возможность попасть туда. Ветер поворачивает к весту, если он не изменится, то, двигаясь вдоль .берега на моторке, можно, хоть и не без труда, доплыть до Тунгейма. Если ветер перейдет в норд–вестовую четверть, такой возможности не будет: открытую лодку захлестнет волной. Добраться до станции по суше вряд ли удастся. Во–первых, местность сильно пересеченная, гористая, на снегоходе туда не пройти. Если отправиться пешком, придется углубиться внутрь острова, двигаясь на запад, чтобы оставить в стороне комплекс Мизери Фьель, так как он заканчивается утесами, окаймляющими восточное побережье.
Там сотни небольших озер. Их ледяной покров, думаю, еще недостаточно прочен и не выдержит веса человека. А глубина больше тридцати метров. В сугробы можно провалиться по пояс. Что говорить об опасности утонуть, когда мы не оснащены для передвижения в зимних условиях. У нас нет даже палатки, чтобы заночевать: за один световой день до Тунгейма ты вряд ли доберешься, а если начнется снегопад, будешь плутать до тех пор, пока не свалишься от холода, голода или просто от усталости. Ведь у кинокомпании даже ручного компаса не найдется.
— Ты, вижу, все обо мне толкуешь, — проговорил Смит. — А почему бы тебе самому не отправиться в это путешествие? — усмехнулся он. — Конечно, я мог бы забраться в какую–нибудь уютную пещеру, переночевать в ней, а потом вернуться и заявить, что задание невыполнимо.
— Посмотрим, какие выпали карты. — Допив содержимое стакана, я взял отвертку и щурупы. — Пойдем узнаем, каково состояние мисс Хейнс.
Оказалось, что состояние ее сносно. Жара нет, пульс нормальный, дыхание глубокое и ровное; как она будет себя чувствовать, когда проснется, — это другой вопрос. Я закрепил шурупами ее окно, чтобы никто не забрался к ней.
Теперь в спальню Джудит можно было попасть, лишь разбив двойную раму и наделав при этом столько шуму, что половина блока проснется. Затем мы вошли в общую комнату — кают–компанию.
Удивительное дело — она почти опустела, хотя здесь должны были находиться человек десять. Я тут же смекнул, что тревожиться по этому поводу не стоит. Отто, Граф, Хейсман и Гуэн, очевидно, собрались в чьей–то спальне и обсуждают важные проблемы, о которых не следует знать всякой мелкой сошке.
Лонни наверняка отправился «подышать свежим воздухом». Лишь бы не заблудился на пятачке между жилым блоком и продовольственным складом. Аллен наверняка лег в постель, а маленькая Мэри, похоже преодолевшая прежние страхи, сидит рядом, держа раненого за руку. Куда исчезли «Три апостола», я не знал, да и не особенно тревожился по этому поводу: если они и могут причинить какой–то вред, то лишь нашим барабанным перепонкам.
Я подошел к плите, на которой стоял трехконфорочный керогаз, возле него хлопотал Конрад. В одной кастрюле тушилось жаркое, в другой бобы, в кофейнике кипела вода для кофе. Конрад, похоже, наслаждался своей ролью шеф–повара, тем более что ему помогала Мэри Стюарт. Будь это кто–то другой, я решил бы, что передо мной актер, на потребу галерке изображающий своего в доску парня. Но я успел достаточно изучить Конрада и знал, что он не таков, что в его натуре заложено стремление помочь ближнему, а желание как–то возвыситься над товарищем ему совершенно чуждо.
— Что же это такое? — проговорил я. — Ведь Отто назначил «Трех апостолов» дежурить по очереди на камбузе.
— «Трем апостолам» вздумалось совершенствовать свое исполнительское мастерство прямо в жилом бараке, — объяснил Конрад. — В целях самозащиты я заключил с ними сделку. Они репетируют в блоке, где установлен дизель–генератор, а я хозяйничаю здесь вместо них.
