с Далласом, или что могло бы указать им, куда отправился Сан-Медро. Вертер тяжело опустился на кровать, стараясь не замечать презрительного выражения на лице Мельника. Израильтянин не сказал ничего, но мысли его были вполне ясны: ФБР снова упустило подозреваемого.
Вертер не знал, что делать. Может быть, ему следовало сразу арестовать Сан-Медро, но что теперь об этом рассуждать. Оставив двух агентов в квартире, Вертер, Мельник и Абрамс стали спускаться по лестнице, и в этот момент послышался звук открываемой входной двери в подъезд. Она распахнулась, и молодой испанец, стоявший за ней, уставился на них.
Абрамс улыбнулся.
– Ох, дерьмо, – бросил ему Сан-Медро.
IV. Подготовка
31
В самолете по пути назад в Канзас Харди откинулся в кресле, закрыл глаза и стал думать о событиях последних суток. Как бы то ни было, решил он, все прошло нормально. Рассуждая теперь обо всем случившемся, он остался даже доволен тем, что ФБР вышло на Сан-Медро. Все, что мог сказать им этот маленький мерзавец, так это то, что он действительно продал оружие. И хорошо, если ФБР будет знать об этом, это собьет их с толку. Да, все идет хорошо. Харди улыбнулся. Это действительно был чертовски умный план. Сначала, когда Джи принял предложение ливийцев, у него не было никаких мыслей насчет того, как это все осуществить, и прошли недели, прежде чем в его голове стали складываться первые контуры будущего плана.
Харди сидел лицом к двери, поэтому он сразу заметил, как в зал вошел среднего возраста офицер в форме ВВС США и обратился с вопросом к метрдотелю. Метрдотель кивнул в направлении Харди, тот отодвинул кресло от столика и встал. Офицер подошел к нему и спросил:
– Майор Эмерсон?
Харди широко развел руками и сказал:
– Давайте без всякой официальщины, называйте меня просто Том. Вы полковник Линдгрен?
– Роберт, – сказал полковник. – Рад с вами познакомиться. – Рукопожатие его было крепким, он был почти одного роста с Харди, коротко подстриженные седые волосы, холодные голубые глаза, чуть-чуть полноват, но на вид явно в хорошей форме.
