В наплечной кобуре висел браунинг “Хай Пауэр”.
— О’кей, — прокричал Никлс технику, — давай ремни.
Сверху спустилось специальное приспособление, которое он продел под кресло. Потом опустился большой крючок. Все это управлялось по проводам, небрежно свисавшим из люка.
— Вот эта сетка для вас, сэр, — сказал Никлс, обращаясь к Скотту.
Скотт посмотрел на Никлса, и тот понял, какое унижение испытывает сейчас этот беспомощный мужчина. Как мучительно, наверное, находиться среди здоровых сильных молодых парней! Но он без всяких признаков жалости к себе залез в эту упряжку, пристегнул ремни и приготовился к подъему. Сжав губы и прищурив глаза, Скотт терпеливо ждал, пока его поднимали на борт самолета, как кусок говядины.
Наконец Лон был свободен. Он падал в темноту, чувствуя, как его насквозь продувает ветер. На какое-то время он снова стал крепким и здоровым юношей, который гулял по холмам Коннектикута в двадцати милях от Нью-Хейвена вместе со своим отцом. Солнце напоминало мазок бронзовой краски на черном холсте.
Земля стремительно приближалась навстречу. Скотт посмотрел на часы. Уже почти пять. А если Никлс разбился о камни или деревья? Может быть, у него не раскрылся парашют и он врезался в землю на скорости восемьсот футов в секунду?
Лон рассмеялся. Черт побери, неплохое приключение в конце жизни!
Немного освоившись, он обнаружил, что лежит в полном одиночестве посреди живописной долины. На востоке виднелись заросшие растительностью горы. На западе, насколько можно было различить, были леса. За ними слабо просвечивали горы. Вокруг была первозданная тишина, и только парашют вездехода тихо похлопывал на ветру.
— Сэр!
Лон повернулся на голос. К нему приближался Никлс. В руке он держал винтовку.
— Где ты, черт побери, лазишь?! — рассердился Лон Скотт.
— Мой парашют раскрылся немного раньше, и меня отнесло почти на целую милю в сторону.
Лон понял, что парень просто испугался высоты и раскрыл парашют раньше времени. Но теперь это уже было не важно.
— Ладно. Заводи вездеход, складывай парашюты и давай быстрее подниматься.
— Есть, сэр.
Пайн разбудил спящую в глубине фургона Джули около четырех утра. Несмотря на ранний час, улицы города уже были полны народу.
В первый день охотничьего сезона на оленей животные должны были, по общему мнению, быть глупее и менее осторожными. Поэтому охотники заранее уходили в лес, чтобы еще до восхода солнца приготовиться к первому выстрелу.
— Держи свой рот на запоре — вот все, что от тебя требуется, — приказал Пайн. — Тебе осталось потерпеть еще один день, а потом для тебя все кончится и ты вернешься домой.
Он, конечно, лгал. Она видела их лица и понимала, что ее ждет. В их глазах мелькала с трудом скрываемая ненависть. Они могли разговаривать с ней, успокаивать ее и в то же время планировать ее убийство. Все эти дни Джули никак не могла собраться с мыслями. Она не понимала, что за наркотик ей дают. Наверное, что-то типа амобарбитала-Б, побочным действием которого является подавление воли. Ей постепенно увеличивали дозы, и она боялась, что в один прекрасный день просто не вспомнит, кто она и что с ней произошло.
Джули все время чувствовала себя такой уставшей, что ей хотелось только заснуть и проснуться свободной дома в Аризоне и ничего больше. Иногда, очень редко, у нее появлялось желание найти хоть какое-нибудь оружие, чтобы убить их. Но они отняли у нее последнее — ее волю.
Они ехали куда-то далеко в горы, мимо других машин охотников, пылящих по узким дорогам, и мимо людей, расходящихся в разные стороны в поисках оленей. Джули видела, как белым облачком пара тает их дыхание и длинные ружья блестят в слабых лучах восходящего солнца.