Я попытался представить себе адский шум, создаваемый лишенными слуха певцами, их инструментами с усилителями звука и грохотом дизеля в тесном помещении размером в два с половиной на два с половиной метра. Попытался — и не смог представить.
— Вы заслужили медаль, — изрек я. — И вы тоже, дорогая Мэри.
— Я? — улыбнулась девушка. — А я–то тут при чем?
— Помните, что я говорил насчет того, чтобы паиньки работали на пару с бяками? Рад, что вы присматриваете за одним из тех, на ком лежит подозрение.
Он ничего не всыпал в кастрюли, не заметили?
— Не нахожу тут ничего смешного, доктор Марлоу. — Мэри перестала улыбаться.
— Я тоже. Неуклюжая попытка разрядить атмосферу. — Взглянув на Конрада, я заговорил уже иным тоном:
— Нельзя ли шеф–повара на два слова?
Пристально взглянув на меня, Конрад кивнул головой и отвернулся. А Мэри Стюарт заметила:
— Вот это мило. А почему нельзя поговорить с ним в моем присутствии?
— Хочу рассказать ему пару забавных историй, а вам, насколько я понял, мой юмор не по вкусу.
Отойдя с ним на несколько шагов в сторону, я спросил Конрада:
— Не удалось вам потолковать с Лонни?
— Нет, не было возможности. А что, это спешно?
— Вполне может статься. Я его не видел, но думаю, он в продовольственном складе.
— Там, где Отто хранит свой эликсир жизни?
— Не в дизельном же блоке искать Лонни. Солярка и бензин не по его части. Сходили бы вы в склад, чтобы найти утешение от тягот сурового нашего мира, от острова Медвежий, от компании «Олимпиус продакшнз», словом, от чего угодно, и затеяли с ним разговор. Скажите, что скучаете по семье и еще что– нибудь. Заставьте его разговориться.
Помолчав, Конрад произнес:
— Мне Лонни нравится. Не по душе мне это задание.
— Мне не до ваших переживаний. Меня заботит безопасность и жизнь людей.
— Хорошо, — кивнул он, внимательно поглядев на меня. — А не боитесь обращаться за помощью к одному из подозреваемых?
— Я вас ни в чем не подозреваю, — ответил я. — И никогда не подозревал.
Он молча глядел на меня какое–то время, затем проговорил:
— Скажите то же самое Мэри, хорошо? — Он отвернулся и направился к двери. Я подошел к керогазу. Мэри Стюарт посмотрела на меня серьезно и спокойно.
— Конрад велел сообщить вам — вы меня слушаете? — что он не состоит в списке подозреваемых.
— Это хорошо, улыбнулась девушка, но не слишком весело.
— Мэри, — произнес я, — вы мною недовольны.
— Ну и что?
— Что — ну и что?
— Вы мне друг?
— Конечно.
— «Конечно, конечно…» — Она очень похоже передразнила меня. — Доктор Марлоу — друг всего человечества.
— Доктор Марлоу не обнимается всю ночь напролет со всем человечеством.
Снова улыбка. На этот раз повеселей.
— А Чарльзу Конраду? — спросила она.
— Он мне нравится, но я не знаю его мнения обо мне.
— И мне он нравится. Насколько мне известно, и я ему нравлюсь. Поэтому мы все друзья. — Я чуть было не сказал «конечно», но только кивнул. — Так почему бы нам троим не делиться секретами?
— Женщины — самые любопытные существа на свете, — ответил я. — Во всех смыслах этого слова.
— Не надо считать меня дурой, прошу вас.
— А вы сами–то делитесь секретами? — спросил я. Мэри нахмурилась как бы в недоумении, и я продолжал:
— Предлагаю детскую игру. Вы сообщите мне свой секрет, а я в ответ — свой.
— Что вы имеете в виду?
— Вашу тайную встречу вчера утром. Во время снегопада, на верхней палубе. Когда вы были так милы с Хейсманом.