Спустя некоторое время количество охотников поуменьшилось, а потом их вообще не стало. Они же не останавливались ни на минуту. Джули сонно глядела на дорогу, и ее голова касалась прохладной поверхности бокового стекла. Еще не исчезнувшие звезды напоминали ей фейерверк. Воздух был сухой и морозный. Веяло какой-то тайной. Она могла бы раствориться в этом чудесном мире, но то и дело попадавшиеся на дороге ухабы и выбоины возвращали ее к действительности. Собрав все свои силы, Джули пыталась сосредоточиться. Ей хотелось их убить, увидеть их мертвыми. Но думать об этом долго было для нее мучительно. Она чувствовала, что мысли плавно ускользают из ее сознания и растворяются в бесконечности, чтобы уже никогда не вернуться назад.
Перед тем, как совсем отключиться, Джули вдруг с необычайной ясностью услышала собственный голос:
— Я надеюсь, что ты здесь, Боб. Я надеюсь, что ты им отомстишь.
— Все, приехали, — сказал Пайн. — К первому контрольному пункту на машине ближе не подъедешь. Надо будет пройти пару миль. У нас в запасе есть еще несколько часов. Так что можно особо не торопиться.
— Пожалуй, — согласился Шрек. — Давай одеваться.
Они вышли из машины и подошли к заднему люку. Джули сидела, неподвижно уставившись в одну точку. Пайн достал два бронежилета особой конструкции фирмы “Кевлар” и протянул один из них полковнику.
— Спасибо, — поблагодарил Шрек. Они скинули плащи и куртки и надели бронежилеты.
— Тяжелый, зараза, — заметил Пайн.
— Зато его не пробьет никакая пуля, даже 308-го калибра, — отозвался Шрек. Он застегнул последний ремешок и сказал: — Бери женщину.
Пайн забрался внутрь. Джули сидела не шевелясь, совсем отключившись, с каким-то отсутствующим выражением на лице.
— Пошли, милочка! Пришел и твой черед.
Потянув ее за руку, он с удивлением обнаружил, что она стала еще легче, чем была, и вела себя намного уступчивее и послушнее, чем в Аризоне. Казалось, что она ничего не весит или что на нее не действует земное притяжение. Ее можно было толкнуть в любом направлении — и она бы послушно пошла, пока не столкнулась бы с какой-либо преградой или не упала в яму. Господи, если бы Боб Снайпер знал, что с ней сделал Шрек! Но через несколько часов Боб уже ни о чем вообще не узнает.
— Можно идти, полковник, — сказал Пайн.
— Отлично. — Шрек достал свою маленькую “марлин” с рычажным механизмом затвора и оптическим прицелом, потом натянул бейсбольную шапочку, дорогую камуфляжную форму и теперь на любой посторонний взгляд казался самым настоящим охотником. Все это делалось на случай, если они столкнутся со службой охраны лесов, хотя это было маловероятно. Обычно инспектора службы не ходили в глубь леса в первый день охотничьего сезона. Шрек пошел первым. Хотя жилеты и были тяжелыми, но идти было не так трудно, пока под ногами была твердая почва. Женщину приходилось изредка подталкивать сзади, когда она начинала отставать. Постепенно небо окрасилось в нежно-оранжевый цвет и солнце засветило в полную силу. Безоблачное утро обещало ясный и солнечный день. Дул свежий, ровный ветерок.
“Первый день охотничьего сезона, — подумал Пайн. — Хороший день для того, чтобы убивать”.
Далеко вдали прозвучал выстрел, и эхо сразу же разнесло его по всей округе. Кто-то уже пролил кровь. Это было хорошее предзнаменование.
— Итак, — сказал Боб. — Последний раз спрашиваю: у кого какие вопросы? Нет вопросов? Вчера мы все с вами повторили уже тысячу раз. Не забыли? Доктор Добблер, что у вас?
— Нет вопросов.
— Мемфис?..
